Уоррен не отозвался, когда она постучала к нему в комнату. Приоткрыв дверь, Верна увидела, что он у себя не ночевал. Она поморщилась, вспомнив, что приказала ему отправляться в хранилище и заняться пророчеством. Бедный Уоррен, наверное, так и уснул среди книг, выполняя ее приказ. Верна со стыдом вспомнила, как накричала на него после разговора с могильщиком.

Она спустилась в хранилище, на сей раз не став посылать никого, чтобы очистить помещение: гораздо безопаснее просто посетить хранилище с небольшой инспекцией, а заодно шепнуть Уоррену, чтобы он пришел на их обычное место встречи у реки. То, что она собиралась ему сказать, слишком опасно обсуждать даже в пустом хранилище.

Может, у Уоррена появится мысль, как вычислить сестер Тьмы? Иногда он бывает поразительно мудр. С грустной улыбкой Верна подумала, что, возможно, за время отсутствия он заработает пару морщин на своем удручающе молодом лице и догонит ее, остающуюся под защитой чар Дворца.

Сестра Бекки, чья беременность уже бросалась в глаза, читала группе послушниц лекцию о сложности прорицания, подчеркивая, как опасны бывают ложные пророчества из-за вилок, имевших место в прошлом. Когда в пророчестве упоминаются два возможных варианта развития событий, то, когда оно реализуется, одно разветвление становится истинным, второе — ложным.

Сложность в том, что с каждым ветвлением связаны другие пророчества, а когда их делали, еще не было определено, по какому пути будет развиваться исходное. Когда пророчество начинает реализовываться, все пророчества, связанные с ложным ветвлением, тоже становятся ложными. Но поскольку зачастую трудно определить, с каким из ветвлений связано множество пророчеств, то хранилище забито такого рода спорными предположениями.

Отойдя к дальней стене, Верна некоторое время послушала, какие вопросы задают послушницы. В основном их удручало огромное количество сложностей, и на несколько вопросов они так и не получили ответа. От Уоррена Верна знала, что сестры разбираются в пророчествах гораздо меньше, чем полагают.

Пророчества на самом деле предназначены для волшебников, обладающих соответствующим даром. За последнюю тысячу лет Натан был единственным прорицателем, которого сестрам удалось запереть у себя во Дворце. Теперь Верна знала, что Натан видел пророчества так, как не могла их увидеть ни одна сестра, за исключением, может быть, аббатисы Аннелины, и ей было известно, что Уоррен тоже обладал этим редким даром.

Сестра Бекки продолжила объяснения о связях через ключевые события, а Верна тихонько направилась к дальним комнатам, где обычно работал Уоррен, но никого там не нашла. Даже книги были все расставлены по местам. Она задумалась. Обычно Уоррена найти было легко — но лишь потому, что он постоянно торчал в хранилище.

Когда Верна шла вдоль двух длинных стеллажей, навстречу ей попалась сестра Леома. Она приветливо улыбнулась, но на ее морщинистом лице Верна заметила тревогу.

— Доброе утро, аббатиса. Да благословит Создатель новый день.

Верна улыбнулась в ответ:

— Спасибо, сестра. Хороший сегодня денек. Как идут дела у послушниц?

Леома поглядела на столы, где сидели сосредоточенные девушки.

— Из них выйдут хорошие сестры. Я следила, как они слушают, и все были чрезвычайно внимательны. — Не глядя на Верну, она спросила. — Вы ищете Уоррена?

Верна покрутила перстень на пальце.

— Да. Я хотела попросить его проверить для меня кое-что. Ты его не видела?

Леома повернулась к Верне. Теперь у нее был явно встревоженный вид.

— Боюсь, Верна, что Уоррена здесь нет.

— Вижу. А ты не знаешь, где его найти?

Леома глубоко вздохнула.

— Я хочу сказать, что Уоррен ушел, Верна.

— Ушел? Что значит ушел?

Взгляд сестры Леомы устремился куда-то вдаль.

— Я хочу сказать, что он покинул Дворец. Совсем.

На мгновение Верне показалось, что она ослышалась.

— Ты уверена? Должно быть, ты ошибаешься. Возможно, ты...

Леома пригладила волосы.

— Верна, он пришел ко мне позапрошлой ночью и сказал, что уходит.

