Ее величество Минерва милостиво сказала несколько слов в защиту протекции, однако на сей раз высокие лорды встретили ее речь неодобрительно. Большинство Палаты согласилось с епископом Амессином: в Империи царит злодейский произвол, преступники покушаются на самое святое, включая Священные Предметы и жизни первых людей Полариса. Проблема требует безотлагательного решения, и епископ Амессин, от имени Церкви Праотцов, предложил следующий выход: создать священную стражу, которая будет подчинена Палате и Церкви, а не Короне. Священная стража будет действовать во всех землях, расследуя самые опасные преступления, и строго привлекать к ответу любых виновников, из каких бы сословий они не происходили. В качестве основы для священной стражи епископ Амессин предложил использовать монашеский орден Праотца Вильгельма, известный своим строгим уставом и глубоким благочестием братьев.

Многие лорды Палаты выразили одобрение этой идее, надеясь, что священная стража сможет остановить волну преступлений и вернуть порядок в земли Империи. Однако нашлось немало и таких лордов, кто высказал опасения: не возрастет ли излишне влияние Церкви Праотцов, и не приведет ли это к нарушению извечного благостного равновесия между силами Великих Домов, Короны и Церкви? Главным противником священной стражи проявил себя герцог Эрвин С. Д. Ориджин. Отвечая на его возражения, выступил лорд Фарвей и сказал следующее. Дисбаланса сил вполне можно избежать, если наравне с Церковью в управление священной полицией включатся и лорды нескольких Великих Домов, славящиеся чистотою репутации и нейтралитетом в любых конфликтах. В качестве таковых лорд Фарвей предложил своего лорда-отца герцога Генри Фарвея, а также графа Виттора Шейланда. Предложение нашло достаточно поддержки среди сидящих на высоких стульях, чтобы быть поставлено на голосование в четырехдневный срок. В числе тех, кто поддержал создание священной стражи, был и второй представитель герцогства Ориджин — граф Лиллидей. В своей речи он сослался на мнение великого лорда Десмонда Ориджина, который целиком одобряет и саму священную стражу, и ее кураторов — графа Шейланда и герцога Фарвея.

Со своей стороны, мы выражаем большую надежду, что предложение его светлости Амессина будет принято, ведь только общими усилиями Великих Домов и святой Церкви можно вырвать все побеги хаоса, буйно разросшиеся в землях нашей Империи.

Но и этим не окончилось нынешнее заседание. В тот самый миг, когда высокие лорды решили, что все потрясения остались позади, на трибуну взошел его светлость герцог Морис Э. Д. Лабелин. В короткой речи (приведенной на странице 11) он, ни много, ни мало, объявил войну королевству Шиммери! Герцог Лабелин заявил, что экспедиционный корпус Южного Пути под командованием барона Хьюго Деррила начал боевые действия против Шиммери. Их целью является захват всех шиммерийских запасов искровых очей. Война продлится до тех пор, пока все очи не перейдут в руки рыцарей Южного Пути, либо пока королевство Шиммери не будет сокрушено и капитулирует.

Принц Гектор Шиммерийский ответил с пылом, присущим уроженцу Юга: он бросил перчатку в лицо герцогу Лабелину и потребовал немедленного поединка. Ее величество Минерва строжайшим образом запретила схватку в стенах Палаты. Тогда принц Гектор потребовал арестовать герцога Лабелина, но снова получил отказ. Ее величество отметила, что герцог объявил войну с соблюдением всех законов и не является преступником. Оба Представителя королевства Шиммери — отец и сын — с негодованием покинули Палату. Лишь тогда окончился нынешний, столь богатый потрясениями день.

Просим читателей обратить внимание, что самые драматичные события приведены не только в детальных описаниях (страницы 12—18), но и снабжены иллюстрациями. Вы можете полюбоваться ими на страницах 19—22.

— «Мы выражаем большую надежду, что предложение будет принято!» — Эрвин яростно отшвырнул «Голос Короны». — Кто этот умник с надеждой?! Тьма сожри, приведите его сюда, и пускай объяснит, на что он, тьма сожри, надеется!

— Видимо, на торжество закона, — ответил Дед, — это обычная надежда, возлагаемая на полицию…

Под суровым взглядом Эрвина даже Дед предпочел замолчать. Сорок Два и Марк не поднимали глаз от пола.

