Да уж, потерял хватку Хармон Паула. Не торговал целый год, отвлекся на приключения и любовные страсти — вот и утратил навык видеть людей. Пока носом не ткнули, сам не разглядел: кайр Сорок Два — первый его союзник. Калека с торговцем плывут в одной лодке: для обоих небесный корабль — нечто вроде последнего шанса. Хармон мечтает, что шар вознесет его к вершинам успеха. А Сорок Два надеется с помощью той же подъемной силы вернуться в ряды агатовского войска. Калека бесполезен как мечник, зато может управлять воздушной разведкой. Истинная угроза не от кайра исходит, а от Роберта Ориджина.

Но суровый казначей плыл на другом корабле флотилии, и Хармон не попадал ему на глаза аж до самого Уиндли. За это время торговец хорошо подготовился к встрече. От алхимика он заново узнал способ добычи водорода и на сей раз тщательно все записал. С алхимиком же Хармон сверил свою нюховую таблицу. Сообщил по результатам наблюдений, что пропитка для шара пахла чем-то средним между сапожным клеем, смазкой для колес и растворителем для краски. Старичок тут же определил состав вещества. Также Хармон подсчитал нужное количество материи, веревок, водорода и горючего масла. В Фаунтерре Хармон садился на корабль шарлатаном и прохвостом, но в Уиндли сошел уверенным в себе пионером воздухоплавания. Широко расправив плечи, он ступил на пирс и зашагал навстречу успеху!

Зашагал — фигурально выражаясь, поскольку в прямом смысле слова он прошел всего шага три. Затем был пойман помощником казначея и призван для отчета к Роберту Ориджину. Но торговец был во всеоружии. Подробнейшая смета, снабженная расчетами, а также добротный чертеж небесного шара лежали в его карманах. Гордо, словно ленную грамоту, Хармон предъявил бумаги казначею:

— Извольте видеть, лорд Роберт: вот чертеж со всеми размерами, а вот расчеты грузоподъемности исходя из объема газа. Грузоподъемность увеличена по сравнению с прошлым моим кораблем и превышает вес пяти человек. Материя покрашена в сизый цвет, чтобы добиться маскировки на фоне неба.

— Ага, — ответил Роберт.

— А здесь, взгляните, полный список необходимых материалов и сумма затрат. Можете проверить по пунктам — посчитано точнее, чем снадобья в аптеке. Ни одной лишней агатки не прибавлено к цене.

— Ага, — повторил казначей с неожиданно хмурым видом.

— Милорд, — сказал Хармон, — вы были совершенно правы на мой счет: я запятнал себя воровством. Но боги так покарали меня, что я твердо решил взяться за ум. Поклялся перед всеми Праматерями, что на сей раз добротно выполню работу. Чертеж и смета — тому первое подтверждение!

— Ага, — сказал Роберт, — я оплачу расходы.

Он смотрел не в чертежи, а на берег залива. Набережная кишела солдатами, и не только из робертова батальона. Местные кайры верхом патрулировали порт, на вышках блестели шлемы стрелков. Могучие форты по краям залива взмахивали рычагами требушетов и метали камни в море. Хармон разглядел на воде плоты, служившие, очевидно, тренировочными целями.

— Милорд, город готовится к осаде?

Роберт, кажется, пропустил вопрос. Какое-то время молча смотрел за движением солдат, которое ввергало его в нелегкие думы. Затем сказал:

— Хочу, чтобы вы поняли, сударь, насколько важно ваше дело. Два неприятеля одновременно движутся к Первой Зиме. С запада наступает Кукловод, до зубов вооруженный Перстами Вильгельма. А с юга придет Адриан, собравший под своими знаменами искровиков, путевцев и даже бандитов. Он захватил в плен живьем двух ханида вир канна, так что он тоже владеет Перстами. Каждое вражеское войско, даже взятое в отдельности, превосходит нас числом и вооружением. А ведь не исключен и союз Адриана с Кукловодом.

— Ага, милорд, — сказал на сей раз Хармон.

— За нашими врагами — огромный численный перевес и мощь Перстов. За нами — опыт бойцов, мудрость Агаты и родная земля. Битва будет очень трудной. Любая мелочь может склонить чашу весов к победе или поражению.

Хармон сделал понимающий вид. Казначей продолжал:

— В юности по совету отца я изучил труды Светлой Агаты. Праматерь в иносказательной форме дает прекрасные советы по тактике и стратегии. Мне вспомнилась глава: «О тяготении». Агата писала, что старые убеждения, словно груз, тянут разум к земле. Нужно сбросить этот балласт и взлететь на крыльях непредвзятой мысли, чтобы обозреть горизонт. Лишь теперь я осознал, что здесь говорится о полевой разведке. Старые убеждения — это привычные методы ведения разведки, которые не дают полной картины. Но взлетев на воздушном шаре, мы увидим все позиции врага.

Хармон испытал духовный подъем.

— Если сама Агата предвидела мое изобретение, я никак не могу ее подвести. Корабль будет сделан и послужит победе!

— Подход обеих вражеских армий ожидается не позднее дня Сошествия. Необходимо успеть к этому дню.

— Успеем, клянусь Молчаливым Джеком!

Роберт удивился:

— Почему вы так сказали?

— Простите, сам не понимаю. Просто он тоже служил Ориджинам и Агате…

— Кто служил?

— Неважно, милорд. Вы его не знаете.

И вдруг Хармона осенила идея:

— Правильно ли будет сказать, что я сейчас на службе у Великого Дома Ориджин?

— Ага.

— А коли так, нельзя ли мне носить камзол с вашим гербом? Он-то давно у меня есть: получил в наследство от собрата по темнице. Но надевать я не решался — не знал, можно ли.

— Коли камзол военный, вы не имеете права. А если светского покроя, то извольте.

— Можно, я покажу, и вы скажете: военный али светский?

— Покажите кайру Хортону.

Торговец подумал и возразил:

— Милорд, лучше я все же вам покажу. Там герб вашей семьи, мне нужно от вас получить позволение. Тогда буду знать, что ношу с полным правом.

— Ладно.

Хармон помчал на свой корабль. Пробиться туда было нелегко, поскольку шла разгрузка. По трапам бегали греи и матросы, бранили всякого, кто попадался на пути. Откуда-то возник Салем, сказал, что Хармона все уже ищут. Сорок Два трижды спрашивал — где же наш торговец? Весельчак тоже искал, а еще никто не знает, когда будет обед и где селиться на берегу. Нужно все это как-нибудь уладить. Идем, брат Хармон!

Торговец махнул рукой на свою идею с камзолом. В конце концов, это просто дурная блажь. Камзол-то ветхий, да с чужого плеча. Пионеру воздухоплавания не к лицу старье… Но вдруг между людей на трапе возник просвет — и Хармон, поддавшись порыву, ринулся в каюту.

Пятью минутами позже он подал лорду Роберту сверток. Когда камзол распахнулся во всю длину, и блеснул серебром нетопырь со стрелою, Хармон ощутил благоговение и робость. Смог сказать только:

— Вот…

Казначей остался равнодушен:

— Вещь офицера, но предназначена для светского ношения. Так что вам не возбраняется.

— Милорд, а вы можете сказать… — Хармон запнулся, — именем дома Ориджин позволяю… или что-нибудь в таком роде?

— Да это ж не двуцветный плащ, а простая тряпка. Носите себе.

— Ну… благодарю милорд.

Хармон взял камзол, чувствуя разочарование. Он надеялся услышать что-то торжественное, надеть эту вещь с полным правом, как когда-то носил ее Джек. Ну, что ж, не вышло…

Роберт коснулся пальцем бурого пятна на спине.

— С мертвеца сняли?

— Да, милорд. Джек умер в темнице, а одежку оставил мне.

— Как полное имя вашего Джека?

Торговец развел руками:

— Не знаю, милорд. По правде говоря, он умер еще раньше. Я сидел в камере с его скелетом.

В глазах казначея проступил слабый интерес:

— Со скелетом? Стало быть, умер давно?

— Лет несколько назад, а может, и все десять. Эти монахи давно там промышляют.

— Его убили монахи?!

— Да, максимианцы. Они устроили какой-то тайный орден, похищают людей и пытают, чтобы узнать о Предметах. Я таким же способом к ним угодил: схватили и ну допрашивать про Светлую Сферу. Чуть не помер возле Джека. Потому-то и чувствую к нему родство.

— Родство, значит… — странным голосом повторил Роберт и потянул камзол к себе.