— Жизнь — дерьмо! — прорычал барон, когда последний человек выскользнул сквозь парусиновый коридор палатки.

Верно, а ты делаешь ее еще дерьмее.

— Отойдем от окна.

Он послушался, избрав для переговоров место рядом с бочкой.

— Хлебнете, вашество? — Барон вооружился простецким деревянным кубком, пропитавшимся сивухой так, что капало со дна.

Я сказал тихо:

— Не играй со мной, Кракелюр. Предостерегаю.

— Тьфу! — Он прикончил кубок одним глотком. — Жизнь — дерьмо! Ну, где бумаги?

— Нас захватили люди Багдбора. К счастью, бумаги я успел уничтожить…

— Гриттово семя! Багдбор знает, что вы…

— Нет. И — называй меня «мессир».

Он стряхнул вино с седых усов.

— Вот же крыса… мессир!

— Хвала Трехрогому, ты успел вовремя. Я облечен высшей властью, и говорю устами Престола Истинной Веры. Мы подтверждаем все прежние договоренности. Не подведи нас в решительный час…

— Тьфу! Тьфу и тьфу! Вы обещали бумаги, что удостоверят наши баронские вольности! Мы ждем их уже два дня!

— Опасен был мой путь…

— Тьфу, тьфу и тьфу!

— Мои телохранители едва отбили меня от разъезда людей сатрапа… Сейчас, когда его генералом стала Боевая Баба, Рондина Рондергаст, по дорогам Фрайтора стало опасно передвигаться.

— Да, баба… Опоясанный рыцарь! Позор всего, позор всему! Ее надо прижучить первым делом! Опасная сука… И сатрапа… Вашество, вы же вздернете сатрапа?

— Мы стопчем его лошадьми.

— А Багдбор?

— С ним проще. Его посадят в клетку для показа в Арконии… А потом… может быть, мы отдадим его тебе… в полную собственность.

Гадючий сын закатил глаза практически в экстазе. Наконец-то удалось ему потрафить.

— Да, да, да, этот святоша… это же он готовил заговор против наших свобод! Он хотел, чтобы мы платили тройные налоги в казну Церкви Чоза! Мы, землевладельцы, те, кто кормит всю страну!

Правда ли? Или это придумали арконийцы, чтобы посеять между вами вражду?

— А Фаерано? Нужно непременно удушить Аерамина Фаерано!!! Эта тварь подговаривает сатрапа урезать наши вольности, смотрит на наши земли, чтобы их захапать!

Я кивнул с легкой улыбкой:

— Мы сделаем из него живую мишень для стрел.

— Хорошо, хорошо!

Я сказал проникновенно:

— Новые грамоты будут вручены тебе сразу после разгрома сатрапа. Ты у нас на особом счету, Кракелюр…

— На особом? — встрепенулся он. — А что, есть другие?

Торба, это крепкий орешек, не чета кардиналу. Осторожней, Фатик!

— О да. Я разумею твоих сподвижников. Тех, кто решил всемерно поддержать приход истинной веры, прийти в ее лоно добровольно, покаянно и с распростертыми объятьями…

— Тьфу! Пускай будут три рога… Хоть четыре…

— Кракелюр!

— Э-э… — Он приложил три пальца к кирасе. — Вот. Я в полной мере… Вы понимаете, вашество… Мессир! Гриттово семя… И вас уважаю… А крестьяне у нас в кулаке — заставим их поклонятся кому угодно… Лишь бы не касалось баронских свобод…

Быдло ты конченое, сказали мне пьяные глаза Кракелюра, быдло молодое да раннее, чтоб ты сдох.

Все же, не так он и умен — все чувства напоказ.

— Ты вознесешься высоко и быстро, — сказал я. — Верь мне, Кракелюр. Но горе тебе, если ты нас подведешь! Горе, если пойдешь на попятную в решительный час! Повтори, как ты будешь действовать на поле Хотта?

— Тьфу!.. Я ж не забыл! Смешаю ряды, как вы и приказали, тьфу, тьфу! Справа от меня будет церковная гвардия Багдбора… слева щенки сатрапа… Рыцари Чоза у реки… Так условились на совещании у сатрапа… Когда сыграют атаку, наша конница двинется наперерез полкам Багдбора. Мы смешаемся с церковниками на всю глубину их рядов, и расстроим их порядки, замедлив их атаку. Одновременно мы откроем под ваш удар левый фланг войск сатрапа, и при этом, как велено вами, никуда не двинемся в поля Хотта… Говорят, людей сатрапа поведет в бой Боевая Баба! Чтоб ее удар хватил! — Он отдулся, вытер пот и опрокинул еще полкубка. — Пешие ополченцы моего войска в это время начнут отступать, оголяя фланг этой бабы еще сильнее. Тьфу!

