– Крег, мы прибыли на борт. Ответьте, каков статус, – услышал я попытку Волтера выйти на связь с остальными двумя группами.
– Слышу… зде… пло… не… связи… Ходи… левый… кори… ор… – В шлеме были сплошные помехи, но слова можно было кое-как разобрать.
– Черт! Ладно, все слышали, идем, – скомандовал Волтер, после попытки дозваться повторно. Протестировав связь, оказалось, что она глушится даже на расстоянии метра, и все общение возможно только через внешний динамик.
– А как же бот? – спросил Питер, когда мы выдвинулись.
– Он и так поврежден, пилот выдавил из него все, что можно, – словно в подтверждение один из бойцов кивнул, – так что, либо мы улетаем на одном из двух других десантных ботов, либо не улетаем вовсе. Вряд ли капитан еще кого направит, если мы не вернемся, ибо просто некого.
Веселенькая перспектива. Значит, ищем бот, а еще я на всякий случай пометил себе через броню бойца, который был пилотом бота. Этого надо точно прикрывать, а то мне повторений ситуаций не нужно. Тут Умника точно нет.
– Тут бы не помешали наземные мини-разведчики. Могли бы разведать и автономно, – заметил кто-то из бойцов.
– Ага, только кто же знал, что тут ни одной перегородки. И так хорошо, что не приходится лазить по тем туннелям, – кивнул Волтер на постоянно встречающиеся проемы. Там бы вообще не развернулись, и шансов на что-то точно не было бы.
Мы растянулись в цепь, следуя по коридору. И я снова оказался в конце. А уже через метров тридцать начали попадаться первые трупы чужих, причем часть из них находилась как раз в тех самых разбросанных проемах. Данная ситуация заставила более внимательно контролировать окружающее пространство.
Переступая очередной труп, чувствую опасность и пытаюсь уйти в сторону. Прыжок в сторону на одной ноге, когда вторая находится в воздухе, явно не лучшая идея, и я, запнувшись о тело чужого, падаю на бок. К счастью, сгусток плазмы проходит мимо. Я откатываюсь в сторону, уходя еще от одного заряда, и пытаюсь найти взглядом противника. Но меня опережают, и идущие впереди бойцы уже открывают огонь, наведя винтовки куда-то назад и вверх. Встать получается, когда все кончено и чужой уже валяется расплавленной кучкой, выпав из одного из проемов.
– Блин, да ты реально везунчик. А точнее везучий акробат. Твой прыжок точно достоин просто лучших наград за артистичность и даже, возможно, должен войти в анналы истории Содружества, – подколол меня Питер. Я отмахиваюсь и продолжаю путь. Волтер еще несколько раз пытается выйти на связь, но безуспешно. А десантного бота наших рядом не оказалось. Как кто-то предположил, мы могли десантироваться на другом уровне. Происходит еще несколько нападений, но удается обойтись без потерь. Причем один раз моя интуиция подсказала мне момент атаки, и выскочивший из проема в стене чужой, который уже целился из хвостовой пушки в запомненного мной бойца, наскочил на мой заряд плазмы. От попадания враг сложился внутрь, оставляя торчать из проема свои лапы. Не, сволочи, пилот должен выжить. Не дождетесь!
В итоге мы дошли до развилки в коридоре, минуя то и дело разбросанные тела чужих. Волтер принял решения разделиться и ушел вправе с семью бойцами, оставив за главного у оставшихся Питера. А еще через десяток метров мы нашли первые трупы наших. Один из бойцов был продырявлен в районе груди, причем дыра была очень большой, чуть ли не размером с весь корпус. У второго, который лежал поодаль, отсутствовали ноги и одна рука. Вторая так и продолжала держать винтовку.
– Что ж за пушка сделала такое, – задумчиво протянул Питер, присевший у первого трупа, – пойдем дальше.
