Ричард встал перед Шотой, настолько близко, что ей следовало бы сделать шаг назад; но она осталась на месте.

– Как ты посмела поступить так со мной? Как посмела отправить меня в то место?

– Лично я никуда не посылала тебя, Ричард. Твой собственный разум отвел тебя туда, куда отвел. Все, что я сделала, – лишь освободила твои мысли, которые ты сдерживал и скрывал. Я избавила тебя от всего того, что, в противном случае, ты переживал бы в ночных кошмарах.

– Я никогда не помню собственные сны.

Шота кивнула, продолжая изучать его глаза.

– Этот ты наверняка запомнил бы. Он оказался бы намного хуже того, что ты только что испытал. Лучше сталкиваться с подобными видениями тогда, когда в состоянии противостоять им, потому что они неизбежны, и уловить ту правду, которую они содержат.

Ричард ощутил, как кровь приливает к лицу.

– И это было тем самым, что ты имела в виду, когда говорила, что если я и Кэлен поженимся, то она зачнет чудовище? Это и было настоящей сутью твоего столь двусмысленного пророчества?

Шота сохранила бесстрастие.

– Оно означает ровно то, что означает.

Ричард все еще мог слышать слова солдата Имперского Ордена, рассказывавшего ему, что он собирается сделать с Кэлен. Солдата, рассказывавшего, как именно с ней будут обращаться. Солдата, рассказавшего, что она произведет на свет детей, которые вырастут, чтобы плюнуть на могилы тех, кто хотел жить собственной жизнью, тех, кто верил во все, чем он сам дорожил.

Ричард внезапно рванулся к Шоте и резко ухватил ее за горло. Яростность этого движения привела к тому, что они оба свалились через невысокую стенку в фонтан. При этом, естественно, оба с головой окунулись в воду.

Ричард поднял ее из воды, продолжая держать за горло.

– Вот что ты имела в виду!

Вода потоками стекала с ее лица. Она откашливалась, выплевывая ее.

Он встряхнул ее.

– Вот что ты имела виду!

Ричард заморгал. Он стоял, по-прежнему совершенно сухой. Шота стояла перед ним, тоже абсолютно сухая. Его руки по-прежнему были опущены по бокам.

– Держи себя в руках, Ричард. – Шота выгнула бровь. – Ты все еще частично пребываешь в своих видениях.

Ричард огляделся по сторонам. Все вокруг было реальным. Он не намок. Не намокла и Шота. Ни один золотисто-каштановый волосок на ее голове не пострадал. Брови Никки резко дернулись, когда она бросила на нее быстрый взгляд. Она была явно озадачена, не понимая причины его замешательства. Должно быть, это правда, он все еще в плену грез. Это действительно было всего лишь видение, просто видение его казни, просто видение, в котором он встретился с Кэлен. И он всего лишь вообразил себе, что схватил Шоту за горло.

Но ведь он хотел сделать это?

– Так что ты имела в виду, когда говорила, что Кэлен родит чудовище? – спросил Ричард, чуть более спокойным тоном, но с не меньшей угрозой в голосе.

– Я не знаю, кто такая Кэлен.

Ричард сжал челюсти, скрипя зубами, всерьез подумывая, не схватить ли ее за горло по-настоящему.

– Отвечай на вопрос! Что на самом деле имелось в виду?

Шота предостерегающе подняла палец.

– Поверь мне, Ричард, не стоит ссориться с ведьмой.

– Ты ведь тоже не хочешь, чтобы я ссорился с тобой, так что ответь мне. Что на самом деле имелось в виду?

Она поглаживала рукава платья, в то же время стараясь подобрать нужные слова.

– Прежде всего, в разное время я сообщала тебе откровения о самом разном, что видела в потоке событий во времени. Я не помню эту женщину, Кэлен, и не помню ничего, что связано с ней. Так что не знаю, о каком событии или пророчестве ты говоришь, поскольку не помню ни того, ни другого.

Лицо Шоты обрело злобное и опасное выражение, напомнившее ему, что он разговаривает с ведьмой, одно только имя которой вселяет трепет ужаса среди большинства населяющих Срединные земли.

