— Это ужасно, — признала Эйлиш.

— Кровожадные дикари!

Она сделала паузу, объезжая отряд кавалерии, потом сказала тише:

— А как на счет вас, сир Джоакин?

— Я полон гнева!

— Это я заметила… Не стоит ли и вам отдать свой Перст?

Он разинул рот:

— Почему вдруг?

— Вы были там и не помешали. Не делает ли это вас участником?

— Я ни в чем не участвовал! Я был против!

— С точки зрения жителей Лида, есть ли разница?

— Тьма, как я мог помешать?! Я был один, а их толпа! Пристрелили бы, и все тут!

Эйлиш развела руками:

— Вполне возможно… Но Павшая приняла бы вас в объятия. Она любит сильных людей.

— Хочешь сказать, я не силен?! Да я сражусь с кем угодно! Но не хочу погибать за каких-то чертовых северян!

— Когда-то вы говорили, что готовы погибнуть за сотню хороших людей. В Лиде осталось тридцать тысяч.

— Это мерзлые задницы, а не хорошие люди! Они куют мечи для кайров, шьют одежду для кайров, поят кайров орджем. Неужели не понимаешь: тут, на Севере, нет невинных!

Она изобразила удивление:

— Тогда чем вы расстроены, добрый сир? Похоже, вы одобряете поступок шаванов.

Джо огрызнулся:

— Тьма тебя сожри! Не понимаешь, что ли: это Пауль виноват, а не я! Ничего я не мог сделать. Кто главный — тому и решать!

— Ваше дело маленькое, верно?

— Я — меч в руке Избранного!

— Вы изменились, сир… — отметила Эйлиш и придержала коня, чтобы отстать от путевца.

Две скальные гряды сходились так близко, что ущелье казалось рубленой раной на земной тверди. Швом поперек этой раны перекинулась ниточка моста. На каждом конце нити стоял форт.

Северный занимал плоскую верхушку скалы — верней, единственный ровный ее участок. Всю скалу вокруг форта покрывал лабиринт трещин, на дне которых лежал тысячелетний лед.

Южный форт был меньше северного. Он примостился на каменном уступе, лицом к ущелью, а тылом — к главной вершине, что поднималась на добрую тысячу футов. В прошлом гора уже пыталась стряхнуть с себя человеческую игрушку. На тыльную стену форта напирало месиво камней и грязных ледяных глыб. Лавина обрушилась на крепость, но стена выдержала, остановив волну. На одном уступе с фортом стояла некогда и другая, менее прочная постройка. Теперь от нее остался лишь узор фундаментов.

Южный форт уступал в размерах, но был возведен раньше собрата, потому носил имя Старший. Другой, соответственно, звался Младшим.

Форты соединял мост, нанесенный на все северные карты. Он служил пограничным столбом: восточней линии начинался домен герцогов Ориджин, а западней — владения графов Лиллидей. В былые времена армии часто ходили под этим мостом. Древняя столица Севера — Лид — билась за лидерство с Первой Зимою. Тогда существовал лишь один форт, Старший. Он доминировал над ущельем — самым опасным участком дороги. Чтобы пробиться на вражескую землю, форт следовало захватить. Но штурм бесполезен против крепости, стоящей в сотне ярдов над землей. Взять Старший можно было только измором. Первую Зиму отделяла от Лида неделя верхом; армии проходили этот путь за полгода. Осада Створок Неба пожирала деньги и припасы, отнимала боевой дух. Не только воины, но и крестьяне, их кормившие, прилагали великие усилия, чтобы взять… пограничный столб. Войска вторгались на чужую землю измученными, а главное сражение еще только предстояло!

И Ориджины, и Лиллидеи поняли: им проще и выгодней вести войну в степях, за тысячу миль от дома, чем снова пытаться штурмовать соседей. Но как решить проблему первенства?.. Владыки Фаунтерры отдавали власть Ориджинам, но кайры не считали волю императоров особенно значимой. Только отвага и ум достойны править Севером.

Граф Лиллидей и герцог Ориджин нашли путь решения: поединок. Правда, Ориджин настаивал на дуэли в стратемы, а Лиллидей требовал боя на мечах. Кайры поддержали графа: мечевой поединок выявит и ум, и отвагу, а стратемы — только ум. Под давлением вассалов герцог вышел на площадку: прямо здесь, во дворе форта Старший.

