- Классный тост. - Глип поднял свой бокал, по стенкам которого стекала пена. - Под такой не грех и ещё выпить.

Москва, исследовательский центр Братства.

 Хич сразу опознал в новоприбывшем того самого агента ФБР, с которым имел непродолжительное знакомство в Нью-Йорке. И почему-то его присутствие заставило хакера сжаться от нехорошего предчувствия. Нет, он ни в коем случае не думал, что власти Штатов затребовали его голову, и русские с какого-то перепугу решили сие требование удовлетворить. Он уже догадался, что эфбээровец работал на ту сверхсекретную, как говорил Ли, надгосударственную международную "контору", в одном из секретных центров которой они работали против РЕОЛа. Но вот за каким чёртом его принесло в Москву, Хич не имел даже приблизительного понятия. Только не нравилось ему это до зубной боли, и всё тут.

Агент ФБР, переговорив о чём-то с Вороновым и Одиновым - Хич отметил один интересный пунктик: они явно получили какую-то малоприятную новость - зацепил хакера холодным взглядом. Хич поёжился. И не зря - агент вполне целенаправленно шёл прямо к нему.

- Вы помните меня, мистер Данхилл? - спросил он.

- Как же вас не помнить, - хмыкнул Хич. - Агент Кирби. Здорово вы тогда с напарником тех двоих на Манхэттене уделали.

- У нас работа такая, - с мрачным спокойствием ответил Кирби. - Простите, мистер Данхилл, но я здесь по поручению профессора Мак'Интайра. - Он добыл из внутреннего кармана пиджака небольшой белый конверт без надписи. - Это вам.

Почему-то Хич почувствовал, как сердце дало сбой. Рука дрогнула, он чуть не выронил конвертик. Кое-как вскрыл, достал короткое письмо... Он до этого только раз видел почерк профессора, но узнал его безошибочно.

"Дорогой Хичхок! - гласило письмо. - Видит Бог, я всей душой желал бы продолжить Ваше обучение, но увы, не пришлось. Один из законов этого мира требует, чтобы всякая жизнь рано или поздно подходила к концу. Моё время пришло. Но я ещё могу кое-что сделать для Вас. Вы многого добьётесь в жизни, если у вас будет надёжный "фундамент", потому я завещаю Вам сумму, достаточную для оплаты обучения в любом университете мира по любой выбранной Вами специальности. Я верю, что Вы станете достойным человеком. Мир невообразимо сложен, молодой человек. Уходя из жизни на девятом десятке лет, я понимаю, что не познал и тысячной доли его законов. Вам, надеюсь, благодаря и Вашим собственным усилиям, предстоит жить в совсем другом мире, знакомом мне лишь по мечтам. Не печальтесь. Я ухожу, и, уходя, благословляю Вас, мой последний ученик. С уважением и надеждой - профессор Джейсон Мак'Интайр".

"Господи, ну почему ты забираешь лучших к себе так рано?.."

Агент Кирби предвидел это: Хич долго молчал, теребя исписанный листок. Потом спросил - сиплым, будто изо всех сил сдерживал слёзы, голосом:

- Когда?

- Вчера ночью, - ответил агент. - Он уже несколько дней чувствовал себя неважно. А когда его забрали в клинику... Он сразу же попросил позвать меня, и... В общем, вы его основной наследник.

Предательский комок в горле мешал говорить, но Хич переборол себя.

- Я... мог бы проститься с ним?

- Да, конечно. Самолёт через три часа, собирайтесь.

...Хич долго не мог думать ни о чём. Вообще ни о чём. Такое с ним случалось во второй раз. В первый - когда забрался на полицейский сервер и узнал, что буквально за несколько дней до того его мать убили в тюрьме какие-то уголовницы. И - вот сейчас.

"Господи, почему?.."

По его тёмному лицу пролегли две мокрые дорожки.

Агент Кирби мало чему удивлялся в своей жизни. Он давно знал профессора, и горевал не меньше, но сейчас был немало удивлён тому, что его старый учитель смог всего за два дня так изменить человека, подобного Хичу.

"И чего это старикан на меня так косится? Рога у меня, что ли, выросли? - мрачно подумала Верка. - Что за вздор он молол: "Вы нам подходите, но придётся немного повременить с подготовкой". Блин, нашли неподготовленную..."

