— Кайр, вы так ни о чем и не спросите?

— Если прикажете, милорд.

— Прежде ваш язык не нуждался в моих приказах.

— Однако сейчас вы хотите ему приказать. Что ж, милорд, раз вы настаиваете, я спрошу.

— Я не настаиваю.

— Стало быть, не хотите, чтобы я спрашивал? Хорошо, не стану.

— Вы издеваетесь, кайр? Я хочу, чтобы вы спросили, потому что вы сами хотите спросить. А вы ждете приказа, как будто не хотите спрашивать, а я принуждаю. Вы так повернули, будто это я хочу ответить, но не могу без вашего вопроса, а уж если вы спросите, то я дам себе волю. Это унизительно, Джемис! Знаете, почему?

— Нет, милорд.

— Я тоже. Я сбился с мысли.

Джемис проводил взглядом бронзовую крылатую коровку:

— Двадцать три… Ладно, милорд. Почему вы решили поехать в Маренго без армии?

Эрвин ощутил соблазн оставить вопрос без ответа, но понял, что рискует тем самым достичь вершины идиотизма.

— Я преследую двойную цель: не дать Мими возомнить о себе, но достичь с нею мирного взаимодействия. Лорды Палаты должны увидеть такую картину: мы с императрицей во всем согласны, скачем в одной упряжке, но я впереди, а она — позади. Если увидят раскол между нами, то и Палата может расколоться, а этого не нужно. Если Мими вырвется вперед, то попробует найти союзников и избавиться от меня. Нет, лучший вариант таков: мы вместе, я — старший брат, она — младшая сестра.

— И как вы этого добьетесь?

Эрвин поглядел в спину извозчику, вполне допуская, что видит шпиона Минервы. Это даже хорошо: пускай передаст ей следующие слова.

— Оцените шедевр моей дипломатии — маневр под названием: «Сила слабости». Мы приезжаем в стан Минервы одни, без войска, и как бы отдаем себя в ее руки. Ей представляется возможность пленить или даже убить нас! Как думаете, что она сделает?

Джемис заметил гнома-пузана, лезущего на фонарь, и сосчитал:

— Двадцать четыре.

— Верно: Мими задумается. Прежде у нее не было возможности расправиться со мною, так что и думать было не о чем. Она не имела выбора. Сегодня — получит. А где выбор, там и ответственность. Прежде, чем принять нас, Минерва вынуждена будет поразмыслить, взвесить все возможные действия и их последствия. А именно этого я и добиваюсь!

Эрвин проводил взглядом встречный экипаж. Пассажиры — сударь и сударыня — приветствовали Эрвина с Джемисом взмахом шляп:

— Светлых дней в Маренго, господа!

Эрвин кивнул им и продолжил:

— Кроме того, мы покажем владычице свое доверие.

— А мы ей доверяем, милорд?

— По меньшей мере, верим в ее ум. Он не позволит ей наделать глупостей.

— Угу, — сказал Джемис и почему-то подмигнул Стрельцу. Тот языкато подышал в ответ.

— Да вы и сами это знаете, кайр! Если бы думали, что Минерва может нас убить, ни за что не согласились бы ехать сюда.

— Тут вы неправы, милорд. Я точно знаю, что Минерва не тронет меня. За вас не поручусь.

— Клянусь служить мечом и щитом своего сюзерена… Помните такое?

— Вы же не ждете, милорд, что я спасу вас от сотни лазурных. Очевидно, я здесь не за этим.

— А зачем же?

Экипаж обогнул уютную площадь с цветком-фонтаном посередке. На стебле, из которого лилась вода, примостилась бронзовая фея. Двумя руками обхватив конфету, она уплетала за обе щеки.

— Двадцать пять, — сказал Джемис. — Я здесь в роли слушателя ваших остроумных речей. На мой взгляд, отлично справляюсь.

За площадью началась аллея-туннель: ветви смыкались над нею, образуя зеленые своды. Дома стали реже, а затем и вовсе исчезли. По сторонам аллеи пестрыми полотнами развернулись цветники. Когда-то Дворец Тишины окружала защитная полоса, свободная от домов и деревьев, изрытая рвами и ямами-ловушками. За два века дворец не подвергся ни одному штурму, и полоса отчуждения превратилась в сад.

Экипаж остановился на площадке у ворот. Они были открыты, но извозчик не рискнул въехать внутрь:

— Туда — только с позволения охраны.

