Невероятные физические данные для нашего мира, такой выживаемостью, как у яцхенов, могут похвастать разве что уховёртки. Я теперь способен самостоятельно добраться до любой точки планеты по воздуху или морю. Усовершенствованные органы чувств позволяют отлично ориентироваться в пространстве. Зрение и слух превосходят человеческие в разы, осязание очень слабое и привито искусственно мной, изначально его у Яцхена не было, а обоняния нет, чувство вкуса слабее человеческого. Есть дополнительное чувство Направления, которое относится к области ясновидения. Я теперь могу видеть в абсолютной темноте за счёт инфракрасной части спектра.
О повышенных атакующих свойствах моей аниформы можно говорить долго. Помимо когтей имеются зубы, которые позволяют прокусить сталь или одним движением перекусить человеческую шею. Хвост на конце имеет ядовитое жало. Концентрация и доза яда сознательно регулируются от недолгой потери сознания до мгновенной смерти. Впрочем, в случае нужды двухметровым хвостом можно просто пробить насквозь несколько человек, задушить или взмахом сломать шею, не прибегая к яду. Слюна является очень сильной кислотой, способной разъедать сталь. Слюны хватает на десяток плевков на дистанцию нескольких десятков метров, после чего запасы некоторое время восстанавливаются.
При виде меня все испытали непередаваемый ужас и удивление. Лучше всех себя в руках держал отец, который был предупреждён о моей форме оборотня, пусть и на словах.
К сожалению, я был абсолютно голым, поскольку подобный вид оборота предполагает, что все вещи каждого из тел помещаются в подпространственный карман вместе с телом. Но к счастью, половые органы яцхена спрятаны внутри тела, так что стесняться мне нечего.
В подобном типе превращения есть огромный плюс, ведь если тело будет ранено или получит смертельное ранение, то после оборота другое тело не получит никаких травм. Допустим, в теле яцхена мне нанесут повреждения мозга, то есть единственное, что может меня убить. В таком случае я превращусь в человека. Другой вопрос, что превратиться обратно я смогу примерно через месяц, когда накопится достаточно энергии. А в случае если смерть наступит раньше, то превращение произойдёт сразу, но на него будет затрачена моя прана, из-за чего я повторю уже пройденную ситуацию, то есть мгновенно состарюсь.
Полагаю, больше всех удивились атакующие на бронетранспортёре. Об этом легко было судить по тому, что мощная бронированная машина внезапно затормозила и застыла метрах в тридцати от нас. Но стояла она недолго. Видимо военные или кто там внутри сидел, сильно перепугались при виде меня и вскоре решили открыть огонь, о чём возвестила поворачивающаяся башня с крупнокалиберным пулемётом.
Я не стал ждать, когда военные прицелятся и превратят меня в дуршлаг, тем более крупнокалиберный пулемёт — это моя слабость… Да в принципе — это слабость любого живого существа…
Благодаря повышенной реакции, я на всей доступной скорости рванул в сторону бронетехники. В удержании равновесия неоценимую помощь оказывали хвост и крылья. Мне сложно представить, что ощущали военные, сидящие в БТР, когда увидели, что мощный шестирукий демон выпустил сорок два огромных когтя, которые по длине способны поспорить с боевыми ножами, после чего на скорости под сотню километров в час рванул в их сторону, уходя из-под прицела пулемёта. Я бы на их месте пустил подливы прямо в штаны. Но эти ребята совершили огромную ошибку, начав наводить на меня пулемёт. Вот если бы они дали задний ход и на полном ходу свалили, я бы даже не почесался, но видно не судьба. На прямую угрозу жизни единственным адекватным ответом является избавление от этой угрозы или путём бегства, или путём устранения объекта угрозы. Бегство мне отрезали, так что деваться некуда.
