Лед ответил с сомнением:

— Посылать солдат в бой без надежды на победу…

А граф Виттор встрепенулся:

— Напротив, господа: я всей душою надеюсь на закатников! Это испытание для них, пускай же пройдут его с честью! Наши союзники запятнали себя трупоедством. Чтобы вернуть наше доверие, они должны смыть позор кровью!

Лед возразил:

— Что бы вы ни сказали, они не пойдут в бой.

— По моему приказу — да, — согласился граф. — Но Хорису они верят, как отцу. Испытаем сначала его: призовем его в замок и оставим без воды. Пусть выберет: послать солдат на честный бой — или умереть от жажды.

— Не придет он. Хорис — тертый калач, заподозрит неладное.

— Придет, еще как придет!

Слушая их, Джоакин обретал уверенность. Граф Виттор — человек плана. Все у него должно быть наперед просчитано, отмерено и расчерчено, как выкройка у портного. Когда расчеты рушатся, Шейланд выходит из себя. Но стоит наметиться новому плану, граф тут же возвращает самообладание. Если он заговорил так твердо, значит, все уже идет на лад.

— Уж поверьте, лорд Рихард, это отличная идея! Так и скажем Хорису: нам не нужны ни слабаки, ни трусы. Хотят закатники быть с нами — пусть докажут отвагу. Ночью пускай спустятся с холма и ринутся в атаку, словно тигры. Не жалея ни своей, ни чужой крови погонят когтей прочь. Не постоят за ценой ради великой победы! Вот тогда я поверю, что они достойны служить под моим флагом.

Граф Флеминг кивком выразил согласие. Мартин хищно осклабился. Джоакин тоже ощутил уверенность, хотя одна мыслишка продолжала его грызть:

— Милорд, почему вы говорите про испытание? Разве это не обман? Все же затеяно ради воды…

Улыбаясь, Виттор Шейланд подошел к Джоакину, снисходительно потрепал по плечу.

— Добрый сир, смотрите вглубь вещей, и вам не будет мерещиться обман. Отравленная вода и есть божье испытание. Мы с графом Флемингом и лордом Рихардом прошли его, когда придумали путь к спасению. А Хорис и закатники будут испытаны в бою. В прошлом сражении, когда Десмонд захватывал мой город, закатники дрогнули и оставили позиции. Пускай теперь искупят свою трусость!

Флеминг и Мартин имели такой вид, будто готовы были подписаться под каждым словом графа. Джоакин все еще сомневался:

— Но мы должны сказать им про воду… Иначе нечестно!

— Вот вы и скажите, — подмигнул граф.

— Милорд?..

— Вы спите с дамой, которая ест мертвечину. Боюсь, добрый сир, вы тоже нуждаетесь в проверке. Ступайте к своей альтессе и скажите, чтобы позвала Хориса в замок. Пускай выйдет на стену и покричит генералу. Если она откажется… проводите ее на Звезду.

Джоакин заморгал. Скрипнул зубами, сжал кулаки.

Флеминг почесал бороду и веско изрек:

— Сир Джоакин, вы ели мертвую плоть и делили ложе с еретичкой. Искупление необходимо вашей душе. Граф Виттор очень мягок с вами, я поступил бы гораздо жестче.

Жара стояла, как в идовой печке. Джоакин вспотел до исподнего. Едва зашел к себе, скинул рубаху, прижался голой спиной к прохладным камням стены. Хаш Эйлиш внимательно смотрела на него. Спросил:

— Есть вода?

— Ни у кого нет, — она протянула ему чашку, в которой было на дне примерно три глотка. — Вот, я оставила тебе.

Вместо насмешливого «сир Джоакин», сказала просто «ты». От этого потеплело на сердце. Какая ни есть, а все же немного родная.

— Раздевайся, — сказал он.

Хаш Эйлиш тут же потянула шнуровку. Джо сдернул с нее платье, схватил за костлявые бедра, развернул к себе спиной — как она любила. Эйлиш прогнулась, прижалась к нему задом.

— Потом будет одно дельце… — Сказал Джоакин мимоходом, не прерывая грубых ласк. — Граф зовет генерала на ужин. Покричишь ему…

— Покричу, еще как… — прошептала Эйлиш. — Заставь меня кричать…

— Да нет же, дура. Крикнешь со стены, чтобы пришел… А то ворота закрыты.

— Мои ворота открыты… для тебя…

Джо влепил ей шлепок по заднице. Думал: нужно быть как можно грубее, тогда она ничего не заподозрит.