— Господа, нас бьют на всех фронтах, вы понимаете это? Идиотский мост бросает на нас тень. Отравление болотницы — еще одно пятно. Я молчу о достоянии Династии, до сих пор не найденном. Мы покрыты пятнами, как идов ягуар! Нам придется послать войска в Шиммери из-за чертова Лабелина. Нельзя допустить, чтобы очи достались ему — а они достанутся, если не вмешаемся! А Галлард — Кукловод! — прибирает к рукам судебную власть в Империи! И тьма сожри, он получит свою священную стражу! Лорды жаждут порядка, а мы не можем его обеспечить!

— Лорды не поддержат Галларда, — робко вставил Ворон Короны. — Никто не захочет такого усиления Церкви…

— Холодная тьма! Да мой собственный отец его поддержал! За ним и безупречный Фарвей, и невинный Шейланд. После этого все голоса окажутся на его стороне! Галлард с Фарвеем поделят власть! Отличная затея: вместо столицы в Фаунтерре — по одной в Сердце Света и Алеридане! Есть лишь один способ помешать этому идову безумию: раскрыть, тьма сожри, хоть что-нибудь!

— Неужели? Вы знаете, какие Предметы в него входят, какого недостает? Вы знаете, у кого Абсолют?! Ворон, все что вы принесли мне — это само словечко «Абсолют»! Что, тьма сожри, мне с ним делать? Придумать песенку?!

— Но ваша светлость, позвольте заметить…

— О, я позволяю! Заметьте, наконец, хоть что-нибудь! Найдите хоть одну улику! Столкните с места хоть одно расследование! Быть может, вы, наконец, найдете отравителя? Вот радость будет, когда прекратятся шутки про меня и яд!

— Мои люди докладывают, ваша светлость, что Леди-во-Тьме стало намного лучше. Ее видели выходящей во двор поместья…

— А видели ее надевающей чулки на голову? Или пишущей цветком вместо пера? Нет?.. Тогда, очевидно, ей не отшибло память, и она вспомнит, что ее отравили! И вспомнит в самый неудачный момент — например, в тот, когда придет пора голосовать за монашескую полицию Галларда!

Эрвин перевел дух и обвел вассалов тяжелым взглядом.

— Господа, теперь я задам главный вопрос. Хоть у кого-то из вас есть хоть одна хорошая новость? Или иначе — хоть одна причина продолжать надеяться на вас?

Дед откашлялся и подкрутил ус.

— Милорд, я хочу рассказать вам одну историю.

— Тьма сожри, не сейчас!

— Нет, милорд, именно сейчас. История до крайности подходит к этой минуте, но я не поручусь, что подойдет также к какой-либо другой.

И Дед начал рассказ, не дав Эрвину возразить.

В те золотые годы, когда Фаунтеррой правили Праматери и Праотцы, имелся в их владении один Предмет. Он не носил особого названия, поскольку был очень прост. Единственная способность Предмета заключалась в умении слагать тайные письма. Если взять пыльцы с поверхности Предмета и написать ею послание, то прочесть сможет лишь один человек: тот, чей лик ты представлял, пока водил пером. Все прочие люди увидят только чистый лист.

Праматери использовали серебристую пыльцу, чтобы вести секретную переписку, сокрытую от смертных. Однажды Светлая Агата решила испросить помощи у Милосердной Янмэй. Агате требовалась Перчатка Могущества, чтобы быстро проложить одну дорогу. Агата владела некоторыми знаниями инженерии, потому не стала отвлекать от дел саму Янмэй, а попросила только Перчатку. Она послала Милосердной Праматери записку, составленную тайной пыльцой: «Прошу на завтрашний день Перчатку Могущества. Не беспокойся, я справлюсь с нею сама, только пришли ее не позже, чем к утру». При Янмэй состояло много учеников, и один из них — Гэвин — пользовался таким доверием, что имел позволение вскрывать почту Праматери. Зная о том, Агата представила себе лица и Янмэй, и Гэвина, чтобы любой из них смог прочесть письмо. И верно: письмо получил ученик, а не Праматерь. Янмэй же за час до того срочно отбыла в Оруэлл, узнав о болезни одного из сыновей, а Перчатку Могущества оставила запертой в хранилище.