Эрвин и Джемис сошли на землю, мягко спрыгнул Стрелец и ощерился на двух лазурных часовых.

— Тихо, тихо, — Джемис погладил его загривок. — Господа гвардейцы, доложите ее величеству: прибыл герцог Эрвин София Джессика и кайр Джемис Лиллидей.

Не выказав никаких эмоций, часовой сообщил о визите вахтенному офицеру и проводил гостей внутрь замка. Дворец Пера и Меча в Фаунтерре целиком занимал крупный остров и поражал просторами: в его стенах можно было устроить скачки или разместить несколько полков. Дворец Тишины в Маренго втрое уступал размерами собрату, и вдобавок делился на множество двориков, флигельков, башенок, беседок. Главное здание терялось за лабиринтом зеленых изгородей, во двориках царил уют и тишина, нарушаемая пением птиц и журчанием воды в фонтанах. Казалось, ты находишься не в резиденции императоров, а в садике монашеской обители.

Гвардеец провел гостей в беседку, увитую розами.

— Прошу подождать здесь, господа. О вас доложат.

Эрвин решил, что это хороший знак: если бы Мими предвидела его маневр, то заранее проинструктировала бы стражу. Очевидно, ему удалось удивить ее. Эрвин и Джемис принялись ждать.

Какое-то время Эрвин наслаждался покоем, Джемис — почесыванием густой собачьей шерсти. Но миновало полчаса, и никто не пришел за гостями. Эрвин выждал еще минут десять и подозвал часового:

— Сударь, извольте доложить о нас.

— Владычица поставлена в известность, милорд. Прошу подождать еще немного.

Становилось скучно, Эрвин стал искать развлечений. С полчаса посвятил чтению, затем сыграл с кайром в «три битвы, два генерала». Снова подозвал часового:

— Я полагаю, сир, владычица достаточно насладилась своим превосходством. Немедленно проводите нас к ней.

— Без ее приказа не могу, милорд.

— Так сбегайте и получите приказ!

— И на это не имею права. Владычица ясно велела: ждать, пока не позовет.

Джемис поинтересовался:

— А если мы пройдем без вашего согласия?

Гвардеец отвернулся и крикнул:

— Второй!

Из лабиринта двориков послышались чеканные голоса:

— Третий! Четвертый! … Десятый! … Тридцать второй!..

Очевидно, гвардейцы владычицы дежурили за каждым изгибом каждой зеленой изгороди. Гостям не оставалось ничего иного, кроме ожидания.

В последующие четыре часа герцог и кайр успели немало. Сыграли в «битвы и генералов» столько раз, что вспомнили все сражения со времен Войны Отчаяния и всех полководцев, начиная с Вильгельма Великого. Придумали двенадцать разных угроз в адрес часовых и вахтенного офицера. Испробовали все — ни одна не возымела действия. Попытались вызвать офицера на дуэль (благо, гостей не разоружили). Офицер не выказал страха и вежливо избежал поединка, попросив прощения:

— Господа, приношу мои искренние извинения. Понимаю ваши неудобства и сочувствую. Но я получал приказ лично, и он совершенно однозначен: вам предписано ждать здесь.

— Как долго?

— Пока владычица не прикажет обратного.

— А если мы уйдем?

— Нет приказа удерживать вас.

— И Минерва упустит единственный шанс мирно договориться со мною? Променяет его на мелочную месть?!

— Этого я не знаю, милорд.

Меж тем, гостей начали обуревать плотские желания. Эрвин спросил часовых на счет обеда, и гвардеец убежал. Вернулся через полчаса с ответом: обед для гостей не предусмотрен.

— А сортир, тьма вас сожри?

Часовой ушел еще на полчаса. Вернувшись, соизволил показать гостям отхожее место. Гости добрались туда на последних каплях терпения.

Меж тем, начало смеркаться. К пустому желудку прибавился вечерний пробирающий холодок.

— Сударь, — сказал Эрвин часовому, — мы вытерпели достаточно, чтобы накормить самолюбие Минервы. Через десять минут мы уйдем. Бегите и доложите об этом. Я даю ей последний шанс.

— Милорд, ее величество велела: не передавать ей никакие ваши слова, что бы вы ни сказали.

— Но вы ходили узнавать на счет обеда!

— Нет, милорд. Мы выполняли приказ: если гости спросят о еде, подождать полчаса, а затем отказать.