В общем, я спокойно дежурил и вполне выспаться успел. За полчаса до нападения немцев поднял дежурных и приказал отбить боевую тревогу. Потом велел сержантам занять оборону в казарме у окон и бойниц, снарядить оружие, пулемёты. Внизу пополнить все ёмкости водой. Это я четырём старшинам приказал, пятого ротного не было. Выделил им десяток бойцов в помощь. Свет зажигать запретил, кроме оружейки, где вскрывались ящики, снаряжалось оружие и гранаты выдавались.

Суета в казарме не могла не привлечь внимание. Прибежал дежурный из соседнего здания.

– Что происходит? – спросил он меня, проходя в здание, где бойцы из коек и матрасов создавали баррикаду.

Я видел, что тот подходит и вышел встречать.

– Немцы суетятся, надувные лодки готовят, товарищ старший лейтенант. Я ночью хорошо вижу. Решил боевую тревогу объявить на всякий случай. Момент для нападения больно удачный, выходные. Если не будет его, то учебная тревога, приближенная к боевой. Связь не работает, пытались вызвать командиров подразделений согласно инструкциям – глухо. Отправил двух посыльных, хорошо вооружённых.

– А как ты их увидел? – удивился тот.

Удивление его не было наигранным, наша казарма не выходила бойницами на Буг, у нас правый фланг обороны. А вот другие здания крепости выходили на реку. Я и объяснил, что ходил к ним чаю попить. Вернулся и тревогу поднял.

На самом деле дрон наверху всё фиксировал. Я ещё прошлой ночью, сидя в своей комнате (соседа не было, дежурил в части), привёл к готовности все шесть дронов, приписав к планшетам и своей сети. Теперь шесть ярлыков на рабочем столе, старые я удалил. Один активен, пять пока нет.

Выйдя наружу, я запустил дрон, и тот поднялся на высоту семь километров. И да, все шесть дронов я оснастил амулетами скрытности. Пять дронов в хранилище, запас мой. Вот с высоты я всё и видел. История не менялась. Подразделения немецкой пехоты выходили к реке, готовились к переправе, захватить железнодорожный мост. В городе и на железнодорожной станции с нашей стороны суета стояла, диверсанты работали.

Во время разговора до нас донёсся далёкий хлопок выстрела, и почти сразу заработал пулемёт, причём наш Дегтярёв, я по звуку опознал. Дрон показал, что это пограничники из дота отбивались. Они мост охраняли.

– Наши, – прислушиваясь, сказал я. – Дегтярь работает. А вот и немцы шумят.

Да, начинался бой, засвистели мины, встали первые разрывы во внутреннем дворе, и старлей рванул обратно к себе, поднимать бойцов, а я вернулся к командному пункту.

У меня оборудовано один КП и два НП. Вообще, я уже успел поработать. У каждого сержанта свой сектор обороны, за который он отвечает со своими бойцами. У санинструкторов на каждом этаже своё место для раненых, где они ими заниматься будут, у старшин свои места в подвале, запасы воды сделали. У нас там тылы. Припасов хватит дня на три. Будем воевать.

Причём оборону казармы я усилил пулемётами моей роты. На каждом этаже выбрал позицию, и там ставили пулемёт на ящики от патронов, ручные – для мобильной обороны на разных участках. По сути, мёртвых зон нет, всё перекрывали. Здание сотряслось, разбита крыша, пока пожара ещё нет, но работали по нам и миномётами, и гаубицами.

Прибежал один из командиров. Многие командиры жили с семьями в городе, и им добраться до своих подразделений в Крепости было сложно. А это был мой сосед по комнате. Зажимая раненую руку (осколок отхватил), всё говорил, что в оружейный парк нужно, там его сорокапятки. Так что когда санинструктор перевязал ему руку, он забрал бойцов своего противотанкового взвода и убежал, даже не стал ожидать окна в обстреле. А я брешь в обороне закрыл резервом.

У меня был резерв, и не один. Тут стоит отметить, что я мог вывести бойцов и командиров из Крепости, путь ещё не блокирован, вполне мог, но не собирался этого делать. Для начала, не все сержанты меня слушались. Да, неподчинение было, пришлось затрещины раздавать, строить их и обещать кары, пока они с неохотой, но стали выполнять приказы, строить баррикады и готовить казарму к обороне. Да ещё разные командиры в панике бегали, могли перехватить и вернуть в Крепость.