Ответ на его вопрос мы нашли буквально через тридцать метров. Коридор как раз поворачивал где-то под углом в тридцать градусов, и впереди идущие бойцы, практически не останавливаясь, последовали дальше. Не знаю, расслабило их практически полное отсутствие живых врагов или же, наоборот, слишком сильно сконцентрировались на хаотично разбросанные проемы, из которых эти враги только и нападали. В общем, первый же огромный шар плазмы влетел в целившегося в пустой проем бойца, напрочь снося тому щит и отжигая ему верхнюю часть корпуса с головой. Тело еще не успело упасть, как за большим снарядом последовали два маленьких, нацеленных на второго абордажника. Тому повезло больше, и первый заряд поглотил щит, но второй попал в ногу, отрывая ту и заставляя его упасть посреди коридора.
Следующие за ними бойцы моментально бросили за угол две эми-гранаты. Сразу после вспышек один рванул за раненым, второй высунулся и начал стрелять, прикрывая первого. Но, как оказалось, это было ошибкой. И в абордажника, уже начавшего тащить безногого, влетел огромный шар, убивая сразу двоих. Его напарник спрятался за угол, уходя из-под обстрела.
У меня в этом момент начали мелькать в голове сплошные ругательства. Я так и продолжал следовать в конце цепочки и при начале стрельбы прижался к стене для контроля тыла и ближайших проемов, только краем глаза поглядывая на происходящее. Но то, что эми-граната не подействовала, и то, что боец не смог убить врага после нескольких попаданий, насторожило меня. Хотя, может, не долетело и не попал?
Спрятавшийся за углом боец бросает еще одну эми-гранату. Очередная вспышка и очередная попытка убить врага. В этот раз он успевает сделать только один выстрел, как в его голову влетает уже знакомый шар плазмы. Безголовое тело заваливается назад, выпуская свой последний выстрел в потолок. Да что ж такое? Что там за враг? Почему не работают гранаты?
В этот момент из мелких проходов начинают лезть «тараканы». Первый высунувшийся в моем секторе ловит два попадания, разрывающие его на куски. Остатки тела удачно падают на другого чужого, который уже целился из прохода чуть ниже, сбивая ему прицел хвостовой пушки в момент выстрела. Сгусток плазмы приходится ему в спину, и чужой фактически убивает сам себя. А я уже стреляю в следующий проход, больше полагаясь на интуицию. Рядом ведут бой Питер и Саймон. Пилот с неизвестным мне бойцом безуспешно пытается остановить врага, стреляющего теми огромными шарами плазмы.
Внезапно ощущаю опасность сбоку, и тело само изворачивается в какой-то немыслимой позе, уходя от удара лапой чужого, который только что вылез из проема рядом со мной. Не успеваю в него прицелиться, как врага уже убивает Питер. Оторванная лапа отлетает мне в лицо, заставляя дернуться и закрывая мне обзор на секунду. Но этого времени хватает, чтобы я пропустил выстрел очередного «таракана». Чувство опасности вопит, но полностью уйти от заряда плазмы не удается. Пытаюсь извернуться и одновременно оттолкнуться, убирая с траектории зеленого сгустка свое тело, но он попадает в левую кисть, моментально сжигая ее. От боли припадаю на колено и чуть не роняю винтовку, но новая вспышка опасности заставляет мобилизовать остатки сил. Пригибаю голову, уходя от нового смертельного сгустка, а сам, опирая винтовку на колено, открываю огонь по только что вылезшим гигантским насекомым. На очередном нажатии спуска оружие показывает пустой заряд. Кричу, что «пусто», и, пока Питер прикрывает меня, кладу винтовку на колени, одной рукой нашаривая запасную обойму. С трудом перезарядив, продолжаю бой. Сколько он длится, не знаю. Точно не долго, потому как не успеваю потратить все заряды, хотя и мельтешение врагов слилось в одну цепочку кадров.
И вот в очередной момент возникает ощущение не просто опасности, а ОПАСНОСТИ. Разворачиваю голову и наконец вижу того врага, который практически сразу уполовинил наш отряд и стрелял теми огромными шарами. Был он реально устрашающим и, в первую очередь, своими габаритами. Эта мерзость выглядела как здоровенный шагающий танк, еле вписывающийся в проход немаленького коридора. На четырех лапах и с большой пушкой сверху. По бокам от нее находились платформы, в которых сидели двое чужих. На данный момент один активно стрелял, а второй лежал бесформенной грудой. И вся эта шагающая махина была в отметинах от плазмы, которые оставляли небольшие следы и углубления, но никак не могли пробить всю толщину черной брони.
