Прохожие пялились на промокшую насквозь Никки, не замечая ее лица. Ее светлые волосы прилипли к голове, губы тряслись, руки дрожали, и все же она не жаловалась на холод, как все остальные. Им сказали, что другого списка с новыми адресами они не получат до завтра, поэтому Никки старалась сохранить этот, но под проливным дождем проигрывала сражение за бумажку.
По грязи тащились лошади. Фургоны скрипели и трещали под грузом. Только основные магистрали, вроде той, по которой шли Ричард с Никки, были достаточно широкими, чтобы фургоны могли двигаться в обоих направлениях. По некоторым улочкам возможно было только одностороннее движение, причем зачастую их перегораживали сломавшиеся фургоны. На одной из таких улочек Ричард видел даже павшую лошадь. Гниющий труп, вокруг которого тучами роились мухи, так и оставался запряженным в фургон, будто поджидал, пока кто-то его уберет. Некоторые улочки были настолько узкими, что там могли проехать лишь ручные тележки. А еще более узкие проходы были пригодны только для пешеходов.
Вонь от отбросов на улицах, служивших заодно и открытым канализационным стоком, стояла такая, что в первую неделю Ричарда просто выворачивало наизнанку, пока он не принюхался. Но в переулках, где они с Никки ночевали, было еще хуже. Дождик лишь вымывал из ям и щелей нечистоты, но хотя бы немного смывал грязь.
Все города, увиденные Ричардом с того момента, как они въехали в Древний мир и двигались на юг от Танимуры, были похожи на этот. Везде чудовищная нищета и нечеловеческие условия. Казалось, все тут попало в какую-то вечную ловушку, выгребную яму. Все эти города, где некогда кипела жизнь, были центром устремлений и амбиций, сюда люди стремились в погоне за мечтой. Но каким-то образом мечты превратились в серую мерзость разложения. Казалось, всем на все наплевать. Все походили на сонных мух и попросту маялись, ожидая, что жизнь улучшится, не имея при этом ни малейшего представления, как эта лучшая жизнь должна выглядеть и когда она наступит. Они существовали, опираясь на тупую веру, уверенные лишь в том, что в загробном мире жизнь будет идеальной.
Виденные Ричардом города в точности соответствовали тому, каким Ричард видел уготованное Новому миру будущее под пятой Имперского Ордена.
Однако это место представляло собой один огромный город, равного по величине которому Ричард отродясь не видел. Он бы в жизни не поверил, что такой мегаполис может существовать, если бы не увидел собственными глазами. Грязные улицы с обшарпанными домами разбегались по всем холмам, занимали всю низину и тянулись на многие мили на пересечении двух рек. Жалкие хибары, построенные кое-как из глины, всяких деревяшек, соломенных кирпичей и прочих подручных средств, в великом множестве окружали город со всех сторон, как грязная пена вокруг гнилого бревна в стоячем пруду.
Таким был город-страна Алтур-Ранг — нынешнее сердце Древнего мира и Имперского Ордена — родной город императора Джеганя.
Когда Ричард с Никки только въехали в Древний мир и продвигались на юг к Алтур-Рангу, они остановились в самом крупном из северных городов Древнего мира, Танимуре, где когда-то стоял Дворец Пророков. Танимура, одной из последних в Древнем мире попавшая под иго Ордена, была величественным городом, с широкими бульварами, многоэтажными домами с колоннами, аркадами и высокими окнами. Танимура, какой бы большой она ни была, при ближайшем рассмотрении оказалась окраиной Древнего мира, достаточно далеко расположенной от центра, чтобы разложение только сейчас доползло до нее.
Там Ричард чуть больше месяца работал подмастерьем у каменщиков, одним из дюжины, — таскал камни и замешивал раствор на строительстве приземистого неказистого здания. Для подсобных рабочих каменщики держали простые хижины, где те жили с семьями, так что у Никки была крыша над головой. В конечном итоге хозяин доверил Ричарду работать с каменщиками. Когда один из каменотесов заболел, Ричарду предложили вместо него обтесывать гранитные плиты.
Ричард обнаружил, что ему нравится держать в руке молоток и зубило, обтачивать камень так, как ему хочется. В какой-то степени это походило на резьбу по дереву. Только нечто большее.