Она была недовольна, и это ещё мягко сказано. Последние остатки психопрограммы давно удалили, сосуды головного мозга залатали - на её взгляд, даже чересчур тщательно, с занявшими много времени проверками ее психофизического состояния. И вот теперь опять задержка. Казалось бы, тестирование прошла - так чего им еще надо-то?

Вера впервые за всё это время видела солнце и небо не на экране телевизора. Москва, значит... Солнце то скрывалось за быстро бежавшими низкими тучами, то выглядывало. А Вера, закрыв глаза, видела свой родной город. Полжизни просидевшая за компьютером, она и представить себе не могла, что способна так, до боли в сердце, по нему соскучиться. Перед ней виляла тёмная, как свинец, Москва-река, отражавшая тучи, а она видела закат на Днепре. Воду цвета червонного золота из-за растворённых в ней закатных лучей, трубы старых заводов, мосты. Вот железный Старый мост - ветеран, несший службу уже второй век. Вера только раз перешла его пешком. Это было давно, воспоминания успели поблекнуть. Но после лечения Вера начала вспоминать совершенно невероятные вещи, вроде самых ранних детских ощущений. Хотя, кое-что из её памяти всё-таки ушло. Стёрлось. Одинов, правда, уверял, что ничего в её мозгу специально не стирали, и Вера сильно подозревала, что это "кое-что" прихватила в свой цифровой ад удалённая психопрограмма. А то единственное путешествие по Старому мосту, как раз на закате, не только осталось, но и стало вдруг ярким, будто это случилось вчера... Вера сидела на ступеньке с закрытыми глазами, и улыбалась.

"Скоро мы будем дома".

Ощущение необыкновенного покоя, которого она не испытывала никогда...

"Никогда? Ой ли?"

Верка вдруг рассмеялась, хлопнула себя по лбу. Она всё поняла.

- Руня, сейчас не лето, чтобы вот так сидеть на ступеньках.

- Ворчун, - Вера состроила недовольную физиономию, но тут же рассмеялась снова. Антон двигался бесшумно, а она так и не научилась угадывать, когда ему вздумается к ней подкрадываться. - Что мне сделается? Я же не домашняя девочка, чтобы простужаться от таких пустяков.

Антон присел рядом с ней.

- Честно сказать, я думал, ты расстроишься, - произнес он, приобняв её. - Шел тебя успокаивать. Хочешь, я переговорю с Одиновым?

- Не надо, - Верка хитро подмигнула. - Всё равно меня в "Небесное Око" определят, и не куда-нибудь, а в твою команду. Только не сейчас.

- А ты откуда знаешь? - удивился Антон.

- Я...

Вера запнулась, не зная, какими словами выразить то, о чём только что догадалась. Политик из неё был никакой, потому долго голову сушить она не стала, и выложила всё, как есть. В своём фирменном стиле.

- В общем, солнце моё, - сказала она, - тут без вариантов. Девка родится - Людкой назову. Ясно?

Такую новость ни один нормальный мужик равнодушно принять не способен, если он, конечно, действительно настоящий мужик, а не сволочь. Вот и у Антона, несмотря на всю его подготовку, в первый момент отвисла челюсть. Во второй он, понятно, пришёл в себя... А потом... Потом он рассмеялся, обнял Веру, да так крепко, что она пискнула.

- Чему ты радуешься? - буркнула она, усердно изображая из себя мегеру. - Из меня, блин, мамаша, как из тебя балерина!

- Ничего, Рунь, научишься, - подцепил её Антон.

- Ага, дурное дело нехитрое. Так мы в Днепр возвращаемся, или как?

- Сперва "или как", малыш, - сказал Антон. - Дельце есть в Киеве. А там можно уже и на Днепр выдвигаться.

- Деловой какой, - хмыкнула неугомонная Верка. - Какое такое дело, ясен пень, не скажешь, Штирлиц?

- Да нет тут никакого секрета. Просто мне теперь придётся кое-что возглавить. Небольшую такую конторку украинского масштаба.

- А, - рассмеялась Вера, наконец сообразившая, зачем Одинов с Северцевым так долго изводили её милого разговорами. - Всё с вами ясно, таварищ балшой началник. Когда едем? Предупреждаю заранее: мои тебе не сильно обрадуются.