Лиллидей был сильнее, зато Ориджин владел фамильным приемом, неизвестным противнику. Герцог мог одержать победу в первой же атаке, но вот беда: прием был смертелен. В случае гибели графа его дети продолжат войну. Чтобы окончить дело миром, нужно оставить противника в живых. Ориджин промедлил с решающим выпадом — и был свирепо атакован, и скоро очутился в тупике. Лиллидей размахнулся зарубить герцога, но теперь и сам осознал ту же проблему: нельзя наносить смертельный удар. Он замедлил движение клинка, чтобы только оглушить, а не раскроить череп. В последний миг Ориджин увернулся и продолжил бой.

Оба стали осторожней, и поединок затянулся на целую четверть часа. Лиллидей получил ранение и понемногу истекал кровью. Ориджин остался цел, но выбился из сил. Казалось, оба вот-вот свалятся с ног. Тогда граф опустил меч и выкрикнул:

— Тьма сожри, с меня хватит! Сражаться вполсилы — слишком утомительно.

— Согласны на стратемы?.. — спросил герцог, с трудом переводя дух.

— Не вижу толку, милорд. Вы доказали свой ум, когда первым поняли, что нельзя рубить насмерть.

Так Лиллидей признал себя вассалом Первой Зимы. Чтоб закрепить мир, они тут же договорились о браке между детьми, а спорное ущелье Створки Неба поместили в общее владение. Две роты горной стражи — лидская и ориджинская — должны были совместно стеречь его. Ради справедливости и удобства возвели второй форт. Долгое время Младшим владел Лид, а Старшим — Первая Зима. Дорожную пошлину за проход через ущелье делили пополам.

Затем, в ходе Второй Нортвудской войны, Ориджины приобрели крупные пастбища на западе герцогства. Они находились ближе к Лиду, чем к Первой Зиме, потому устроили обмен: дом Лиллидей получил пастбища, а дом Ориджин — полный контроль над Створками Неба. Герцог отдал это имение своему младшему брату, с тех пор оно закрепилось за второй ветвью ориджинского рода.

Все это лорд Рихард поведал соратникам еще перед Лидом. Он сказал тогда: Створки Неба не взять без боя. Форты держит Роберт Ориджин — худший упрямец в Первой Зиме. Роберт не ведает ни страха, ни сомнений, ни вовсе каких-либо чувств. Пускай земля пылает под ногами, он только скажет: «Ага», — и продолжит свое дело. Если он укрепится в ущелье, то задержит войско Избранного на целую неделю, при удаче — на две. А больше двух и не нужно, тьма сожри. Дорогу завалит снегом — наступлению конец!

Сейчас лорд Рихард стоял на стене форта Старший и глядел вниз, в ущелье. Многочисленные роты армии Избранного проходили в сторону Первой Зимы. Солдаты поднимали воротники, сырой снег хлопьями налипал на плащи и шлемы.

— Он отдал форты без боя, — говорил Рихард не с радостью, а с грустью. — Ни единого солдата, ворота отперты, погреба полны. Кузен Роберт сдал родовое имение…

— Милорд, мы ищем Избранного, — сказал Джоакин.

Рихард словно не услышал.

— Лисий Дол — единственная битва, которую дал отец, и даже там его убедил Нортвуд. Ни в Уэймаре, ни в Лиде, ни здесь моя семья не вышла сразиться. Они совсем истекают кровью…

— Вы — будущее Дома Ориджин, — сказала Эйлиш. — Только вы, остальные уже в прошлом.

— Похоже, да. Но это слишком…

Он не договорил. Слишком грустно? Слишком ответственно?..

— Милорд, мы ищем… — снова начал Джоакин.

— Я тебя слышал, солдат. Граф еще не вернулся. Жди.

Захотелось ответить: я больше не солдат, а рыцарь! Слова почему-то застряли в горле. Тогда захотелось сказать: Пауль разграбил Лид. Но и на это язык не повернулся. Джо стал смотреть вниз, на бесконечную колонну пехоты. Размеренно шагали солдаты, тихо ложился снег…

— Позвольте узнать, где Бенедикт Флеминг? — спросила Эйлиш.

— Объезжал фланговые дозоры, вернулся час назад… — Рихард помолчал и невпопад добавил: — Флеминги уже брали Первую Зиму. Их успех, наш позор… А теперь мы заодно.

Джоакин заметил на обочинах свежие кучи камней, слегка припорошенные снегом. Видимо, здесь был завал, который уже разобрали. Путевец подумал вслух: