— Меж тем, я рад, — произнес владыка, — что именно ваша идея оказалась наилучшей. Положенье было сложным, одна тактическая ошибка — и мы разбиты.
— Война, ваше величество. Ошибок лучше не делать.
— Но какая заманчивая возможность для друга мятежника: дать императору скверный совет. Не из рук вон плохой, а просто шероховатый. Такой, что будет принят, но в итоге обернется поражением… Военачальник с вашим опытом смог бы измыслить такую штуку.
— С чего бы мне… — простодушно вскричал Дейви, но спохватился, понял, о чем речь. — Вы меня проверяли?
— Не то, чтобы намеренно проверял, но присматривал с особым вниманием. И очень рад, что ваш совет был идеален. Вы неправы, генерал: вы заслуживаете награды.
— Х-хе! — Дейви подвигал массивной челюстью, ухмыльнулся по-медвежьи. — Ваше величество, дайте мне полноценный боевой полк. Толпа шаванов рыщет в лугах. Хочу их повстречать!
— Чтобы было чем похвастаться?
— Точно, ваше величество!
— Коль скоро генерал Алексис уже справился с кайрами, я намерен отозвать из Южного Пути три полка искры. Командованье ими поручу лично вам.
— Благодарю, ваше величество! — генерал неуклюже поклонился. — Очень благодарю, тьма меня сожри!
Адриан пожал ему руку и повернулся к леди Катрин Катрин.
— Ваше величество знает, чего я хочу.
Владыка протянул ей несколько листов картона, сшитых красной лентой. На листах Менсон заметил рисунки странных форм.
— Один из этих Священных Предметов Корона подарит вам, миледи, в награду за верную службу. Выберите тот, что отзовется в вашем сердце.
По тому, как вспыхнули зрачки Катрин Катрин, было ясно: само право владеть Предметом вызвало бурю чувств в ее душе. Но ей хватило самообладания сдержанно поклониться.
— Не смею занимать время вашего величества своими колебаниями. Предмет на верхней странице выглядит великолепно.
— Отличный выбор, миледи. Имя этого Предмета — Чаша Радости. Он прибыл на свет с Шестым Даром Богов, еще во времена Ранней династии Мириам. Не меньше четырех раз он говорил с обладателями. Человек, испивший из Чаши, узнавал свой смысл жизни и обретал истинную радость. Надеюсь, миледи, и вам посчастливится получить благословение.
— Бесконечно признательна вам!
Западница глубоко дышала, сверкая глазами.
— Миледи, — продолжил император, — теперь я хочу предложить вам выбор. По скором окончании войны принц Гектор отправится в Шиммери, я же — в столицу. Вы желаете сопровождать его или меня?
Она лукаво прищурилась:
— Это выбор между мужчиной и мужчиной, ваше величество?
— Между мужчиной и карьерой, миледи. Вы очень хорошо говорили моим голосом, это умение скоро понадобится. Когда кончится война, придет время дипломатии.
— Корона станет говорить устами западницы?..
— В этом будет поучительный смысл. Мораль, если угодно.
— Понимаю, ваше величество. Благодарю за честь!
— Если, конечно, вам не претит служить тому, кто оказался противником Запада. Быть может, вы питаете к шаванам ностальгические чувства…
— Ностальгические чувства? К людям, которые схватили меня, избили и продали в рабство? Позвольте подумать, ваше величество. Послушать девичье сердце.
Император с улыбкой кивнул ей:
— Рад вашему согласию. И последний вопрос. В августе вы и Ворон Короны подозревали так называемую Минерву Стагфорт в интриге против меня. Вы оказались правы. Вот только Ворон Короны сообщил мне о своих подозрениях, а вы — нет.
— Не сочтите за дерзость, но, судя по участи Ворона Короны, я поступила разумно.
— Хочу, чтобы вы знали: я признаю и помню свою ошибку.
— Да, ваше величество. Вы можете рассчитывать на мою искренность.
С безукоризненной грацией она сделала реверанс.
Адриан похлопал по плечу Менсона, что давно уже сидел на полу возле кресла владыки.
— Скажи теперь ты, мой друг: какой благодарности хочешь?
— Тррриумф, владыка! — не задумываясь, крикнул шут. — Хотел видеть тррриумф! Я увидел и рррад!
— Подумай еще, дай себе время. У тебя наверняка есть желания. Хочешь избавиться от колпака? Уйти из дворца, жить в своем доме?
Менсон не сразу понял, что ему предлагают. Когда уразумел, истово замотал головой:
— Нет, нет, владыка, не обижай! Колпак — хороший! Я — хоррроший! Не гони!..
— Янмэй была жестока с тобой…
— Янмэй — да, а ты — нет! Колпак и корона дррружны! Не гони меня!
