– Но зачем? – вновь перебила Саманта, нетерпеливо ожидавшая, что он прочтет побыстрее.

Ричард жестом заставил ее замолчать, чтобы спокойно изучить этот набор символов. Вздохнув, Саманта стала ждать молча.

Ричард отер лоб.

– Они воздействовали мощной магией на тела здесь и одновременно магией Ущерба на души в подземном мире, таким образом связывая их.

Саманта обхватила себя руками, словно почувствовала внезапный озноб.

– Никогда не думала, что такое возможно.

Ричард тоже. Он перевел еще одну строку и продолжил объяснение.

– Им это удалось благодаря воздействию на искру дара, связующий элемент Благодати, который начинается в центре и проходит сквозь жизнь к смерти, соединяя абсолютно все. Так они создали живых мертвецов, лишенных собственной воли и подчиненных желаниям того, кто пробудил их. По сути, творцы Сулакана смогли создать армию бескровных и безжалостных убийц. Пробудившись, те не знают ни голода, ни боли, ни страха или жалости, никогда не устают и не отступают, не имеют собственных желаний, кроме полученного приказа. И их нельзя убить вновь, но при этом мертвых можно оживлять по мере необходимости. После пробуждения они неустанно стремятся к своей цели. Магия, позволяющая им двигаться, одновременно наделяет их страшной силой, поэтому они так сильны, что могут рвать людей на куски.

– Похоже на то, что мы видели той ночью, – сказала Саманта.

– Не могу не согласиться. – Ричард указал на строку плотно написанных символов. – Здесь продолжение. Одержимость мертвецов такова, что, даже лишившись ног, они не почувствуют этого и будут двигаться с помощью рук, лишь бы выполнить приказ. Хочется сказать «невероятно», но я видел это своими глазами. Еще здесь написано, что их следует изрубить в куски. Правда, сделать это непросто, поскольку магия, оживляющая их, служит и своего рода щитом, против которого дар практически бессилен. Хотя их можно сжечь обычным огнем или огнем волшебника.

– Огонь волшебника? Никогда его не видела. А вы?

Ричард, увлеченный расшифровкой, пробормотал в ответ, что видел.

– Магические щиты не останавливают их, потому что оказывают воздействие только на живых. – Он махнул в сторону коридора. – Меня удивило, почему здесь в роли щитов огромные откатывающиеся в сторону камни. Это необычно, потому я и обратил на них внимание.

– Правда? Но почему?

– Сквозь щиты, которые мне встречались раньше, могли пройти, нажав на металлическую пластину, только люди, наделенные определенными магическими способностями. А чтобы закрыть проход, такие щиты использовали только магию: неприятным звуком, жаром или даже болезненным покалыванием предупреждали тех, кто не должен проходить дальше. Но были и опасные щиты, достаточно мощные, чтобы убить злоумышленника, если тот все-таки попробует пройти после предупреждения. Например, им могло содрать плоть с костей. Все эти щиты использовали магию. А здесь – огромные камни, ведь против мертвецов, защищенных той магией, что их оживила, обычные щиты бесполезны. Мертвецы могут пройти сквозь них, но не через каменную преграду, которая попросту слишком тяжела, чтобы ее сдвинуть.

Пока Саманта обдумывала услышанное, Ричард уже расшифровывал следующий отрывок.

– Звучит зловеще, – сказал он. – Здесь говорится, что этих оживших мертвецов часто отправляли за определенными людьми, например волшебниками. – Он посмотрел на Саманту. – Похоже, они действительно преследовали тебя.

Саманта, казалось, обиделась.

– Я же говорила.

– А знаешь, почему они гнались за тобой?

Она, казалось, удивилась вопросу.

– Убить наделенного магией, чтобы тот не мог применить ее в сражении?

Ричард постучал по стене с символами.

– Магия против них бесполезна, разве только огонь волшебника, но ты не сумела бы его применить. Кроме того, вряд ли они убили моего деда, Зедда, или Никки. Зедд – волшебник, а Никки – колдунья. Подозреваю, что у кого-то были причины похитить их, как, возможно, и твою маму. Ведь, в конце концов, останки твоего отца нашли, а ее – нет.

– Хорошо, а почему вы думаете, что чудовища приходили за мной?

– Задача оставленных здесь волшебников – следить за барьером и предупредить всех, если кто-нибудь покинет третье царство. Думаю, твоих родных могли убить, чтобы они не успели поднять тревогу, пока сдерживающее заклинание еще не окончательно разрушено. Твоя мать, может быть, мертва – как отец – или в плену, ведь это тоже помешает ей предупредить людей. А еще, возможно, нападавшие специально стремятся схватить наделенных магией. Здесь, в Стройзе, осталась только ты. Думаю, тебя собирались похитить или даже убить, чтобы ты не могла поднять тревогу.

Саманта выглядела потрясенной.

– Я ведь даже не представляю, как подать сигнал тревоги.

– Они об этом не подозревают.

– Пожалуй. – Она приободрилась. – Вы правда думаете, что мама жива?

Ричард долго молчал.

– Надеюсь, Саманта. Надеюсь, что и мои друзья живы. Если так, я попробую их спасти. Ведь чудовища могли убить их… но я верю, что хозяева этих чудищ неспроста хотели заполучить людей, наделенных магией. И если твоя мать и мои друзья у них, возможно, я смогу спасти и ее.

Саманта взглянула сквозь проем на третье царство.

– Вы пойдете туда? Вы действительно хотите отправиться в это жуткое место, которое отчасти царство смерти? Туда, где умершие оказались в мире живых? Это же самоубийство!

Ричард решительно посмотрел на нее.

– Мной движет желание освободить их, но, кроме того, если я не спасу друзей и мы не доберемся до сдерживающего поля, где можно убрать прикосновение смерти, мы с Кэлен умрем.

Саманта сглотнула и ответила:

– Понимаю.

Ричард спросил, хотя уже знал ответ:

– Есть ли надежда вылечить нас, кроме способа, о котором говорил Генрик?

Саманта оглянулась через плечо, как будто могла видеть лежащую в далекой комнате Кэлен. Когда девушка опять повернулась к Ричарду, ее взгляд, казалось, стал взглядом кого-то, кто был много старше ее. Он не оставлял сомнений: Саманта – колдунья, несмотря на юные черты.

Она покачала головой.

– Боюсь, нет, Лорд Рал. Хоть и надеюсь, что моей помощи окажется достаточно и Мать-Исповедница скоро придет в себя и начнет есть и пить, она смертельно больна. Как и вы, даже если вы не ощущаете этого в полной мере. Но у Матери-Исповедницы осталось мало времени – у вас чуть больше, – и она умрет, если не убрать прикосновение смерти. Ваша судьба решена, если не пытаться ничего исправить.

Ричард кивнул, не в силах произнести ни слова, думая только о том, что Кэлен умирает.

– Прошу прощения, Лорд Рал, но мне кажется, что вы хотели бы слышать от меня правду и только правду.

Ричард пристально взглянул в темные глаза Саманты.

– Да, именно так. Помочь нам может только правда, именно поэтому я должен перевести эти записи. Нужно понять, есть ли здесь сведения, которыми мы можем воспользоваться.

Ричард умолчал о том, что если Кэлен умрет, он не захочет жить. Жизнь без нее не имела смысла, а без помощи Зедда и Никки у них не было шанса избежать смерти. И, чтобы найти их, Ричард должен отправиться в третье царство. Но сначала обязательно следовало понять, с чем он столкнулся.

Ричард окинул взглядом послание на стене, освещенное жутковатым свечением шара.

– Возможно, я смогу узнать нечто такое, что поможет нам, даст полезные ответы.

Саманта мрачно кивнула.

– Надеюсь.

Ричард вернулся к записям на языке Творения и еще некоторое время читал про себя. Послание было мрачным.

– Наджа говорит, что мертвецов всегда хватает с избытком и трупы оживляют по мере необходимости, обычно в огромных количествах. Нередко использовали тела собственных убитых воинов. Магия, оживляющая их, также приостанавливает процесс разложения плоти, но из-за того, что столь темные силы использованы в мире живых, ее действие ограниченно. Хотя бы потому, что все в мире живых рано или поздно умирает. То же и с магией. Фактически действенность заклинаний снижается, и процесс естественного разложения плоти возобновляется. Наджа подчеркивает – хотя они и знают, что магия, оживляющая мертвецов, в конце концов истощается, но понятия не имеют, сколько на это требуется времени.