— Подождите меня, — окликнула она. — Я уже спускаюсь.

— Кто ты? — спросила Никки.

— И почему ты шпионила за нами? — требовательно добавил Натан.

Сама подобно ящерице, девочка, не боясь упасть, спустилась по каменной стене, ища руками и ногами казавшиеся невидимыми опоры. Обута она была в мокасины, сшитые из веревок, ткани и обрывков кожи. Преодолев последние пять футов, она ловко приземлилась на камни перед тремя путниками. Тельца ящериц на ее бедре болтались в разные стороны.

— Я шпионила за вами, потому что вы чужие, и потому, что вы интересные. — Она подняла глаза. — Меня зовут Тистл[8].

— Тистл? — спросил Бэннон. — Что за странное имя. Возможно потому, что ты колючая?

— Или потому, что от меня трудно избавиться — прямо как от сорняка. Я из деревни Верден-Спрингс. Вы идете туда? Я могу вас проводить.

— Мы сами не знаем, куда мы идем, — сказала Никки. — Ты здесь одна?

— Только я и ящерицы, — ответила Тистл. — Ящериц осталось теперь не так много, потому что я сегодня хорошо поохотилась. — Девчушка присела на корточки рядом с ними и открыла сумку, висящую на другом бедре. — Я не часто вижу людей. Как правило, я единственная, кто отправляется на такую охоту. Все остальные в Верден-Спрингс целыми днями трудятся, чтобы просто выжить.

Она открыла сумку и вытащила полоски сухого, сероватого мяса.

— Это вчерашние ящерицы. Хотите немного? Они сушились весь день, поэтому мясо получилось как надо. — Вложив полоску себе в рот, она схватила ее передними зубами и разорвала в клочья. Жуя и глотая, девочка продолжала протягивать руку с подношением.

Бэннон, Никки и Натан взяли небольшие порции сушеной ящерицы. Бэннон посмотрел на мясо скептически, но волшебник, не раздумывая, принялся жевать.

— Мой дядя Маркус и тетя Луна учили меня гостеприимству, — продолжала Тистл. — Они говорят, что мы должны быть добры к незнакомцам, потому что те, вполне возможно, смогут нам помочь.

— Мы могли бы помочь, — сказала Никки, думая о своих основных поисках, — но начала нам нужно узнать, что у вас там приключилось. Как далеко твоя деревня?

— Неподалеку. Я охочусь всего два дня, а припасов у меня хватит на неделю. Маркус и Луна не ждут, что я вернусь домой так рано. — Улыбка Тистл расширилась. — Они будут удивлены, когда я приведу гостей. Вы уверены, что можете нам помочь? Можете ли вы остановить Шрам от разрастания? — Она хмыкнула, откровенно их оценивая. — Хотя не думаю, что вы настолько сильны.

— Шрам? — спросил Бэннон.

— Она должно быть имеет в виду запустение, — предположил Натан. — Вся та долина, что впереди нас.

— Мы называем это «Шрамом», потому что так это и выглядит, — пояснила Тистл. — Я слышала рассказы о том, какой красивой была долина, когда я была совсем ребенком. Поля, сады и леса — здесь когда-то даже росли цветочные сады. Вы можете себе представить? — Она фыркнула. — Цветочные сады! Люди тратили воду, удобрения, и хорошую почву, чтобы выращивать цветы!

Никки почувствовала грусть девочки: ее невинное замечание было едким указанием на то, какой жизнью жили люди в ее деревне, поскольку опустошение постоянно расширялось.

Тистл продолжала щебетать:

— Вы можете помочь нам, если сумеете разрушить заклинание Пьющего жизнь и вернуть землям плодородие. Как бы я хотела это увидеть! Всю свою жизнь я мечтала, что земля снова станет красивой. — Она вскочила на ноги, готовая идти, и побежала, окликнув через плечо: — Вы действительно думаете, что можете уничтожить Пьющего жизнь?

— Кто такой Пьющий жизнь? — спросил Натан.

Никки предупредила девочку:

— Мы не обещали, что можем чем-то помочь.

Когда Тистл покачала головой, ее спутанные каштановые завитки качнулись, словно сорняки на ветру.

— Все знают о Пьющем жизнь! Это злой волшебник в сердце Шрама, вытягивающий жизнь из мира, чтобы кормить свою собственную пустоту. — Она понизила голос. — Так говорит мой дядя Маркус. Большего я не знаю.

— Разве твои дядя и тетя не беспокоятся о тебе, пока ты бродишь одна в дикой природе по нескольку дней? — спросила Никки.

— Я могу позаботиться о себе. — Тистл бойко шагала, перепрыгивая через камни. Без промедления, она нагнулась, чтобы схватить скальные обломки правой рукой и продолжила двигаться, зная, что все следуют за ней. — Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой. Дядя Маркус и тетя Луна заботилась обо мне, но у них нет лишней еды и воды, поэтому я, в основном, сама добываю себе пропитание, и стараюсь принести достаточно, чтобы помочь и им.

Тистл дернула голову влево, сосредоточившись на еле заметном движении. Быстрее, чем Никки могла представить, девочка швырнула камни. Они, цокая, с грохотом поразили цель. Тистл поскакала туда, остановилась и присела на корточки чтобы достать маленькую ящерицу, которую убила, и подняла ее, поджав губы.

— Слишком мала, чтобы стоить усилий.

Тем не менее, девчушка прицепила ее к талии к остальным тушкам.

— Тетя Луна говорит — никогда не выбрасывай еду. Пищу довольно сложно добыть в нынешние дни.

Энергичная девочка вела их быстрым темпом, за которым Никки еле поспевала. Натан и Бэннон начали отставать, еле тащась по грубым камням. Тистл неслась вперед, радуясь новой компании.

— Ты очень красивая, — сказала она Никки. — А какой у вас дом? Откуда вы пришли?

— Мы издалека, с севера, — ответила Никки. — Из Нового мира.

— Мой мир единственный, который я знаю. А там, где вы живете, есть деревья, вода, цветы?

— Да. И города… и даже цветочные сады.

Тистл нахмурилась.

— Цветочные сады? А почему ты оставила такое хорошее место и отправилась сюда?

— Мы сами не знали, что окажемся здесь. Мы путешествуем уже долгое время.

— Я рада что вы пришли, — сказала Тистл. — Вы можете сразиться с Пьющим жизнь и найдете способ вернуть долину и весь прежний мир.

Никки ощутила холод, когда вспомнила слова Рэд.

— Может, поэтому мы и оказались здесь.

— Мы сделаем это, дитя, — произнес Натан, — если это будет в наших силах.

Они пробирались вдоль расширяющегося русла и вокруг утесов, где погибали последние деревья и уже давно высохли ручьи. Тистл с гордостью указала вперед.

— Это моя деревня.

Никки, Натан и Бэннон остановились. Зрелище их явно не впечатлило.

Верден-Спрингс, очевидно, когда-то был крупным, процветающим городом на пересечении имперских дорог, лесных троп и торговых путей, что вели к плодородным сельскохозяйственным угодьям и торговым деревням посреди долины. Но сейчас скопление низких домиков из саманных кирпичей стягивалось в убогую деревушку, видимо с таким же блеклым населением что и окружающий пейзаж.

Вдоль улиц тянулся шлейф пыли. От здания к зданию валялись кучи камней. Тележка со сломанным колесом и без каких-либо признаков лошади стояла, прислоненная к груде булыжников. Бесчисленные пустые строения сплошь покрывала пыль, некоторые из них окончательно развалились.

Никки насчитала не более двадцати человек, что трудились под палящим солнцем. Одеты они были в потертые одежды, с широкополыми, сплетенными из сухой травы шляпами на головах. Несколько мужчин работали у городского колодца. Один из них свесился с веревкой за каменную стенку. Слышались слова: «Продолжайте копать! Прокопаем поглубже, и обязательно снова найдем чистую воду». Другие тянули из колодца прикрепленную к шкиву вторую веревку с ведром на конце, в котором были только ил и грунт.

Чтобы сообщить о своем прибытии, Тистл издала громкий, пронзительный свист. Мужчина у колодца поднял глаза, остальные в измождении бросили работу и оглянулись.

— Это мой дядя Маркус, — возвестила Тистл, — я говорила вам о нем. Дядя, эта женщина — колдунья, а старик — волшебник, у которого нет магии.

— Моя магия по-прежнему со мной, — поправил Натан. — Просто в настоящий момент она недоступна.

— Другого зовут Бэннон, — продолжала Тистл. — Но что он может делать я не знаю.