Ища опоры, она подумала о брате. Как поступил бы Эрвин? Пожалуй, и тут аббат прав: Эрвин не хотел бы крови. Некогда он говорил с Ионой о Флеминге: «Милая сестрица, этот глупейший мятеж являет пример того сорта проблем, какие со временем решаются сами собою. После падения тирана, Флеминг бессилен нам навредить. Я могу пойти на Север, изобрести очередной блестящий способ штурма, взять Беломорье и учинить резню. Но не приятней ли будет просто подождать, пока Флеминг попросит пощады? А тогда выжать из него все, чего мы пожелаем».

— Хорошо, святой отец. На что вы готовы ради нашего прощения?

— Младшая дочь графа Бенедикта — леди Виолетта — до сей поры не замужем. Мы отдадим ее брак на полное усмотрение герцога Эрвина. Кроме того, мы выплатим дань в размере тридцати тысяч эфесов.

— Вы изволите шутить со мною?

— Виноват, миледи. Пятьдесят тысяч эфесов.

— Разовая выплата напоминает взятку продажному чиновнику. Не смейте предлагать такого, если желаете моей благосклонности! Поступим иначе. Насколько я знаю, добрую половину северного флота составляют корабли вольных капитанов, вроде Джеффа Бамбера. Они платят Флемингу налог с каждого своего рейса. Великий Дом Ориджин возьмет этих капитанов под свое начало и получит право взыскания с них налога. Флеминг сохранит лишь тех капитанов, кто связан с ним вассальной клятвой.

Аббат Хош потемнел лицом, доставив Ионе немало радости.

— Это большая жертва, миледи.

— Вполне адекватная ситуации.

— Глория-Заступница свидетель: Дом Флеминг пошатнется от этого удара.

— Вряд ли сильнее, чем от войны с моим братом!

Аббат склонил голову:

— Миледи, я передам сеньору ваши пожелания.

— Они еще не высказаны до конца. Граф Флеминг должен явиться в Фаунтерру и лично принести моему брату привселюдные извинения. Насколько я помню рассказы отца, традиционною формой искупления в таких случаях является самобичевание соленой плетью и отсечение двух пальцев на собственной руке.

— Это я также передам сеньору. Возможно, он найдет приемлемой названную форму, но не место. Граф не явится в Фаунтерру, пока не получит клятвы герцога Эрвина, что его не тронут.

— Герцог Ориджин ни в чем не станет клясться предателю. Это попросту невозможно.

Виттор вмешался в беседу:

— Я предлагаю Уэймар как безопасное место встречи.

— Простите, ваша милость, но и Уэймар недостаточно безопасен, учитывая численность армий герцога. Моему сеньору требуется клятва герцога Эрвина…

— Исключено, святой отец. Сперва Флеминг принесет извинения, а лишь потом услышит какие-либо клятвы.

Виттор заговорил с таким видом, будто главное решено, а остались сущие пустяки:

— Не вижу повода для препирательств. Пускай граф Бенедикт прибудет в Уэймар и возьмет с собою батальон своих кайров. Это уж точно обеспечит ему безопасность, а Великий Дом Шейланд предоставит проход войскам графа по своим землям.

Аббат Хош отвесил поклон:

— Благодарю вашу милость. Вероятно, мой сеньор с радостью примет ваше предложение.

Впустить на свою землю войска бунтарей — то было очень странное решение. Однако Виттор выглядел столь же довольным, сколь уверенным в себе, и Иона воздержалась от спора.

Аббат отобедал с графом, после чего спешным порядком отбыл назад в Беломорье. Вперед себя он послал птицу.

* * *

Иона не знала, что думать об этой встрече, хотелось обсудить с кем-нибудь. Но отношение кайров к Флемингу понятно и без разговоров, а спрашивать мужа не хотелось: он поймет как упрек и обозлится. Иона встретилась с Нексией и рассказала о переговорах.

— Миледи, что вы думаете об этом? Позволительно ли простить предателя? Правильно ли, что Виттор, не спросив меня, затеял встречу?

Нексия всплеснула ладонями:

— Конечно! Вы спрашиваете — простить ли Флеминга? Конечно, да. Ведь если не простить, то придется штурмовать Беломорье и погубить сотни жизней. А если простить, но наложить взыскание, то люди останутся целы, а ваша казна наполнится. Вы спрашиваете, хорошо ли поступил Виттор? Еще бы! Рассказывал ли вам Эрвин или нет, но мятеж Флеминга уже начал досаждать ему. Кто-то из лордов поднял вопрос: может ли Эрвин успешно править Империей, если в его родной земле уже полгода длится бунт? Флеминг никому не досаждает, но сам факт его непокорности уже роняет авторитет Эрвина.

