Прежний Хармон взглянул бы на дело с точки зрения прибыли. Какая выгода — спуститься в Пропасть? Продать шар, получить прибыльную службу и защиту от Лабелинов. А какой риск? Потерять жизнь. Ясно, что никакая прибыль не окупит такой потери. Значит, надо хитрить. Например, изрядно заплатить Гортензию, чтобы он таки согласился на спуск, а Хармона высадил где-нибудь в горах. Но платить нечем — все деньги у Мо. Тогда возможна другая хитрость: спуститься не на самое дно, где опасно, а просто влететь в туман. Повисеть там часик, взлететь обратно и доложить: мол, посетили дно, никакого Дара не нашли.

Но теперь — знакомство ли с Низой тому причина, чудесное спасение от смерти или решение встать на путь добра — захотелось взглянуть с иной точки: а как будет правильно? Как поступить, чтобы боги улыбнулись? Безупречный герой из сказки, конечно, ринулся бы прямиком в бездну, доказав свое мужество, решительность и глупость. Хорошо ли быть смелым, но глупым? Улыбаются ли боги таким парням? Наверное, нет. Боги дали человеку голову — пожалуй, не только затем, чтобы шляпу носить. Нужно напрячь ум и поразмыслить: что хорошего может принести спуск в Пропасть? В худшем случае, мы угодим в царство богов, и, ясное дело, прогневим их. Ничего тут хорошего нет. В среднем случае, на дне Пропасти не найдем ничего, кроме скелетов да чудовищ. Если даже мы улизнем от них живыми — все равно путешествие выйдет бесполезным. В лучшем (по мнению маркиза) случае на дне окажется Перводар с тысячей Предметов. А так ли это хорошо? Из-за одной Сферы я, Хармон Паула, убил пять человек — двух своими руками, трех чужими. Из-за пару дюжин Перстов Вильгельма владыка Адриан стал тираном, попрал законы и был свергнут, а страну охватила война. Какие беды может принести тысяча Предметов? Уж новую войну — наверняка. Либо шаваны, либо северяне точно явятся сюда, едва прослышат о находке. Неслучайно ведь существует закон, чтобы о всяком Даре первым делом докладывать владыке и Церкви, а не добывать самому тайком, втихаря.

И что получается в итоге раздумий? Обмануть маркиза и не спускаться на дно — это не только безопасный, но и правильный выбор. Боги скрыли тайну на дне бездны не затем, чтобы маркиз и Второй сунули туда свои носы. Значит, выбор сделан, осталось только подобрать наилучший способ обвести их вокруг пальца.

Решив так, Хармон ощутил огромное вдохновение и гордость от своей правоты. Он очень хотел поделиться с Низой — она поймет и обрадуется. Но она слишком прямолинейна, может не сберечь тайну, потому лучше промолчать. А вот Гортензию Хармон сказал:

— Есть такие мотыльки — странные божьи создания — которым все едино, жить или умереть. Увидели огонек — фшик, и сгорели. Комарики тоже: жужжат, жужжат над ухом, докучают и докучают, покуда не пришлепнешь. Так вот, Гортензий, я — не мотылек и не комарик.

Хармон подмигнул изобретателю, тот понял намек и охотно согласился помочь. Следующим днем они приступили к подготовке.

Небесный корабль хранился в удивительно простом и надежном тайнике. Опустошенный шар, сеть, корзина, горелка и пузыри с водородом спокойно лежали на крыше хармонова поместья. Когда Хармон и Гортензий сняли их оттуда, маркиз Мираль-Сенелий и бургомистр, и отец Элизий издали удивленные возгласы. Никто из людей, привыкших ходить по земле, даже не подумал о крыше. Если бы кто-то обыскивал поместье, он дошел бы до исступления, передвигая мебель, рыская в погребах и подвалах, перекапывая землю в цветниках и сено в конюшне, но не заглянул бы на крышу. Сейчас он мог бы с полным основанием сказать: «Этот Хармон-торговец — хитрый черт!»

Правда, никто так и не удосужился обыскать имение. Лабелины не имели надобности в шаре, Второй из Пяти — имел, но, будучи аббатом, не желал нарушать заповеди и опускаться до воровства (по крайней мере, если есть иной путь). Тайник Хармона остался не испытанным на прочность.