Время от времени хозяин, подбоченясь, стоял над Ричардом, наблюдая, как он работает. И изредка ворчливо вносил небольшие коррективы в его метод работы. Через какое-то время, когда хозяин понял, что Ричард принцип усвоил и обтесывает камень так, как надо, он перестал за ним присматривать. Вскоре каменщики стали предпочитать обработанные именно Ричардом камни в качестве угловых камней.
Потом прибыли другие каменотесы для выполнения более сложной работы — изготовления украшений. Когда они только прибыли, Ричарду очень хотелось увидеть их работу. Они вырезали на лицевых панелях вокруг входа огромные языки пламени, символизирующие Свет Создателя. А под ним толпу скорченных людей.
Ричард видел множество резьбы по камню в различных местах, где ему довелось побывать, начиная от Дворца Исповедниц в Эйдиндриле до Народного Дворца в Д'Харе, но нигде не видел ничего подобного тем фигурам, что вырезали на стене того здания в Танимуре. Эти фигуры не были ни грациозными, ни величественными, ни вдохновляющими — совсем наоборот. Скорченные, исковерканные, съежившиеся под Светом. Один из ремесленников сообщил Ричарду, что только так и должно изображать человечество — как грешную, жалкую и невежественную толпу. Ричард предпочел продолжить обтесывать камни.
Когда труд каменщиков над резиденцией Ордена в Танимуре закончился, не стало и работы. Плотники в помощниках не нуждались. Резчики, зная, что помощь в вырезании горестей человеческих им пригодится, предложили Ричарду работать с ними. Но он отказался, сославшись на то, что не обладает нужными способностями.
К тому же Никки уже давно хотела двигаться дальше. Танимура была лишь местом, где можно было немного подзаработать, чтобы закупить провизии для предстоящего долгого путешествия. Ричард с удовольствием убрался подальше от удручающего зрелища продвигавшихся работ.
По дороге в Алтур-Ранг во всех городах, где они проезжали, Ричард видел много резных изображений на домах. И куда больше стояло на площадях или напротив входов в дома. И все они изображали ужасы: Владетель подземного мира, хлещущий кнутом людей; люди, сами себе выкалывающие глаза; страдающие люди, корчащиеся в агонии, искалеченные и деформированные; люди на четвереньках, как стая собак, преследующие женщин и детей; отчаявшиеся, сами бросающиеся в могилы. Было очень много изображений того, как за жалкими людьми наблюдает Свет Всеблагого Создателя, изображенного в виде пламени.
Древний мир представлял собой сплошное воспевание страданий.
По пути к югу они останавливались в нескольких городах, где Ричард мог найти временную работу без необходимости заносить себя в списки. Они с Никки питались в основном капустным супом, состоящим преимущественно из воды. Иногда ели рис, чечевицу или тюрю, изредка, как роскошь, солонину.
Несколько раз Ричарду удавалось наловить рыбы или поймать птицу или кролика. Но жить за городом в Древнем мире было трудно. Идея жить на природе приходила в голову очень многим. Ричард с Никки здорово похудели за время пути. Ричард начал понимать, почему люди на резных изображениях скелетообразны.
Никки указала конечную цель путешествия, но в остальном не вмешивалась, предоставив Ричарду принимать решения, и подчинялась без всяких жалоб. Они шли неделя за неделей, изредка за пару медяков проезжая часть пути на попутном фургоне. Они пересекали реки, на берегах которых стояли города, достаточно крупные, чтобы иметь каменные мосты, и шли дальше по городам и весям. Им попадались огромные поля пшеницы, подсолнухов, проса и кое-каких других злаков. Но большая часть земель пустовала. Видели они и стада коров и отары овец.
Фермеры продавали путешественникам козий сыр и молоко. Хотя волшебный дар и проснулся в нем, Ричард мог есть мясо только тогда, когда не воевал. Он полагал, что это некий противовес, следствие закона равновесия в магии. Когда он кого-то убивал, то не мог есть мяса. Но поскольку сейчас он ни с кем не дрался, то мог спокойно есть мясо без опасения, что его потом вывернет. К сожалению, мясо они могли себе позволить крайне редко. Некогда любимый сыр он едва выносил с тех пор, как проснулся его дар. Увы, выбор частенько был небогатым — либо есть сыр, либо голодать.
