— Что?!

— Морд-сит на казнь всегда надевает алые одежды. И если она раньше верно служила, ей позволяется самой выбрать, как умереть.

— И каков же твой выбор?

— Мой эйджил, магистр Рал. Я знаю, как велика моя вина перед вами: я допустила непростительную ошибку. Но в прошлом я с честью служила вам. Разрешите, пусть я погибну от своего эйджила. Это единственное, о чем я прошу. Бердина или Райна сделают это. Они знают как.

Ричард обошел вокруг стола. Присев на край, он посмотрел на склонившуюся перед ним морд-сит и скрестил на груди руки.

— Отказано.

Она всхлипнула.

— Могу я спросить… Что выберет магистр Рал?

— Кара, посмотри на меня, — мягко приказал Ричард. Она подняла залитое слезами лицо. — Кара, я очень разгневан. Но как бы я ни был зол, я никогда — слышишь — никогда не отдам приказ казнить кого-то из вас.

— Это ваш долг. Я виновата перед вами. Я ослушалась вашего приказа, и та, кого вы любите, едва не погибла. Я допустила непростительную ошибку.

— А я и не знал, что бывают непростительные ошибки, — улыбнулся Ричард. — Нельзя простить предательство, но не ошибку. Если бы людей казнили за ошибки, то, боюсь, я сам давно уже был бы покойником. Я ошибаюсь на каждом шагу. И часто очень серьезно.

Глядя ему в глаза, Кара покачала головой.

— Морд-сит всегда знает, когда заслуживает казни. Я ее заслужила. — В ее голубых глазах Ричард увидел стальную решимость. — Или меня казните вы, или я сама оборву свою жизнь.

Ричард помолчал, взвешивая силу чувства долга, на котором воспитывались морд-сит, и силу безумия в этих голубых глазах.

— Ты хочешь умереть, Кара?

— Нет, магистр Рал. С тех пор, как вы стали нашим магистром Ралом, — не хочу. Но именно поэтому я должна умереть. Я подвела вас. Жизнь и смерть морд-сит определяется кодексом верности их господину. Ни вы, ни я не в силах этого изменить. Моя жизнь кончена. Вы должны меня казнить, или я оборву ее сама.

Ричард понимал, что она не разыгрывает спектакль, чтобы вызвать жалость к себе. Это не в привычках морд-сит. Если он каким-то образом не изменит ее взгляд на вещи, она выполнит обещание.

Осознавая неизбежность единственного выбора, который у него был, Ричард сделал мысленный скачок из здравомыслия в безумие, в котором пребывала часть разума этой женщины и, как он сильно опасался, часть и его собственного разума.

Бесповоротное, как биение сердца, решение было принято.

Ричард достал меч, и мышцы сразу налились силой. Комната наполнилась чистым звоном стали.

Это простое действие освободило магическую ярость меча. Врата, ведущие в мир смерти, открылись. Как всегда, возникло ощущение, будто он вдохнул горький ветер. Ярость взметнулась клубами.

— Тогда твоим судьей и палачом будет магия, — сказал Ричард Каре.

Она зажмурилась.

— Смотри на меня!

Ярость меча бушевала в нем, увлекая его за собой. Ричард с трудом сохранял над ней власть — так было всегда, когда он освобождал этот магический гнев.

— Смотри мне в глаза, когда я буду тебя убивать!

Кара подняла взгляд. Брови ее страдальчески искривились, по щекам ручьем текли слезы. Все хорошее, что она сделала, ее храбрость перед лицом любой опасности, все жертвы, на которые она пошла во имя долга, сведены на нет этим проступком. Ей даже отказано в чести принять смерть от собственного эйджила. Но только из-за этого, только из-за того, что ей отказали в последней милости, она сейчас плакала.

Ричард провел лезвием по предплечью, чтобы меч почувствовал вкус крови, затем коснулся клинком лба; холод стали соприкоснулся с теплом человеческого тела.

— Будь сегодня справедлив, меч, — прошептал он свою обычную молитву.

Из-за самонадеянности женщины, стоящей перед ним на коленях, он едва не потерял Кэлен. Едва не потерял все.

Она смотрела, как он поднимает меч. Видела ярость, бушующую в его глазах. Видела танцующую в них магию.

Видела танцующую в них смерть.

