– Сестра Никки знает обо всем, что сделали вы, глупые суки, – заявил он наконец.

Сестра Эрминия удивленно заморгала. Она не смогла удержаться, чтобы не спросить:

– Как такое возможно, ваше превосходительство?

Джегань сцепил за спиной мясистые руки. Его чрезмерно мускулистая спина и шея казались скорее бычьими, чем человеческими. А вьющиеся черные волосы по всему телу только усиливали это впечатление. Бритая голова делала его облик еще более грозным.

– Никки была вместе с Тови, когда та умирала, – сказал Джегань, – после того, как ее закололи и выкрали у нее шкатулку. До того я уже очень давно не видел Никки. И очень удивился, внезапно обнаружив ее. Я был там, в разуме Тови, наблюдая за всем этим. Хотя Тови и не знала, что я был в ее разуме, точно так же, как не знали и вы с сестрой Улисией.

И Никки тоже не знала.

Никки расспросила Тови, воспользовавшись тяжелым ранением женщины, побуждая ее к тому, чтобы выдать ваш план. Никки рассказала Тови целую историю о том, как ей хотелось избежать контроля с моей стороны, и благодаря этой лжи сумела завоевать ее доверие. Тови рассказала ей все. Все о магии Огненной Цепи, которую вы запалили, о шкатулках, которые украли с помощью Кэлен, и о том, как эти шкатулки предполагалось использовать совместно с магией Огненной Цепи. Короче говоря, все, все и все.

Сестра Улисия стала выглядеть еще более нездоровой.

– Тогда определенно это сделала Никки. Это должен быть кто-то из них – или один, или другой.

– Или Никки и Ричард Рал вместе, – предположила сестра Эрминия.

Джегань промолчал, продолжая разглядывать дворец.

Сестра Улисия чуть подалась вперед.

– Могу ли я спросить ваше превосходительство, как это вышло, что вы оказались не в состоянии… ну, другими словами, почему Никки не находится здесь, рядом с вами?

Теперь абсолютно черные глаза Джеганя уставились на нее. Клубящиеся формы всколыхнулись в этих глазах, словно свидетельства бушующей в нем бури.

– Она была со мной. Но покинула меня. В отличие от вашей неуклюжей и лицемерной попытки защитить свой разум от моего присутствия, заключив фальшивый договор с Лордом Ралом, договор Никки оказался действующим. По причинам, недоступным моему пониманию, она отнеслась к этому честно и открыто, и это сработало. Она отказалась от всего, чему посвятила свою жизнь… Отказалась от своего морального долга!

Он повел плечами, вновь окутываясь покровом спокойной и убедительной силы.

– Договор сработал в случае Никки. Я не способен войти в ее разум.

Сестра Эрминия так и застыла, напуганная чем-то большим, чем страх, исходивший от этого человека; она, казалось, была совершенно сбита с толку всем тем, что сейчас услышала.

Сестра Улисия кивала сама себе, погружаясь в воспоминания.

– Оглядываясь на прошлое, это и не удивительно. Я всегда подозревала, что она любит Ричарда. Разумеется, она не обмолвилась нам ни единым словом, как и другим сестрам Тьмы, но, вернувшись во Дворец Пророков, бросила очень важные дела – я не могла и вообразить, что она откажется от такого – ради того, чтобы вместо меня стать одним из шести его учителей.

Та цена, которую она заплатила за возможность стать его учителем, заставила меня отнестись с подозрением к ее мотивам. Двое других руководствовались жадностью. Им хотелось извлечь выгоду из дара, которым обладал этот человек… заполучить его для себя. Но не Никки. Она гналась не за этим. Я достаточно долго наблюдала за ней.

Она никогда не показывала этого – добрые духи, я думаю, в то время она еще и сама этого не осознавала, – но кое-что можно было прочесть в ее глазах. Она любила его. На самом деле тогда я не понимала, что означал ее взгляд, – вероятно, из-за совершенно явного проявления ненависти к этому человеку и ко всему, что он представлял, – но она любила Ричарда Рала. Уже тогда она любила его.