А вот другой секрет — новая конструкция небесного корабля — должен был принести обильные плоды. Штука вот в чем: корабль теперь состоял из двух шаров вместо одного! Они размещались один под другим и соединялись сетью наподобие чулка. Верхний шар наполнялся водородом, его силы хватало лишь на то, чтобы еле-еле оторвать от земли корабль с людьми. Нижний шар наполнялся горячим воздухом и служил для регулировки высоты. Хочешь подняться выше — греешь воздух, но не тратишь много топлива, ведь главную летучесть дает шар с водородом. Хочешь опуститься — выпускаешь горячий воздух из нижнего шара, но не стравливаешь драгоценный водород. По всем расчетам, такой корабль мог продержаться в небе пять-шесть часов, при этом сохраняя способность менять высоту и ловить нужный ветер. Если поймать попутный южный ветер, то за день можно добраться в Пентаго — столицу Второго из Пяти.

— Потрясающе! — сказал Мираль-Сенелий. — Я счастлив, что стал свидетелем такого торжества науки! Праматери улыбаются, глядя на нас.

Глядя на меня, — мысленно уточнил Хармон. Ты-то не сильно радуешь богов, расхититель святынь!

День потратили на небольшое испытание — несколько раз подняли и опустили корабль с четырьмя человеками в корзине. То был первый случай, когда Хармон оторвался от земли. Поначалу им овладел страх — настолько сильный, что чуть не перерос в панику. Но Хармон перестал смотреть вниз, на ужасающе далекую землю, и припал взглядом к Низе. Увидел улыбку счастья на ее устах, горящие искрами глаза, трепещущие на ветру волосы — и сумел впитать частицу настроения девушки. Смог подумать, как думает она: насколько здорово быть в небе! Выше маркизов и графов, выше башен и дворцов, не подчиняясь никакой власти, кроме бога ветра! Снова — как в час освобождения из ямы, как в минуту, когда решил отдать Сферу Давиду — Хармон ощутил свободу. Еще одни оковы упали с его рук. Ни деньги, ни жадность, ни сама земля больше не были властны над Хармоном.

По крайней мере, так казалось во время полета.

* * *

Затратив больше недели на подготовку и еще несколько дней — на ожидание попутного ветра, они, наконец, собрались стартовать.

Маркиз напутствовал Хармона:

— Мой господин Второй из Пяти предупрежден о вашем прибытии. В Пентаго вас будет ждать торжественная встреча и праздничное пиршество!

— Разве вы не полетите с нами? — деланно удивился Хармон. Он-то давно заметил, что маркиз боится высоты.

— О, славный, я не хочу разлучаться с любимой супругой, а вместе мы в корзину не поместимся. Но мой верный друг и помощник составит вам компанию. Прошу любить и жаловать!

К Хармону подошел мужчина, вооруженный луком и парой кинжалов. Его лицо показалось знакомым: жесткие черты, светлые волосы, блеклые глаза… Верно — это он некогда принес Хармону на выбор черный и белый кругляши.

— Бут, — скупо представился мужчина.

Маркиз хлопнул его по плечу:

— Бут полетит с вами и поможет в случае любых передряг. Что бы ни случилось — можете полагаться на него, как на меня!

Хармон, Низа, мастер Гортензий и тусклоглазый Бут забрались в корзину, и корабль поднялся в небо. Мелисонская долина превратилась в игрушечное царство с бисером крыш, лоскутками виноградников, лазурной лентою реки. Хармону захватило дух от скорости: поместье только что было под корзиной, но вот оно уже в полете стрелы, а вот его различить сложно — нужно напрячь глаз, чтобы выделить угловатое пятно усадьбы. Когда под шаром промчалась первая гора, никто в корзине не смог сдержать вздоха. Кому еще в целом мире случалось сверху видеть горную вершину!

Благо, скалы здесь были не очень высоки. Попадись на пути вершина высотой в милю — небесный корабль не одолел бы её. Но в этой части Львиных гор таких не предвиделось. Гранитные скалы, разломы ущелий, благодатные чаши долин проплывали под шаром, и путешественники не находили слов, чтобы выразить благоговение. Два величия сплетались воедино: могущество богов, создавших беспредельные красоты, и сила человеческого разума, способного покорить небо. Хармону захотелось сказать хоть что-нибудь, подобающее моменту, и он изрек: