— Скажи, хозяин, — с усмешкой спросил Джоакин, — в вашем городе весь ордж разлит из одной бочки?

— Будь я помоложе, — процедил продавец, — убил бы тебя за этот вопрос.

— Хе-хе, боевой дед! Ты что, кайр в отставке?

— Где ты видел отставного кайра? В гробу?

Приятели подняли лидки.

— Давай это… за дружелюбие.

— И гостеприимство, милорд.

Стало еще теплее. Ноги несли гулять, а языки чесались. Джоакин заговорил:

— Вам не кажется, милорд, что нас тут не любят?

— Ну, нет. За что бы? Мы тут совсем никого не убили. А мой брат — святой человек, избранный богами. Видал, как он с детишками? Золотая душа!..

— Может, они за Ориджинов?

— Так мы и привели им Ориджина, самого законного из всех. А Десмонд — кровавый зверь, он женщин привязывал к таранам! Для здешних счастье будет, когда мы его прикончим.

Джоакин думал точно так же, но душу грыз маленький червячок сомнений.

— Неприветливо здесь как-то… В Нортвуде иначе было.

— Чего ж неприветливо? Гляди как придумали: срезали уголки ставней, чтоб на улицу светило. У нас в Уэймаре ночью убиться можно, а тут — забота о прохожих.

— Так не о нас же. Это они для своих.

— Ихние по домам сидят, — отметил Мартин. — Вот только стражники шастают.

Он поймал за ворот встречного парня из городской стражи:

— Стой, служивый. Скажи-ка: ты доволен, что мы пришли?

— Так точно, милорд. Избранный — святой человек.

— А рад, что спасли вас от Десмонда Ориджина? Жуткий он человек, да?

— Так точно, милорд. Все его боятся.

— Молодец.

Мартин отпустил стражника и подмигнул Джоакину: мол, видал?

— Он на службе, — возразил путевец. — Командир стражи дал им приказ, что и как отвечать. Спросить бы кого-то из простых…

— Так их же нету, по домам сидят.

— О том и речь…

Джоакин точно знал, что исправит ситуацию: еще один ордж. Он стал внимательней смотреть по сторонам. Это был квартал оружейников: на каждой крыше торчало по две трубы, над каждой дверью висел меч, арбалет или топор. Мечей было больше. Даже в сумраке, едва освещенные, клинки пленяли строгим изяществом. Никаких вензелей, украшений, гравировок. Идеальная пропорция клинка, гарды и рукояти. Совершенное качество стали: на улице, под дождем и снегом, ржавчина даже не коснулась металла. Хоть сейчас бери в руку — и в бой!

— Ориджинские мечи — лучшие в мире. А лидские мечи — лучшие в Ориджине, — сказал Джо и почему-то ощутил стыд.

— Чепуха. Вот — лучший клинок! — Мартин потряс Перстом Вильгельма. — Кстати, гляди: там ордж.

Сбоку одной из оружейных светилось оконце, плечистая женщина протирала ветошью лидки. Мартин подошел прямо к ней:

— Здоровая ты. Жена кузнеца?

Она выдернула пробку из бутылки:

— Вам сколько?

— Больно ты спешишь. Может, я поговорить хочу?

Женщина молчала, занеся горлышко над лидкой.

— Вот скажи-ка, здоровячка: ты рада, что мы пришли?

— Вы — кто?

— Люди Избранного! Приняли ваш город в нашу святую семью. Спасли от зверя этого, Десмонда. Привели законного герцога. Ну, рада или нет?

Горлышком бутылки она ткнула в его предплечье.

— А ты рад, что носишь эту дрянь? Праотец Вильгельм утопил их в море. Ты нашел и надел. Убил кучу людей, насрал на могилу Праотца. Счастлив?

Мартин ткнул Перстом ей в нос:

— Подстилка ориджинская. Башку снесу.

— Убьешь женщину Перстом? Давай, храбрец, соверши подвиг, детям расскажешь.

Она наполнила лидку орджем и опрокинула себе в рот.

— Я тебя и голыми руками придушу!

— Питаю сомнения, — ухмыльнулась здоровячка.

Джоакин придержал Мартина за руку:

— Ни к чему это, прекратите свару…

— Вижу у тебя меч, — сказала женщина. — Давно не обнажал его, да? Поди, забыл, что такое честная драка?

Кровь прилила ему к лицу.

— Я сражался с кайром Сеймуром, капитаном личной гвардии Ионы!

— Тебя избили, как щенка. Зачем-то помиловали.