Джегань побагровел. Захваченная своими воспоминаниями, сестра Улисия не заметила его безмолвной ярости. Сестра Эрминия коснулась ее руки, делая предупреждение. Сестра Улисия подняла глаза, побелела при виде выражения на лице императора и мгновенно сменила тон.

– Как я уже сказала, она никогда ничего подобного не говорила, так что все это просто мои домыслы. Но теперь, подумав об этом, я уверена в ее чувствах. Она пылала ненавистью. Она хотела его смерти. Она ненавидела все, что он собой олицетворял. Она ненавидела его. Это ясно, как день. Она ненавидела его.

Сестра Улисия захлопнула рот, и было заметно, что она с трудом удерживается, чтобы не выболтать что-то еще.

– Я дал ей все, – голос Джеганя рокотал, словно сдерживаемый в тесном пространстве гром. – Я сделал ее фактически королевой. Как Джегань Справедливый, я даровал ей право быть первой в Братстве Ордена. Тем, кто боролся против праведных стремлений Ордена, довелось узнать ее в качестве Госпожи Смерть. Она получила возможность осуществить все эти добродетели лишь благодаря моему великодушию. Но я был глупцом, предоставив ей столько свободы. Она предала меня. Предала меня ради него.

Кэлен не могла даже вообразить, что доведется когда-либо увидеть Джеганя во власти столь жгучей ревности, но вот – видела это сейчас. Это был человек, который брал что хотел. Он обычно не признавал никаких запретов. Несомненно, он не смог получить эту женщину, Никки. По-видимому, Ричард Рал завладел ее сердцем.

Кэлен сдержалась и запрятала как можно глубже собственные путаные мысли по поводу Ричарда Рала – человека, которого никогда не встречала, – и теперь внимательно следила за своими стражами, по-прежнему размеренно прохаживавшими взад и вперед.

– Но я верну ее. – Джегань выставил сжатый кулак. Мышцы на его руках напряглись, когда кулак оказался стиснут еще сильнее. На висках обозначились вздувшиеся вены. – Рано или поздно я сокрушу безнравственное сопротивление, оказываемое Ричардом Ралом, а затем разберусь и с Никки. Она заплатит за свои греховные поступки.

У Кэлен и этой Никки было что-то общее. Кэлен знала: если Никки окажется в руках Джеганя, он сделает с ней самое худшее, что можно вообразить.

– А шкатулки Одена, ваше превосходительство? – спросила сестра Улисия.

Рука опустилась. Он повернулся к ней со зловещей улыбкой.

– Ну, дорогая, то, что кто-то из них сумел привести в действие шкатулки Одена, не имеет большого значения. Это не дает им ровным счетом ничего. – Он указал большим пальцем руки через плечо в сторону Кэлен. – У меня есть она. У меня то, что необходимо, чтобы использовать силу Одена – для утверждения дела Братства Ордена.

Правда на нашей стороне. На нашей стороне и Создатель. Получив силу Одена, мы сметем все богохульство магии с лица мира. Мы заставим всех людей преклонить колени перед учением Ордена. Все люди будут вынуждены подчиниться справедливости и начнут исповедовать единую веру.

Это будет новый рассвет для человечества, начало той эры, когда магия перестанет пятнать человеческие души. Все как один будут рады триумфу равенства. Все люди смогут посвятить себя служению своим собратьям в соответствии с волей Создателя.

– Да, ваше превосходительство, – сказала сестра Эрминия, из всех сил старавшаяся найти путь вернуть его благосклонность.

– Ваше превосходительство, – отважилась заметить сестра Улисия, – как я уже объясняла раньше, несмотря на то, что мы способны получить все необходимое для церемонии, как вы совершенно правильно заметили, нам тем не менее требуется иметь все три шкатулки, если мы намерены завершить задачу доступа к силе Одена, чтобы направить ее на благое дело Братства Ордена. Нам по-прежнему нужна третья шкатулка.

Его ужасающая усмешка вновь вернулась.

– Как уже сказано, я был там, в разуме Тови. И могу высказать кое-какие идеи насчет того, кто замешан в похищении шкатулки.

Сестры Улисия и Эрминия выглядели не просто удивленными – они выглядели страдающими от любопытства.

– Так вы знаете это, ваше превосходительство? – спросила сестра Эрминия.

Он кивнул.