— В тебе столько пошлости, что хватит на бордель! Ты меня услышала? Позовешь генерала!

— Ммм… хочешь втроем?.. Как пикантно!..

Она любила грубость, потому часто провоцировала Джоакина. Обычно ей удавалось разозлить его и получить желанное. Но сейчас вместо злости накатила досада.

— Даже теперь ты за свое…

Он ослабил хватку, Эйлиш выскользнула из его потных рук.

— Даже теперь? Ты о чем, дорогой?

Джо сообразил, что сказал лишнее. Нужно вести себя как обычно, чем проще — тем лучше.

— Да ни о чем! Просто…

— Шшшш!..

Она прижала палец к губам, и Джо умолк. Эйлиш поглядела сквозь его глазные яблоки в глубину мозга, проследила движение мыслей.

— Что-то не так с водой. Ее больше не будет.

— Граф решит эту…

— Шшшш!.. Граф зовет генерала, чтобы просить воды из второго колодца.

— Да, точно!

— Но Хорис не даст, поэтому граф… — Лицо Эйлиш вытянулось. — Нет, нет!.. Нет же!..

Джоакин осунулся, уменьшился в размерах.

— Все будет хорошо, это просто испытание. Войска генерала плохо бились в прошлый раз, вот и нужно теперь…

Он умолк, подавился словами. Эйлиш взяла его за подбородок:

— Граф хочет послать нас на смерть? Чтобы его людям хватило воды?..

— Ну, что ты выдумала… Просто надо сразиться… Прорвать осаду и доказать мужество…

— О, сир Джоакин, ваше мужество не требует доказательств!

Она подняла платье, собралась надеть — да так и замерла с комом ткани перед грудью.

— Постойте-ка! А если я крикну Хорису, что вы хотите отнять воду? Каковы ваши инструкции на этот случай?

Джо молча отвернулся, уткнув глаза в пол.

— Ууу, вот оно как! Прямо сегодня…

— Успокойся, ну! — Промямлил Джоакин. — Все будет хорошо…

Эйлиш погладила мышь на запястье.

— Встреча с Нею — большая радость. Но к этому событию нужно готовиться заранее, провести в молитвах хотя бы несколько часов. Хорошо, что вы предупредили меня, добрый сир Джоакин!

— К чему готовиться?.. Да нет, не нужно. Не умрешь ты сегодня…

— А вам велено сделать это лично? О, я не против, даже польщена: вы станете моим привратником. И как скромно с вашей стороны — промолчать об этом!

Тогда в нем что-то щелкнуло. Джоакин схватил ее за плечи.

— Послушай меня! Я тебя не убью, никто не убьет! Я сам пойду в бой наравне с генералом Хорисом! Он — по спуску, а я — на веревке, тайком!

— Вы это только что придумали?

— Нет, раньше, но сегодня убедил графа. Мы с Мартином и Льдом сделаем вылазку, а Хорис отвлечет врага. Мы зайдем когтям в тыл и покрошим Перстами!

— Врете, сир. От вас так и веет смертью.

— Да, но не твоей! Я собираюсь убить чертову уйму кайров! А может, и меня убьют. Вот и хотел с тобой напоследок…

Эйлиш снова окинула взглядом внутренности его черепной коробки.

— Не верю вам, Джоакин. Уйдите. Дайте хотя бы час на подготовку.

— Да тьма тебя сожри! Сегодня я прославлюсь или умру героем. А тебе будет стыдно!

Когда он вошел на псарню, стоял такой лай, что трещала голова. Лорд Мартин Шейланд сидел на корточках, обнимая любимую рыжую суку, она лаяла из-под его руки. Псарь пытался утихомирить остальную свору. Трое лучников, обезоруженные, жались к стене и не сводили глаз с Перста на руке Мартина.

— Вот и… гав-гав… приятель… гав-гав-гав… забава! — Сказали милорд и собаки.

— Я не слышу вас, — ответил Джо.

— Рррав-рррав!

— Велите им умолкнуть!

— А где твоя… гав-гав-гав!

— Милорд, я ничего не слышу!

Наконец, старания псаря возымели действие: свора притихла, и Мартин смог говорить.

— Я тебя спрашивал: где мумия? Уже прирезал, что ли?

— Не стану ее убивать. Что бы граф ни приказал — не стану!

— Молодец, — похвалил Мартин. — Зачем убивать, если можно… ы-ы…

Он выразительно пошевелил тазом. Джоакин ощутил неприязнь, которую тут же подавил.