Здоровячка не спрашивала, а утверждала. Джоакин скрипнул зубами, Мартин снова поднял Перст.

— Стреляй или поди к черту.

Джоакин оттеснил милорда:

— Идемте, не нужно, граф не одобрит.

Мартин вывернулся, метнулся к окну — и выхватил у женщины бутылку орджа.

— Это мое, тьма. Трофей!

Они зашагали по улице, передавая бутылку друг другу. Джоакину было не по себе. Лицо горело, рука тянулась к эфесу меча, ища в нем поддержки. Мартин, напротив, веселился:

— Мудрецы говорят: зачем убивать того, у кого можно отнять ордж? Видел бы ты ее морду, приятель! Знатно ее перекосило!

Джо приложился к горлышку, обрел немного покоя.

— Злобный здесь народец…

— И хитрый, — подхватил Мартин. — Ихняя лидка — чистый обман! Выглядит большой, но внутри два глотка. Бутылка — другое дело!

От пойла делалось теплее. Хмурый квартал оружейников остался за спиной, ноги вынесли на площадь с храмом. В стрельчатой нише над порталом темнела скульптура женщины с куском хлеба на ладони, пред нею склоняли головы два каменных воина. Глория-Заступница — добрейшая из Праматерей…

Джоакин спросил у Мартина:

— Милорд, вы как считаете: мы — сила добра?

Он выпучил глаза:

— Ну, спросишь! Кто ж еще?!

— А откуда вы знаете? Как понять, добро мы или зло?

Мартин щелкнул его в лоб. Взбежал по лестнице к порталу церкви, хлопнул по щиту на двери с восемью гравированными строчками.

— Вот же заповеди, дурачина. Тут все написано.

— Простите, милорд… Свое место прими с достоинством. Трудись усердно в меру сил. Не получай выгоды от страданий. Не сокращай срок, отмеренный богами. Не бери чужого… Разве мы их исполняем?.. Хотя бы одну?..

Мартин ударил в ладони так, что эхо прозвенело на квартал.

— Да! Да, тьма сожри, в этом вся соль! Мы вынуждены нарушать заповеди! Вынуждены, пойми ты это. Тяжело нам — но кто-то же должен!

— Не понимаю…

Мартин схватил его за плечи и заговорил горячим быстрым шепотом:

— Агатовцы с янмэйцами — вот главное зло. Их надо остановить, понимаешь? Боги избрали Вита, а Вит избрал нас. Мы — орудия для святого дела. Мученики, вот кто! Нарушаем заповеди? Ну, да, а как иначе? Как одолеть этих безбожников и гадов?!

— Но Персты…

— А что б мы делали без Перстов? Против нас же не один Десмонд! Все гады мира спят и видят, как растопчут нас! Помнишь, что было летом? Уэймар душили осадой, морили голодом, травили воду. Ее же все пьют — и женщины, и дети! Но этим плевать, взяли и отравили. Нельзя было нам без Перстов! Если б Вит их не нашел, все б мы уже сгнили в земле.

Его убежденность передавалась Джоакину. Сомнения отпускали, крепчала вера в свою правоту. Верно говорит Мартин. От слова до слова — истина!

— Да, — сказал Джо, — вот у меня сначала не было Перста. И что я видел от этих? Иона унизила меня. Аланис на смерть послала. Эрвин бросил в яму ни за что, ни про что.

— О чем и речь! А нам разве легче? Думаешь: Мартин с Виттором лорды, их уважают… Хрена лысого! Нам тоже в морду плевали с самого детства. Если б не Персты, нас бы давно растоптали. Мне тоже душа болит, когда иду против заповеди. Но нельзя же иначе!

Джоакину как гора упала с плеч. Он хлебнул, задрав повыше подбородок.

— И Первую Зиму нельзя не брать, верно?

— Ясное дело! Там же самое логово. Это как змеи: вечно будут плодиться, пока не найдешь и не сожжешь кубло. Да, много людей помрет. Поди, весь город придется сжечь… Но как иначе? Оставить, чтобы множились, расползались по миру?! Ты видал, что они творят?.. Иону видал или нет?

— Холодная тьма! Эйлиш сказала: Иона молится богине смерти.

— Да она сама — смерть! Если родит детей — кем они вырастут? Идовыми демонами, вот кем! Пока есть в мире эта зараза, нельзя нам отдыхать!

Долгую минуту они молчали, упоенные святостью своего дела. Джо смотрел в каменные глаза Праматери Глории и читал в них глубокое одобрение. Она бы смахнула Ориджинов собственной рукой, если б жила сейчас! Джоакин сотворил спираль: