Проверил пломбы заводские на замках и сразу убрал в хранилище, озвучив четвёртую и завершающую на сегодня хотелку. Я устал без музыки.

– Мир Земли, две тысячи двадцать второй год. Нужен ноутбук, самый мощный, на котором в памяти записаны русские песни. К ноуту – дорогие динамики.

– Невыполнимо, нет чётких данных по предметам.

– Чёрт. Ладно, шесть ящиков плазменных гранат пятого поколения «Лао». Две чужие души даю.

– Хорошо.

Ящики появились рядом. Общий их вес – ровно двести кило. В каждом ящике по триста гранат. У меня уже несколько случаев было, когда я сильно сожалел, что их нет на руках. Груз я отправил в хранилище и затёр в пентаграмме одну линию из узора, что удерживала демона в пентаграмме и не отпускала в свой мир. Пора ему домой возвращаться, что демон и сделал.

М-да, не все немцы были использованы. Впрочем, я прошёлся и без сожаления доработал штыком. Зря души потратил, ушли на перерождение, но что поделать, не живыми же оставлять.

Собрал документы, один МГ-34, к нему десять снаряжённых «улиток» от других пулемётов, их всего четыре было. Все пистолеты забрал, пять штук, все МП, и неожиданно обнаружил противотанковое ружьё – забрал со всем запасом патронов к нему.

Облил сухие тела-мумии бензином из канистры, поджёг. Что по пентаграмме, то землю я сразу же срезал и затоптал, и вскоре, оставив позади яркий костёр (жарко пылали тела, это я улики убирал), полетел обратно к своим. Основное сделал, остальное можно позже.

Как добрался, так же подальше сел и пробежался. Поднял старшину, с десяток бойцов и повел их к горе имущества и вооружения. Ящики с патронами и гранатами там тоже были, так что старшина стал составлять списки, а я помогал.

Ещё дал ему задание. Ту советскую кухню, что прицепная к автомобилю, отмыть и с утра приготовить в котлах блюда. В одном щи на свинине – запас овощей я выдал, во втором кашу пшённую, а в третьем гуляш. В духовках пусть пекут хлеб буханками. Как себе запас сделают, пусть начинают новые печь и укладывать в кузов машины. Блюда из этой кухни, советской, не пойдут нашему отряду – это другим. А для нашего отряда – вторая кухня. Теперь две будет. С лошадьми я решу вопрос.

Я сбегал за одним из французских грузовиков и, перебудив людей, отбуксировал на нём советскую кухню к нашей. Вскоре лошадью туда же отбуксировали и вторую немецкую кухню, повар принимал. Повторив задание, я выдал ему полную свиную тушу. Без ливера, потроха в тазу отдельно, с картошкой сам потом пожарю. До рассвета оставалось два часа. Повар обещал с утра начать, а пока все спать.

Все да не все. Я забрал второй грузовик и десяток бойцов, и мы доехали до того обоза, что я видел. Семь километров. Светя фарами, помог ловить лошадей (постромки у них обрезаны были), осматривать повозки и телеги, а перевозили там боеприпасы. Часть прибрали с собой, восемь телег признали годными, плюс три коня взяли, а также набрали ремней в запас. Им там виднее. И вот так выстроившись, обоз пошёл обратно. Машину я бросил, с ними и доехал, сообщая, где немцы стоят. До этого мы проскочили мимо на скорости, а тут обоз стороной, полями провёл. И когда светать начало, прибыли на место.

Шаблин был уже в курсе дел. Бойцы получали обмундирование, пришивали петлицы с эмблемами, оружие получали. Меняли немецкое на своё, винтовки, автоматы, пулемёты разошлись, расчёты для пушки и станковых пулемётов были уже сформированы. В общем, многие с нитками и иголками работали.

Шаблину выдали шинель комсостава, как и другим командирам, включая медиков: так теплее спать на земле. Плащ-палаток с сотню разошлось. Боеприпасы и гранаты принимали. Пустые ящики стояли штабелями. Часть на дрова пустили. Все вещмешки и котелки получали, тут не только для моей дивизии, на всех брал, с ложками, чему радовались. Да и вторая кухня тоже порадовала.

Вот теперь воинский отряд, а не сброд, как раньше казалось. Поспать мне дали три часа, потом подняли. Все блюда, что я заказал, были готовы, более того, ещё испекли двадцать буханок белого хлеба. Они в кузове машины, накрыты простынёй из тех, что я набрал для раненых.