— Ладно, ладно. Хочешь изменить хоть что-то в своей жизни?
Слова звучали жутко. Менсон на всякий случай качнул бубенцами:
— Можно не менять, владыка? Можно?
— Конечно, можно. Но я желаю тебе добра. Хочешь другую одежду?
Менсон со звоном мотнул головой.
— Другого адъютанта?
Снова отрицательный звон.
— Быть может, женщину хочешь?..
Опять мотнул головой, но задумался, глядя на мускулистые ноги Катрин Катрин в кожаных штанах наездницы.
— Хочу хотеть, владыка…
— Женщину?
— Кого-нибудь. Чего-нибудь. Хотеть — хорррошо. Хочу уметь хотеть…
— Научись. Захоти что-нибудь для пробы. Когда захочешь, скажи — я дам.
Менсон нахмурил брови и пожевал кончик бороды, пытаясь думать. Но так и не успел найти в себе желание.
Дверь распахнулась, и генерал Гор, красный, как кусок недожаренного мяса, подбежал к императору.
— Владыка, новость!.. Из столицы!..
Воин показал клочок бумаги, зажатый в кулаке.
— В чем дело, генерал?
— Мятежник взял Фаунтерру!
— Что?!
— Он примчался из Лабелина на поезде и захватил дворец! Мятежник во Дворце Пера и Меча!
Адриан выдернул ленту из генеральской руки и прочел сам. Минуту стояла гробовая тишина. Менсону очень захотелось исчезнуть. Он вытащил пузырек с водой и глотнул. Пожалел, что внутри не эхиота.
Император поднялся и выронил бумагу. Медленно произнес:
— Мятежник — взял — дворец.
И вдруг захохотал:
— Увидел тррриумф, да, Менсон?
Владыка смеялся:
— Торжество! Великая победа Короны! Всем на зависть!
Он взмахивал руками, задыхался от хохота. Смех выплескивался из груди Адриана, летел брызгами во все стороны. Генерал Дейви вдруг не выдержал и тоже рассмеялся, колотя себя по животу. Прыснула леди Катрин Катрин, хрюкнул себе под нос генерал Гор.
— Мы — триумфаторы! — заливался владыка. — Герои легенд! Властелины мира!..
Шут противился смеху, сколько мог. Но тот заполнил брызгами весь воздух, проник в легкие, защекотал изнутри грудь… Менсон вздрогнул, затрясся в судороге и вытолкнул из горла:
— Харрр-харрр-харрр!
* * *
Вторая чудовищная новость пришла следующим днем.
Серебряный Лис, одержав победу при Пикси, забыл об осторожности и угодил в капкан. Несколько батальонов кайров устроили засаду в Лабелине. Генерал Алексис имел многократное преимущество, но… Он допустил две ошибки. Одну — когда недооценил хитрость северян. Генерал решил, что северяне бежали с поля боя при Пикси. Но они не бежали, а отступили, чтобы заманить врага в ловушку. Вторая ошибка была такова: Алексис позволил своим полкам встать на ночлег в Лабелине. В городе тепло и сухо, полно провианта, а горожане охотно сдают дома для постоя. В полях — мерзко: сыро, снежно, ветрено; и нужно время, чтобы окопаться, обустроить лагерь. А в город все равно нужно зайти — чтобы зарядить очи и запастись провизией, так отчего бы там и не заночевать? Тем более, что кайры бежали без оглядки на север — множество людей их видели…
Тяжкая ошибка. Первые императоры Династии за подобные ошибки отрезали полководцам языки и ладони. Улицы города тесны и непригодны для маневров. При городских боях почти не играет роли ни численность войска, ни строевые навыки, ни тактический опыт полководца. Решает сражение внезапность и личное мастерство бойцов. И то, и другое оказалось на стороне кайров.
Нет, они не покинули город. Как им удалось сымитировать бегство — неизвестно. Однако пять батальонов северян засели в катакомбах и дождались глубокой ночи, когда войско Алексиса отпразднует победу и уснет крепким сытым сном. Имперские офицеры расположились в домах зажиточных мещан, солдаты — в госпиталях, казармах городской стражи, гостиницах, соборах. Имперские полки были разбросаны по всему Лабелину. Выйдя из катакомб, кайры первым делом перебили часовых и взяли под контроль улицы. Затем стали атаковать имперские подразделения одно за другим и методично истребляли: в узких переулках, на порогах домов, в казармах и соборах, в гостиничных койках. В самом лучшем случае какому-нибудь отряду удавалось выбежать на площадь и кое-как построиться — чтобы спустя минуты погибнуть, прихватив с собою нескольких врагов. Большинству солдат повезло куда меньше: они умерли в ночных сорочках, едва встав с постели.