— Но Виттор не предупредил меня.

— Я могу его понять. Скажи он заранее — вы отказались бы принять аббата.

— Значит, он сознательно пошел против моей воли.

Нексия лукаво улыбнулась:

— Слышите ли вы себя, леди Иона? Как может муж пойти против вашей воли? Если любите его, ваша воля должна совпадать с его желаниями!

— Возможно…

Иона ощутила себя пристыженной, хотя и не убежденной. Пожалуй, она была неправа, но это не делало правильным поступок мужа.

— Миледи, — вздохнула Нексия, — ваши переговоры длились так долго. Я потеряла целых полдня вашего общества, и это печалит, ведь мы с братом скоро уезжаем.

— Скоро?!

— Завтра вечером или послезавтра. Все решено, что нужно было решить. В столице нас ждут Фарвеи, Сомерсет уже ищет корабль.

Иона приуныла, осознав все значение. Уже через день она лишится подруги, а затем уедут и кайры, и с нею останется только Виттор — больше ни одной родной души.

— Так быстро… Вы можете еще задержаться?

— Я была бы счастлива, если б нашла повод. Но мы должны привезти ответ до закрытия Палаты, а осталось не так уж много времени. Нужно отчалить в ближайшие три дня.

— Боги… Мне очень жаль.

— Как и мне. Но не стоит грустить. Если ваш муж получит долю власти над священной стражей, ему придется посещать Фаунтерру и Сердце Света. Мы с вами будем видеться часто.

Чтобы не предаваться тоске, Иона сменила тему:

— Миледи, эта священная стража беспокоит меня. Не расстроит ли она Эрвина?

— О, я знаю, кого она расстроит точно: владычицу Минерву. Однако взгляды Эрвина и ее величества нередко расходятся, очередной конфликт лишь поддержит традицию.

— Вы надеетесь, что Эрвин с Минервой окончательно рассорятся?

Нексия промолчала с загадочной улыбкой.

— Желаю вам удачи, миледи. Я уверена, Эрвин будет счастлив, когда судьба сведет его с вами. Он заблуждается, если думает иначе.

Нексия покраснела, и Иона поспешила добавить:

— Однако все же, не стоит ли нам предупредить Эрвина о священной страже? Он будет зол, когда узнает о переговорах за его спиной.

— Миледи, нет сомнений, что Эрвин знает обо всем! Младший лорд Фарвей поклялся мне, что ваш отец одобрил план. Если в курсе отец, то, конечно, и сын. Полноте, я не участвовала бы в переговорах, если б они напоминали интригу против Эрвина!

— Благодарю, вы успокоили меня… Позвольте вопрос, леди Нексия: почему герцог Фарвей выбрал вас своим послом? Вы сведущи в политике, но вы — урожденная Лайтхарт. Он мог послать своего родича, коих немало в наличии.

— Граф Виттор предложил меня.

— Что вы говорите!

— Да, ваш муж сказал Фарвеям, что переговоры станут особенно успешными при моем участии. Я признательна ему за этот подарок.

— Виттор умеет удивлять.

— Но это приятное удивление, разве нет?..

Иона не стала спорить. Ее отец писал: «Для полководца не бывает приятных сюрпризов. Все, что вы узнали внезапно, без предупреждений от вашей разведки, — верный признак опасности».

Я не полководец, — сказала себе Иона. И даже не Ориджин больше. Я — преданная любящая жена. Моя воля — отражение желаний мужа.

Нечто глубоко внутри нее прошептало слова кайра Ирвинга: «Мы и есть Север». Она отказалась слышать шепот.

Тот вечер они провели вдвоем с Нексией: гуляли, беседовали, посетили театр. Похоже, Нексия была настроена общаться всю ночь, однако Иона истратила много душевных сил на встречу с аббатом, и рано отправилась в постель. Подруги условились следующий, последний день провести вместе. Если позволит погода, осмотреть ложе Дара — величайшую святыню здешних краев. Нужно было встать пораньше, одеться, раздать указания, подготовить коней и эскорт. Иона так и поступила, и в восьмом часу кони были уже оседланы, кайры готовы к пути, сумки наполнены снедью, фляги — водой. Иона вышла к завтраку в платье для верховой езды, рассчитывая быстро перекусить и отправиться в дорогу.