Перстоносцы окатили вал дождем огня, а затем тяжелая пехота пошла на прорыв. Прикрывшись щитами, выдерживая строй, латники подбежали к валу и полезли наверх. Конечно, вал был облит водой и заледенел, как каток. Штурм не имел бы шансов, но Персты во многих местах растопили лед, и сотня воинов смогла взобраться на гребень. Им навстречу поднялись кайры, закипела свирепая схватка. Двуцветные потеряли дюжину бойцов, но отбросили врага. Тогда снова ударили Персты, принудив кайров откатиться назад с вала — и вторая волна альмерцев полезла наверх.

— Давите мерзлых задниц! — кричали Лабелины.

— Смерть волкам! Смерть! — трясли кулаками шаваны Бирая.

— Дер-ррржитесь, кайры! — болел за свою ставку шут.

Агатовские арбалетчики отошли в глубину предполья, построились и дали залп по гребню вала. Целая шеренга альмерцев скатилась вниз.

— Урр-рррааа!!!

Но шут радовался рано. В составе третьей волны на гребень поднялся перстоносец. Быстрый, как черт, он сразу же открыл огонь. Замелькали вспышки, кайры стали падать замертво. Арбалетчики взяли его на прицел и дали залп. Добрый десяток болтов вонзился в грудь перстоносца — но ни один не достиг плоти! Невидимая стена задержала их и отняла силу, болты слабо стукнули в нагрудник и попадали наземь.

— Это Рихард! Он неуязвим! — воскликнул кто-то.

— Нет, — сказал Адриан, — у него просто защитный пояс. Такой же был у Колдуна.

Кайры атаковали Рихарда, но мечи тоже утратили силу. Рихард скосил двуцветных и принялся за роту арбалетчиков. Его рука без устали метала смерть, каждый миг с ладони срывались вспышки. А кайры стреляли в ответ, метали ножи и копья, нападали с мечами — но могли разве что оцарапать доспехи.

Альмерцы развили успех своего командира. Перевалили через гребень, строем пошли вниз, отжимая кайров вглубь предполья. За спинами двуцветных маячила стена замка. Скоро их прижмут и размажут по ней!

Менсон кусал губы:

— Пррридумайте что-то, дурачье! Вы кайры или котята?!

Двуцветный полковник придумал. Он отдал приказ, несколько греев выбежали вперед и что-то метнули. Бутылки с маслом и орджем разбились у ног Рихарда, а в следующий миг полетели огненные стрелы. Пламя проникло сквозь защиту! Вспыхнули плащ и сюрко, Рихард закричал, свалился с гребня, покатился по снегу, сбивая огонь. Альмерцы лишились перстоносца — и кайры налетели на них, точно вихрь.

— Моя взяла! — Менсон грянул кулаками по столу, опрокинув посуду.

— Не твоя, — возразил владыка и указал на северный фланг.

Из ложбины между гор к валу подходила беломорская дорога. На ней показались кайры! Не черные с иксами плащи гвардейцев Эрвина, а обычные, двуцветные. Беломорцы победили на дороге и идут на помощь альмерцам. Против двойного удара агатовский батальон не устоит.

— На месте полковника я бы начал отход, — сказал Серебряный Лис.

Птаха приблизилась, чтобы рассмотреть полковника Агаты. То был Блэкберри, и он понимал отчаянность положения. Его батальон стоял перед рвом. Быстро отступить нельзя, узкий мост отнимет время. А медленный отход под огнем Перстов — это верная смерть! Можно ретироваться сейчас, использовав передышку. Но тогда враг займет предполье, оседлает вал и вышибет ворота… Блэкберри выслушал доклады, посмотрел на вал и на замок — и вскинул кулак. Будем держаться!

— Меньше стало волков, — ухмыльнулся Бирай. — Владыка, а покажи наших!

Нашими он звал шаванов. Адриан, хотя и бил орду в прошлом, симпатизировал степнякам. Вожди-бунтари — Моран и Пауль — взбаламутили Степь. Но когда Пауля не станет, владыка с помощью Бирая вернет орду в лоно империи.

Птаха взлетела над замком: расчеты машин без устали таскали камни, лучники ритмично взводили и спускали тетивы, сигнальщики махали флажками, управляя прицелом. Любопытно: разные камнеметы применяли различные снаряды. На север летели ядра и камни, но на запад, в сторону шаванов — горящие бочонки со смолой. Чертя в небе дымные хвосты, они взметались над озером, но в большинстве не доставали до шаванов и падали на лед. Черные кляксы расплывались по белизне и вспыхивали кострами.

— Десмонд хочет зажечь лед?!

Птаха перемахнула испятнанное озеро, очутилась на шаванском берегу — и сразу открыла неприятную истину: на этом направлении атака не ладилась. Три дюжины ганов общим числом почти в шесть тысяч мечей стояли на берегу озера. Всадники горячили коней, потрясали клинками, разражались воинственными кличами. Ханида вир канна, выехав на кромку льда, обстреливали замок. Персты не пробивали гранит: расстояние было велико, а стена слишком прочна. Вдобавок над озером вставал смоляной дым и крайне затруднял прицел. Стрелять отсюда — никакого толку. Надо атаковать: промчать по берегу, взять штурмом южное предполье, высадить ворота. Но ганты остановились и повели оживленный спор. Кто-то тряс хлыстом, кто-то гневно кричал, поднявшись в стременах, один даже сорвал с себя шлем и бросил о землю. Птаха не передавала звуков, но Бирай угадал предмет спора:

— Без Пауля не все готовы в бой!

И верно: ганты разделились на две группы. Одна воинственными жестами рубила замок: возьмем его, убьем волков, заслужим славу! Другая указывала назад, на штабной шатер: Гной-ганта не вернулся, без него нельзя. К первой группе присоединился хмурый воин, покрытый шрамами, не степняк по виду. Сжал руку в кулак и отчеканил что-то, будто передал приказ командира. Должно быть, сам Пауль велел атаковать без него. Но даже это не убедило вторых. Какой-то ганта указал хлыстом на хмурого, а потом на врата замка — скрытые за рвом и валом. Жест был понятен: если умный — сам скачи в атаку! На мосту получишь столько стрел, что в решето превратишься. Ганта выразительно потыкал себя пальцем в грудь.

— Что же им делать?.. — озадачился Бирай.

Шут ответил:

— Собрать навоз и убираться к чертям! Не пррройдут они мостик!

Да, мост был серьезной проблемой. Он узок, за ним вал, за валом — целый батальон. Так и блещут на гребне дуги арбалетов. Поедешь по мосту — получишь ураганный обстрел. Сунешься низом, по льду — провалишься, утонешь.

— Нарушение координации между частями может окончиться очень плохо. Если кайров не атаковать с юга, они перекинут все силы под северную стену — и там отбросят корпус Рихарда. Нужно бить сразу со всех сторон.

— Да не могут они! — азартно выкрикнул Менсон. — Лоскутное одеяло, а не войско!

— Смотрите, кто-то скачет…

Не кто-нибудь, а сам лорд Рихард мчал с северного фланга в центр. Его легко было узнать по вымпелу полководца — и по черным лохмотьям вместо плаща. Понял, чем грозит промедление, и хочет пришпорить шаванов. Но сможет ли?

В минуту, когда он подъехал, рядом возник еще один человек: сам Избранный в ртутном доспехе. Он что-то сказал шаванам. И Рихард сказал. Шейланд был спокоен — усмехался и махал в сторону замка. Рихард поднимался в стременах и гневно тряс Перстом. Они говорили: в атаку! Надо бить всем сразу! Закатники уже взяли город и вышли к восточному мосту. К альмерцам присоединился Флеминг, вместе они прорвут север. Вы — налетайте с юга. Сейчас!

Многие ганты прислушались к Шейланду, но многие и возражали. Как пройти этот мост, сожри его Червь?! Мы не хотим дохнуть только затем, чтобы волк вернул себе замок! Похоже, один из них так и сказал: «Волк!» Этот шаван был громадным и одноруким. Он подъехал вплотную к Рихарду, ткнул в его грудь и с отвращением выплюнул слово. Все замерли в ожиданье.

Рихард скривил губы в ледяной улыбке и указал на меч однорукого: «Скажи клинком, а не словом!» Потом заложил за спину свой Перст. Вдох спустя шаван атаковал. Меч вылетел из ножен, рассек воздух, точно вспышка молнии, и устремился Ориджину в шею. Но в футе цели утратил скорость, бессильно упал на горжет. Ужас побелил щеки шавана, когда Рихард взял меч за клинок и выдернул из его руки. Поднес рукоятью к лицу степняка: смотри, я могу забить тебя эфесом, как дубиной; я могу шеей остановить стальной клинок; я все могу на этой земле! Хотите победить северян? Так слушайте северянина! За мной!