Ричард с такой силой сжимал рукоять, что побелели костяшки пальцев.

Он понимал, что не сможет пойти вопреки воли магии. Он доверил этой женщине самое дороге, что у него есть, а она изменила своему долгу, предала его доверие.

И у Ричарда, и у Кары в глазах было одинаковое безумие — отражение того, что сейчас происходило, того, кем они стали. И оба понимали, что иного пути у них нет.

Он разрубит ее надвое.

Ярость меча требовала этого.

На меньшее меч не согласится.

И он получит то, что хочет.

Ее кровь.

С яростным воплем Ричард обрушил меч на голову Кары.

Свистнул клинок.

Со всей отчетливостью Ричард видел, как опускается сияющий в солнечных лучах меч. Видел, как блестят на солнце капли пота на лице Кары. Он мог бы их пересчитать. Видел, куда опустится меч. Она тоже видела, куда ударит клинок. Мышцы Ричарда стонали от усилия, а из горла рвался крик ярости.

В дюйме от лица Кары меч остановился, будто натолкнувшись на непробиваемую стену.

По лицу Ричарда градом катился пот. Руки тряслись. В комнате гремел его яростный крик.

Наконец он убрал меч от лица Кары.

Морд-сит смотрела на него не моргая.

— Казни не будет, — прохрипел Ричард.

— Как… — прошептала она. — Как это могло случиться? Почему он остановился?

— Мне жаль, Кара, но магия меча сделала выбор. Она решила, что ты будешь жить. И тебе придется смириться с ее решением.

Она поглядела ему в глаза.

— Вы действительно хотели… Вы хотели казнить меня.

Ричард медленно вложил меч в ножны.

— Да.

— Тогда почему я не умерла?

— Потому что так решила магия. Мы не можем оспаривать ее решений. Можем только повиноваться им.

На самом деле Ричард был почти уверен, что магия меча не убьет Кару. Она не позволила бы ему уничтожить союзника. На это он и рассчитывал.

Но все же сомнение было. Кара подвергла Кэлен смертельной опасности, хоть и сделала это непреднамеренно. И Ричард боялся, что это сомнение позволит мечу нанести удар. Вечно так с магией Меча Истины — никогда нельзя быть уверенным до конца.

Вручая Ричарду Меч Истины, Зедд предупреждал его об этой опасности. Меч убивает врагов и не причиняет вреда друзьям, но его магия руководствуется не истиной, а лишь ощущениями Искателя. Зедд говорил, что сомнения могут стать причиной гибели друга или позволить врагу избежать смерти.

Но Ричард знал — он должен был сделать все как положено, иначе Кара просто не поверила бы, что магия ее пощадила, и решила бы, что Ричард это подстроил. И тогда она, несомненно, убила бы себя, как обещала.

У Ричарда скрутило живот. Задрожали колени. Запоздалый страх, что все пройдет не так, как он задумал.

Хуже того, он не был полностью уверен, что, пощадив Кару, не совершил ошибки.

Ричард взял ее за подбородок.

— Меч Истины сделал свой выбор. Он оставил тебя в живых, дал тебе возможность исправиться. И ты должна смириться с его решением.

— Да, магистр Рал, — кивнула Кара.

Ричард помог ей подняться. Он сам едва держался на ногах и сомневался, что на ее месте смог бы встать с такой легкостью.

— Впредь этого не повторится, магистр Рал.

На мгновение Ричард прижал ее голову к своему плечу — сделал то, что ему очень хотелось сделать. Она благодарно обвила его шею руками.

— Только этого я и прошу, Кара.

Она пошла к двери, но Ричард окликнул ее. Кара обернулась.

— Но ты по-прежнему должна понести наказание.

Она опустила глаза:

— Да, магистр Рал.

— Завтра после обеда. Ты будешь учиться кормить бурундуков.

Кара вскинула голову.

— Магистр Рал?

— Ты хочешь кормить бурундуков?

— Нет, магистр Рал!

— Значит, это послужит для тебя наказанием. И возьми с собой Бердину и Райну. Им тоже не повредит небольшая экзекуция.

Закрыв за Карой дверь, Ричард прислонился к ней спиной и закрыл глаза. Ярость меча поглотила его гнев. Он чувствовал себя опустошенным и слабым. Его так трясло, что он едва стоял на ногах.