Добежав до бронетранспортёра, я со скоростью циркулярной пилы заработал всеми шестью конечностями, распуская БТР на лапшу. Первым делом под углом почти в сорок градусов я срезал у самого основания дуло пулемёта КПВТ. Но, к сожалению, бойцы умудрились совершить первый выстрел, очередь крупнокалиберных пуль прошила летающую тарелку, закреплённую на крыше. К счастью, больше пулемёт не стрелял, но мне хватило знания того, что ЛО повреждена. А это означает, что портал может не сработать, что в свою очередь означает, что нам придётся выигрывать время. То есть своим выстрелом парни в бронетранспортёре только что подписали смертный приговор всем бойцам милиции, которые сюда едут. Хорошо ещё, что машину не задело.
Толщина брони была смешной по меркам яцхена, так что образовать в крыше дырку полутораметрового диаметра возле ставшей бесполезной башни, заняло всего несколько секунд. Бойцы внутри БТР даже не успели сообразить, как действовать. Лишь один из солдат успел наставить на меня короткоствольный автомат Калашникова, но именно из-за этого он первым лишился сразу головы и обеих рук, удерживающих автомат. Затем остальные обитатели бронетранспортёра, превратившегося в смертельно опасную консервную банку, в считанные секунды были наструганы длинными когтями, превратившись в неаппетитные кучки фарша.
Из боевой машины на улицу я выпрыгнул, будучи весь забрызган кровью. Сложно не испачкаться в алой жидкости, устраивая подмосковную резьбу «бензопилой» в замкнутом пространстве сразу десятку человек.
Левым глазом я сумел увидеть, что портал так и не заработал. Правый глаз обнаружил въезжающий в ворота, точнее прямо по воротам, лежащим на земле, милицейский ПАЗ. Это был старый потрёпанный автобус, на котором сбоку были нарисованы синие полосы и написано «ОМОН», а его окошки были зашторены. Водитель автобуса увидел меня, всего такого красивого — серого, окровавленного, с кучей конечностей, при этом выпрыгивающего через крышу бронетранспортёра, словно чёртик из табакерки. Судя по огромным испуганным глазам водителя, он очень сильно струхнул, от чего резко нажал на тормоза. Мой острый слух уловил сочный мат, исходящий от пассажиров автобуса.
Из автобуса начали выскакивать бойцы ОМОНа. Они все были одеты в пятнистый синий камуфляж, облачены в бронежилеты и каски, а в руках держали укороченные автоматы Калашникова. Один из них, выскочивший первым, направил в мою сторону автомат и завопил:
— А ну стоять, падла! Ты арестован!
Понятное дело, что я даже не подумал останавливаться. Я когтями ног вцепился в броню бронетранспортёра, на которую приземлился после прыжка, затем одним махом сорвался с места, расправляя крылья. Глаза работника органов изумленно расширились, а палец сам собой нажал на курок, выпуская в мою сторону короткую очередь. Я не стал рисковать, проверяя прочность брони. Уклониться от выстрелов с моей реакцией было легче легкого. Вторую очередь из автомата он выпустить уже не успел. Подскочив к стоящему на моем пути менту, я ударом когтей одной из рук снёс ему голову вместе со шлемом.
В автобусе милиционеров было много, а выбежать на улицу успело уже семь человек помимо убитого. У всех из них была примерно одинаковая реакция, парни широко распахнули глаза и потянулись за оружием, тут же направляя автоматы в мою сторону. Но я, не дожидаясь начала стрельбы, заработал всеми шестью конечностями, со скоростью кухонного комбайна уничтожая угрозу в виде представителей закона. Четверо ближайших бойцов ОМОНа полегли практически сразу, двое успели навести на меня автоматы, и открыли огонь. Третий же из оставшихся живых милиционер, увидев незавидную участь товарищей, рванул в сторону выхода из поместья, ну или в сторону задней части автобуса.
С помощью острого слуха я насчитал, что вместе с водителем на автобусе приехало тридцать один человек — это целый взвод, состоящий от трёх до шести отделений, в зависимости от того, сколько человек считается нормой в отделении ОМОНа, пять или десять.
Насколько бы шустрым я ни был, но пару автоматных пуль всё же пришлось принять на корпус. Они не причинили мне особого вреда, лишь сильнее разозлили, отчего я стал ещё активнее двигаться. Вскоре перед автобусом лежало семь окровавленных трупов с отрезанными конечностями.