Кухня была прицеплена к грузовику, котлы закрыты, ничего не прольётся, топки погашены, и я укатил. На пару километров. Кстати, повар показал, где половники сложены, которые входят в комплект кухни. Я вот не знал.

Отъехав подальше, я отцепил кухню и убрал в хранилище, туда и буханки. Представляете, осталось свободным шесть килограмм! А повар на три кухни был всего один и пять помощников, как он справился с ними – сам не понимаю. Зато всех разом с двух немецких кухонь покормили.

К нам ещё восемь бойцов при одном командире вышли, на запах от кухонь, в ужасном состоянии, не форма – лохмотья. Тоже из крепости вырвались, вчера ночью. Двое из нашего полка, один вообще боец Шаблина. Медики их осмотрели, после чего им форму выдали, вооружили и включили в строй. Ну и покормили, конечно – те сильно ослаблены были, – и отдыхать. Ночью двинем.

Кстати, и до меня дошли руки врачей. После осмотра они удивлялись, что синяки мои не желтеют. Ну да, один вид имеют, и так ещё месяц, это плохо. Опухоль якобы скинул, полежав в речной воде, это помогло, но поглядывали на меня с сомнением.

Воронцова одному раненому операцию провела – воспаление, нашла гнойник и вскрыла, пенициллин использовала. За медикаменты очень благодарила.

Насчёт телег – шесть для раненых, седьмая для припасов, восьмая для станковых пулемётов, патронов для них и пары ящиков гранат. Девятая – для снарядов к пушке. В общем, впритык, многое бойцы на себе понесут.

После полудня дал отбой, только часовые и наблюдатели сменялись. Да, я же имел три тюка маскировочных сетей, одна в запасе, в хранилище, а две выдал. Натянули, чтобы нас с воздуха не обнаружили. Да и так проводили маскировочные мероприятия.

За день особых событий не было, ну кроме выдачи того, что добыл, и восьми новеньких. Только одно: за всё время войны мы впервые увидели наши самолёты. А вот так. Семь СБ пролетели куда-то в сторону Польши, левее Бреста полетят. Какое задание – не знаю, но летели без истребительного прикрытия. Народ радовался: всё же летают наши, а то каких только разговоров не велось.

За час до заката – подъём. Успели умыться, кто-то и искупался: вообще, купались часто, запрета не было. Позавтракали кашей с чаем и хлебом. Возницы осмотрели телеги заранее, дёготь где-то нашли и смазали оси. Большая часть вещей уже была погружена. Раненых уложили на солому, и вот так выдвинулись.

К слову, у первой кухни столовались два наличных стрелковых взвода и хозвзвод, у второй – медики, отряд Шаблина и артиллеристы. Да, мне Шаблин подал списки тех, кто у нас имеет ВУС – учётную воинскую специальность. Например, восемь крепких мужиков – они прачки. Куда их? К медикам санитарами направил. Разные спецы – кого в хозвзвод к Овечкину, а других одной гребёнкой в стрелки.

Автоматы и пулемёты разошлись крепким бойцам второго или третьего года службы. Многие поучаствовали в Финской войне, знают это оружие хорошо. Кто-то на плече цинк патронов нёс, другие самодельные носилки с гранатами. В общем, построились в колонну, я в дозоре, Шаблин возглавляет основную, так с наступлением темноты и пошли. Чуть поскрипывали телеги, но вблизи слышно, а вдалеке уже нет.

Знаете, даже и описывать нечего. Шли немало, один раз речку по мосту перешли, он не охранялся, и лишь в двухстах метрах какие-то немцы в поле ночевали. Ничего, прошли и дальше двинули, но вот так на дорогу нечасто выходили. За ночь тридцать километров отмахали с двумя получасовыми остановками на отдых – лошадей напоить, поесть. Кухни на ходу работали, повар – золото, я ему наручные часы вручил как награду от меня лично.

Ночи короткие, расстояние ещё солидное, а тут место неплохое для дневки попалось – глубокий овраг, что к речке выходил. Натянули маскировочные сети от склона до склона и стали под ними устраиваться. Понятно, на всех не хватало, лишь для кухонь, раненых и телег, но маскировались как могли. Я указал, где копать позицию для пушки, это на всякий случай, и для обоих максимов – позиции потом замаскируют.