– Но тебе предстоит совершать серьезные дела, связанные с большим риском, насколько я вижу в том же потоке событий во времени. – Ее брови опустились, выражая явное неудовольствие. – Что именно ты имел в виду, говоря… про ребенка-чудовище?

Ричард отвернулся и уставился в спокойную воду фонтана, снова задумавшись о том ужасе, что видел недавно. Он был не в состоянии рассказать об этом вслух. Не мог рассказать перед всеми присутствующими, боялся озвучить, что некогда Шота сделала пророчество, скрытый смысл которого пугал его, ибо теперь оно могло на самом деле означать, что Кэлен зачнет ребенка от тех самых чудовищ из Имперского Ордена. У него было ощущение, что, произнеси он это вслух, все тут же станет реальным. Это была настолько болезненная мысль, что он целиком отбросил подобную фантазию и решил вместо этого задать совершенно другой вопрос.

Он снова повернулся к ней.

– А что означало то, что мне не удалось вызвать свой дар с помощью гнева?

Шота тяжело вздохнула.

– Ричард, ты должен кое-что понять. Я не создавала для тебя никаких видений. Я всего лишь помогла тебе проявить скрытые мысли, твои собственные. Я не навязывала тебе грез своего производства и не «сеяла» никаких лишних мыслей в твоей голове. Я лишь заставила тебя воспользоваться твоим собственным разумом. И потому не могу сказать ничего по поводу увиденного тобою, ибо не знаю, что именно ты видел.

– Тогда почему ты…

– Я знаю только, что лишь ты, единственный, способен остановить Орден. Я помогла тебе вынести на поверхность твои скрытые, подавленные мысли, опять-таки для того, чтобы помочь тебе лучше понять.

– Понять что?

– То, что следует понять. Я знаю об этом не больше, чем о том, что ты видел внутри собственного сознания и что тебя так встревожило. Можно сказать, что я всего лишь посланец. Но я не читала передаваемое послание.

– Ты заставила меня видеть вещи, которые…

– Нет, я не заставляла. Я лишь приоткрыла для тебя занавеску, Ричард. Но я не создатель того дождя, что ты увидел через это окно. Ты пытаешься винить меня за дождь, вместо того чтобы быть признательным за то, что я всего лишь отдернула занавеску, чтобы ты смог увидеть все собственными глазами.

Ричард бросил быстрый взгляд на Никки. Она не сказала ни слова. Он поднял глаза в сторону деда, стоявшего на ступенях, свободно сомкнув руки и молча наблюдая за происходящим. Зедд учил его всегда иметь дело с реальностью, с тем, что действительно происходит в мире, учил не жаловаться на то, что, по убеждению некоторых, было невидимой рукой судьбы, управляющей и, как по волшебству, сменяющей события. Не поступает ли он так же неправильно с Шотой? Не обвиняет ли он ее в том, что она показала ему нечто, о чем он прежде не знал или не хотел знать?

– Извини, Шота, – сказал он более спокойно. – Ты права. Разумеется, ты всего лишь указала мне на приближающуюся грозу. Не имею ни малейшего представления, что делать с этим, но я увидел. Мне не следовало винить тебя в том, что совершают другие. Извини.

Шота лишь скромно улыбнулась.

– Это тоже отчасти свидетельствует, что ты тот человек, Ричард… единственный человек, кто может остановить это безумие. Ты желаешь знать правду. Вот почему я привела сюда Джебру со столь ужасным свидетельством о том, что происходит от рук Ордена. Тебе необходимо знать всю правду об этом.

Ричард кивнул, но чувствовал себя все хуже, чувствовал все большее отчаяние оттого, что не имел ни малейшего представления, как сделать то, что, по ее предположению, он способен сделать.

Шота спокойно и пристально наблюдала за ним.

– Ты затратила много сил, доставив сюда Джебру. Вы проделали очень долгий путь. Ваше будущее и сама ваша жизнь зависят от исхода этой борьбы не меньше, чем моя жизнь и жизнь всех свободных людей, всех обладающих даром. Если победит Орден, мы все умрем, включая и тебя. Но разве нет чего-то такого, что ты можешь сказать мне, что помогло бы мне сделать то, что остановит это безрассудство? Я постараюсь использовать любую помощь, какую только ты можешь предоставить мне. Так все же, нет ли чего такого, что ты можешь мне сказать?