Нет, для своих бойцов, тех, кто в Крепости, я должен стать командиром. Да с большой буквы. С кем они готовы пройти огонь и воду. И первые сутки боёв за Крепость, думаю, многим поставят мозги на место. А вот на следующую ночь, с двадцать третьего на двадцать четвёртое, я и выведу людей из Крепости. Да тем же способом, на вражеский берег. Дальше уйдём в сторону и переберёмся обратно.

Первые два часа – ничего, только шум обстрела и стрелкового боя, а потом наблюдатели засекли первых немцев, что перебегали дальше на оборонительном вале. Большая часть бойцов и командиров отдыхали или спали: а чего им бодрствовать? Рано пока в бой вступать, а тут, похоже, немцы уже Крепость охватывать начали. Так что я поднял пулемётчиков, и те, прицелившись, по моему приказу открыли огонь.

А неплохо, больше десятка немцев осталось лежать на земле неподвижно. Стрельба и пулемётные очереди разбудили остальных, стали готовиться. По нам открыли огонь из карабинов и пулемётов, чуть позже две пушки прикатили, противотанковые. Значит, и их переправили. Те стали бить по нам разрывными. Снаряды иногда залетали в помещения через бойницы и, разрываясь, жалили острыми и злыми осколками. Сразу появились раненые и убитые.

Пулемёты ничего сделать не могли, щиты мешали, и немецкие артиллеристы один за другим выбили мне два станковых пулемёта. Я приказал остальные снять пока с позиций. Отобрал метких стрелков, было и пять снайперов с оружием и оптикой. Послал их на третий этаж с приказом выбить расчёты пушек, чем те и занялись. Не без результатов, огонь пушек вскоре прекратился.

Обходя оборону, заметил, что несколько бойцов дезертировали. По спискам узнал кто и сделал отметки. По двору бежали к выходу, к воротам в сторону города, толпы бойцов, целые подразделения, вот некоторые и присоединились.

Я сержантам сделал втык, чтобы следили. Старшину одного отругал: решил крышу потушить водой. Это наш резерв. Да, дышать от дыма сложно, пришлось людей с третьего этажа снять, но это резерв. Водопровод уже не работал, поэтому воду лимитировано выдавали бойцам, пополняя фляжки.

Время десять часов дня, а у меня уже восемнадцать убитых бойцов, включая двух сержантов, и порядка тридцати раненых. Их в подвал катакомб спускали. Я учил, что делать нужно: не у окна, а из глубины комнат стрелять, это снаружи не видно, и сразу уходить в сторону, чтобы по вспышке не ответили. У окон можно стоять, только чтобы гранаты метать и быстро прятаться.

Бойцы мотали науку на ус и активно её использовали. Потери у нас действительно заметно снизились. Активная перестрелка шла по внешней стене Крепости, где бойницы. Во внутреннем дворе немцев пока не было, поэтому я иногда делал пересменку. Бойцов менял с внутренней стены на наружную, чтобы все получали боевой опыт.

Это помогало, свежие бойцы активно и прицельно били по немцам. Патроны я просил экономить, поэтому пулемёты работали редко, только по скоплениям врага, там сержанты, командиры обороны решали на месте, стоит их использовать или нет. В основном из винтовок стреляли.

И, надо сказать, немцы от нашей казармы держались в стороне. Потери они от нашего огня несли существенные, полроты только убитыми потеряли. Поэтому больше по нам артиллерию использовали да миномёты, постепенно разрушая чердак и потолок третьего этажа. Да и стенам доставалось.

Из лучших стрелков я сформировал снайперский взвод. Командовал им командир в звании старшего сержанта, снайпер. Сюда и трое уцелевших снайперов вошло, и те из глубин помещений прицельно били, выбивая наблюдателей, пулемётчиков. Немцы основные потери от их огня несли, остальные бойцы так, для фона. Хотя и они поражали цели, не без этого.

Обед старшины приготовили, сухпай, горячего не было, но хоть это. Разносили, кормя бойцов. Я тоже поел. Кстати, вокруг тишина стояла. У немцев тоже обед. Старшины и раненых покормили. И вот в это затишье в казарму забежал майор Гаврилов в сопровождении трех бойцов.