Я сложил два и два. Предатель не знает о предателе. Войска двух фракций не пойдут в атаку, смешают ряды… А если предположить, что предателем является также Фаерано и его храмовники? Он, как и остальные предатели, не знающие о том, что есть еще предатели, не пойдет в атаку, а его войска постараются смешать ряды других партий, и на поле Хотта воцарится хаос… Аркония использует предателей втемную, как марионеток… В груди похолодело. Кажется, Престол задумал что-то страшное. Страшное до безумия.

— Вы не отказываетесь от своих слов? Вы дадите нам пограбить Синьорию, мессир? Ведь мои люди в городе только и ждут сигнала к началу битвы, чтобы открыть вам ворота! Их там четыре сотни…

Великая Торба!

Мои руки мимо воли дернулись к горлу барона, но в последний момент я остановился, сделал неопределенный жест.

Ситуация усложнилась еще больше. Значит, люди барона в столице. Как только начнется битва, они пустятся во все тяжкие, это ясней ясного… Пойдут на Синьорию, в которой с гулькин нос охраны, ибо все, кто способен держать оружие — на поле Хотта. Будут грабить, насиловать, убивать… Ну а фундаменталисты решили не даровать милости никому — они вырежут на поле Хотта всех предателей, и не предателей тоже, всех, кто имеет касательство к власти во Фрайторе… И, наверное, даже горожан не пощадят — ведь столица это главный рассадник ереси, по их суждениям. Тут больше всего храмов и клира, а значит — больше всего еретиков. Проклятие!

Спокойно, Фатик, спокойно!

Решай — и решай быстро. Ты идешь с гномами в Сэлиджию ради двух эльфов… Или — зная теперь, как обстоят дела! — все-таки попытаешься остановить войну, а лучше — выиграть ее, чтобы спасти несчастную страну, властители которой увязли в предательстве?

По моему виску скатилась капля пота. Я постараюсь сделать и то, и это. Помогу Рондине и сатрапу выиграть войну — и одновременно выручу Виджи, чтобы никто не сказал потом: Фатик предпочел спасти свою женщину и бросил на растерзание целую страну. Да, так и будет. Значит, вывожу Кракелюра на чистую воду, иду к Рондине, а после — бросаюсь в Синьорию вместе с гномами.

Кракелюр сказал, глядя на меня с тревогой:

— Сатрап пустит в атаку элефантерию… Кроутеры вряд ли справятся с ней… И еще эти гномы с дымовальной машиной… Я слышал, это оружие престрашное и опасное…

— Элефанты не твоя забота. А гномы… Гномы — наши тайные союзники, мой дорогой Кракелюр. Верь Престолу.

— Ох… вот как…

— Именно так и никак иначе, барон.

— Сатрап чокнутый, он точно чокнутый! Он готовил заговор против наших свобод. А Боевая Баба запытала всех магов!

— Тем лучше для нас. И проще.

— Мессир, я могу сказать своим людям, что Синьория…

Мразь!

Оскал, помимо воли исказивший мое лицо, я вовремя преобразил в свирепую улыбку. Если я дам запрет на грабежи, он меня заподозрит… Гритт! Мне придется…

— Конечно и безусловно! Но только на сутки!

— О, мессир! — Вот тут он решил чмокнуть мою руку от чистого сердца, но я брезгливо отдернулся и покачал пальцем:

— Учти, Кракелюр, ты у нас на особом счету! Не оступись в решительный час!

— Мессир!

Я провернул трюк с двумя списками и спрятал их за пазуху. Вот и новые доказательства для Рондины…

— Теперь самое важное, барон. Нам нужно, чтобы ты вывел свою армию в поле, а затем с десятью своими ближайшими сподвижниками прибыл в шатер сатрапа и оставался там до самого начала общей атаки.

Кракелюр отшатнулся:

— Зачем?

— Не задавай вопросов. Делай, что велят. Верь Престолу. Учти, ни один волос не упадет с твоей головы! Там везде наши люди!

— Ваши…

— Наши. Когда сатрапа будут убивать… — Я в упор посмотрел на него. — У нас большие планы насчет тебя, барон. Очень, очень большие, — примерно как задница элефанта, мог бы я добавить. — Ты вознесешься высоко и быстро. А может быть даже… наденешь корону герцога!