— Как ты считаешь, кто похитил Предметы?

Джереми хохотнул. В последнее время он начинал усмешкою большинство ответов — уж такие идиоты окружали Джереми, что не могли спросить ничего умного.

— Неужели сложно понять? Адриан же не сам проказничал с Перстами! Был у него какой-то пес, который умел использовать Предметы. Он и в Запределье шалил, и Эвергард сжег. Теперь Адриан умер, а пес-то остался!

— Думаешь, он украл достояние, чтобы вооружиться?

— Конечно! Или просто продать и денег заработать.

Брат говорил о Предметах, будто о чем-то будничном: о ножах или даже ложках. Лаура так и не привыкла до конца к его цинизму.

— А по-твоему, боги допустят такое?

— Ха-ха-ха! Боги явятся в мир и все исправят! Хоть думай немножко перед тем, как спросить. Если кто и не допустит, так это Ориджин. Он ненавидит пса с Перстами и будет искать до последнего. Хорошо бы нашел.

— И вернул бы достояние?

— Достояние — ерунда. Главное, пес хорошо пощипает Ориджина, а нам это только на руку. Чем он слабее, тем больше наше влияние! Вот лучше взгляни-ка.

Он дал сестре записку, полученную волной из Сердца Света. Лаура прочла набор пустых вежливостей от деда.

— Ах да, ты же не знаешь! — как бы спохватился Джереми.

На деле он прекрасно помнил: отец не учил Лауру фамильному шифру Дома Фарвей. Отец и сын были единодушны: не стоит доверять курам.

— Дед пишет вот что: он почти согласовал с шиммерийским королем покупку очей, а попутно закинул удочку на счет моего брака. У короля шестнадцать дочек — будет из кого выбрать!

— Самые красивые уже замужем, — метнула шпильку Лаура.

— Самые красивые еще юны! Мне достанется нежный южный цветочек, представляешь? Воспитаю так, как мне захочется!

— Как отец воспитал маму… — вполголоса обронила Лаура.

— Мать заслужила, агатовская зазнайка. А ты всегда думаешь не о том. Представь себе Дом Фарвей через двадцать лет! Отец — правитель Надежды, я — его наследник и зять короля Шиммери. Ты — жена герцога Альмера. Ты должна следить, чтобы Альберт оставался трусливым цыпленком. Тогда Галлард помрет, и править будешь ты…

Джереми внезапно умолк, глядя в темную арку подвала, мимо которого прошел только что. Высмеиваемые им боги вмешались в его жизнь, послав случайную встречу.

— Кажется, там кто-то есть… — шепнул Джереми, напрягая глаза. — Эй, ты! Выходи, кто бы ты ни был!

— Ы… у… у!.. — из подвала выскочил немой монах.

— Какой тьмы ты шпионил за нами⁈ Я — посол Дома Фарвей!

Монах как будто не заметил его. Сопя, пробежал в шаге от Джереми и устремился к покоям приарха. Левую руку монах прижимал к груди под сутаной, словно рука была ранена или сломана.

— Он следил за мной! А теперь расскажет приарху!

Так тебе и надо, — подумала Лаура. Еще подумала: вряд ли за тобой, он за всеми следит. А сказала вслух:

— Как он расскажет, если немой?

— Вот и узнаем!

Схватив сестру за руку, брат помчался через двор к конюшне. Лорд Альберт прощался на ночь со своим любимым пони. Джереми оттащил мальчонку в сторону и прошипел угрожающим шепотом:

— Знаешь, как подслушать приемную Галларда?

Альберт не понял. Джереми встряхнул его, повторил с нажимом:

— Всюду есть слуховые окна. В приемной тоже. Покажи, куда ведет!

— Нельзя… нельзя! Дядя ужасно разозлится!

— Он не узнает.

— А если узнает? Нет, нельзя, я боюсь…

Джереми мигнул по сторонам — никто ли не видит. Схватил руку Альберта и ею толкнул Лауру в грудь. Сестра упала на спину, Альберт вскрикнул от испуга.

— Знаешь, как Галлард опекает ее? Покажи слуховое окно, иначе скажу ему, что ты ударил!

— Но это же не я…

— Ты мелкий, а я — посол Надежды. Кому поверят, а? Показывай!