Верна провела языком по губам.

— Но почему он не пришел ко мне? Почему не поставил аббатису в известность?

Леома плотнее закуталась в шаль.

— Верна, мне больно тебе это говорить, но он сказал, что вы поругались и он считает, что ему лучше уйти. На время, во всяком случае, так он сказал. Он взял с меня обещание не говорить тебе ничего хотя бы два дня, чтобы он успел уехать подальше. Он не хотел, чтобы ты кинулась за ним вдогонку.

— Кинулась за ним! — Верна сжала кулаки. — Да с чего он взял...

Она постаралась поточнее вспомнить, что же наговорила ему два дня назад.

— Но... Он не сказал, когда вернется? Дворец нуждается в его даре. Он знает все о всех книгах в хранилище. Он не имел права просто так взять и уехать!

Леома снова отвела взгляд.

— Мне очень жаль, Верна, но он уехал. И сказал, что не знает, когда вернется и вернется ли вообще. Так будет лучше, сказал он, и выразил уверенность, что и ты со временем придешь к этому выводу.

— Он не сказал еще что-нибудь? — с надеждой прошептала Верна.

Леома покачала головой.

— И ты вот так просто его отпустила? Даже не попыталась остановить?

— Верна, — ласково произнесла Леома, — на Уоррене больше нет ошейника. Ты сама сняла с него Рада-Хань. Мы не можем заставить волшебника оставаться во Дворце против его воли. Он — свободный человек. Это его выбор, не наш.

Слова Леомы обрушились на Верну как ушат холодной воды. Она сама освободила Уоррена — и разве могла рассчитывать, что он останется ей помогать после того, как она так его унизила? Уоррен — ее друг, а она обошлась с ним, как с мальчишкой на первом году обучения. А он не мальчик. Он мужчина. Взрослый мужчина.

И вот теперь он ушел.

Верна с трудом заставила себя говорить:

— Спасибо, Леома.

Леома кивнула и, ободряюще сжав ей руку, удалилась в сторону учебных залов.

Уоррен ушел.

Разум твердил Верне, что его вполне могли захватить сестры Тьмы, но в душе она понимала, что виновата только сама.

Едва передвигая ноги, она доплелась до одной из маленьких комнат и, когда каменная дверь за ней закрылась, рухнула на стул. Уронив голову на руки, она разрыдалась, только сейчас осознав, как много значил для нее Уоррен.

Кэлен вылетела из фургона и кубарем покатилась по снегу. Она тут же вскочила и, бросившись назад под градом летящих сверху камней, уперлась спиной в фургон.

— На помощь! — закричала она воинам, которые уже неслись к ней.

Подбежав буквально в считанные секунды, они тоже подперли фургон, принимая на себя его тяжесть. Человек, придавленный фургоном, закричал, словно они пытались его убить:

— Подождите! Подождите! Просто держите так. Не поднимайте его больше.

Но удержать его в одном положении было не так-то легко, а огромный камень, упавший на крышу фургона, тоже не слишком-то облегчал эту задачу.

— Орск! — позвала Кэлен.

— Да, госпожа?

Кэлен слегка опешила. В темноте она не разглядела, что могучий одноглазый д’харианец уже стоит рядом с ней.

— Орск, помоги им держать фургон. Только не поднимай его, а просто держи.

Орск подбежал к фургону и ухватил его своими огромными ручищами за нижний край.

— Зедд! Кто-нибудь, позовите Зедда! Быстрее! — крикнула Кэлен.

Отбросив волосы за спину, она опустилась на колени подле придавленного фургоном юноши. Было слишком темно, чтобы разглядеть, сильно ли он пострадал, но, судя по сдавленным стонам, можно было предположить, что парень покалечен довольно тяжело. Кэлен не могла понять, почему он так закричал, когда они начали поднимать фургон.

Отыскав руку юноши, Кэлен сжала ее в ладонях.

— Держись, Стивенс, помощь идет.

Она невольно поморщилась, когда он, застонав, судорожно сжал ей пальцы. Но юноша держался за нее так, будто свисал со скалы, и ее рука — единственное, что не дает ему упасть в смертельную бездну. Кэлен мысленно поклялась, что не отнимет руку, даже если ей грозит перелом.