Альберт, чуть не плача, повел Джереми. Лаура поднялась сама и поспешила за ними. Юрко, как в не забытом еще детстве, проскочили они между часовых, увернулись от цепких глазенок прислуги, малоприметною лестницей взлетели наверх — в какой-то скошенный чердак, вроде мансарды. Здесь булькал искровым нутром отопительный котел, змеями извивались трубы, стояли ящики с инструментом. Альберт открыл дверцу кладовки. Опасливо, будто мертвую голову, вынул ведро и швабру, открыл путь к тыльной стене. Нащупал незаметную панельку, нажал, отодвинул. Появилось окошко, затянутое тканью.

— Сюда…

Брат с сестрою втиснулись в чулан, разом припали к окошку. Голоса так искажались, проходя слуховой канал, что сначала Лаура не разбирала ни слова. Но вот слух приспособился, утробное бормотание обрело смысл, лишь некоторые слова выпадали. Говорили двое, одним из них, очевидно, был Галлард Альмера:

—…не смеете, сударь. Был договор. Вы получили… и не вправе требовать больше!

Некто отвечал Галларду. Немой монах?..

— Вы получили… целое герцогство, а я — четыре Предмета. Обмен был неравен. Я… выровнять чаши.

— Я дал, сколько было условлено!

— Что ж, тогда я меняю условия.

Голос этот — вкрадчивый, опасный — никак не мог принадлежать монаху. Даже если тот и разыграл немоту, его «ы! у!» звучало совсем на другой ноте.

— Это плохо, нам нельзя! — простонал бедный Альберт.

Джереми махнул на него, и мальчик, получив дозволение, вихрем исчез с чердака. Наступила тишина, прерываемая лишь котлом — и ворчанием из слухового окошка.

— Чего же вы хотите, сударь? — спросил Галлард Альмера.

— Нужен Предмет… ля Солнца. Передадите… прежним путем.

— У меня нет такого.

— Узнайте, у кого есть!… архивы Церкви, грамоты, переписи. Он мне… найдите.

Этот второй человек, казалось, находился дальше, чем приарх. Терялось больше звуков, оставшиеся делались едва различимы. Слова Галларда проходили одну слуховую трубу, слова собеседника — как будто две.

— Тогда и я потребую большего, — проскрежетал Галлард.

Он выдержал паузу, и собеседник предположил:

— Жизни… и Аланис?

— Нет. Я хочу говорить с Предметами.

Немой монах выронил свое обычное: «Ы!..», и Лауру пробил озноб. «Ы!» было громче и яснее вопроса об Аланис. Фантазия нарисовала жутковатую картину: тот, второй, не находится в комнате, а говорит издали сквозь немого монаха!

— Этого не будет, — сказал сумрачный собеседник.

— Я глава Церкви, — железом отчеканил приарх. — Если говорящие Предметы даны богами, я должен ими владеть.

— Так не… кровь… в ваших жилах!

— Я не намерен спорить. Я сказал, чего требую.

— А я сказал, что это невозможно.

— Придет день, когда вы взмолитесь о моей помощи. Тогда увидим, возможно или нет.

И голоса оборвались, упала тишь. Отчетливо ыкнул немой, скрипнула дверь кабинета. Галлард остался в одиночестве.

Минуту Лаура и Джереми глядели друг на друга. Потом брат захлопнул окошко и заговорил с лихорадочным пылом:

— Ты понимаешь, что это значит⁈ Галлард сговорился с хозяином Перстов! Причем давно — еще до Эвергарда! Ах, мерзавец! Играет на три стороны, хочет провести и нас, и северян!

— Галлард — не мерзавец, — ответила Лаура.

Почему-то ей было важным отметить, что он — не мерзавец. С кем бы ни сговорился Галлард, но он — лорд, и делает, что нужно, на благо Альмеры и Церкви. А еще, он, единственный на свете, интересуется Лаурой.

— Подлец, подлец! — прошипел Джереми. — Но ему это не сойдет. Мы с тобой сбежим отсюда. Сегодня же поездом — в Сердце Света. Расскажем деду, уж он задаст этому прохвосту! Или Ориджин заплатит нам за тайну Галларда, или сам Галлард заплатит за молчание, но уж цена будет достойна! Мы из него все соки выжмем!

— Постой… — попросила сестра. — Надо подумать…

— А, курица! Не понимаешь сама, так слушай меня. Сейчас собирайся — и на конюшню. Я велю запрячь экипаж. Мне можно, никто не спросит. Утренним поездом улетим к деду — поняла? Теперь шустро к себе, одеваться! Жду на конюшне!

Он выволок ее из кладовки, ногой захлопнул дверь, помчал вниз по лестнице, увлекая сестру. Чуть ли не вбросил ее в комнату: «Даю пять минут!» — и исчез в своей.