Неожиданно все вздрогнули от тонкого, мелодичного звона, хлёстко зазвучавшего прямо в кухне. Все, словно по команде, повернулись к источнику шума и упёрлись глазами в… Машкину спину.

– Что?! – обернувшись на тишину, недовольно ответила кицунэ, размешивая сахар в Серёгиной кружке. Именно звук ложечки, задевающий фарфоровые стенки все и услышали. – Я при чём? Я вообще – домовая без права голоса. Чай вот всем делаю…

В доказательство девушка показала на пять исходящих паром чашек, рядком выстроившихся на кухонной тумбе.

– Ваши вкусы я не знаю, – продолжила домохранительница, обращаясь к боярину и македонцу. – Сколько вам? – и замерла с ложечкой, полной сладких кристаллов, в ожидании ответа.

– Три. И зря ты, девка, отмалчиваешься, – ответил Фрол Карпович. – В твоём доме ведь изловить Бездушную собрались. Потому не лишняя ты здесь.

– Две, – поддержал Александрос. – Присоединяюсь к вышесказанному. Незаурядные ситуации требуют… эмм… незаурядных решений. Так что да, интересно ваше мнение услышать.

Девушка аккуратно, с бережливостью истинной хозяйки расставила напиток на столе, взяла свою чашку и только тогда заговорила.

– Серёжа прав. Всем готовиться надо, сообща и тщательно. От себя скажу, что стенки взрывать колдунья не посмеет – так и её зацепить может, да и на обряд времени не останется, коль она его тут проводить соберётся. Если сама ведьма ещё сможет прыгнуть в другое место, спасаясь, то с ним, – кивок головы в сторону Иванова, – никак. Он ведь не колдун, а подготовить перенос такого откормленного молодца – слишком сложно и муторно. Я об этом в деревне слышала, старшие болтали. Там ведь зимой делать нечего – вот и перемалывают минувшее, вспоминая всякое… Но и тут подстраховаться можно. Мало ли, какая дурь ей в голову придёт?

– И как же? – в унисон уточнили Швец с Сергеем.

– Я бы поступила так, – польщённая всеобщим вниманием, разоткровенничалась кицунэ. – В квартире бы не стала устанавливать никаких суперхитроумных придумок и иных премудростных пакостей. Наоборот, сделала бы максимально мощную стандартную защиту, но тупую. И ловушку тоже сильную, и тоже тупую. Можно с идиотской маленькой ошибкой, даже лучше. Типа охрану сняли, других дел полно. Но не бросили, замагичили жильё. Это чтобы вошла она спокойно. Поверила, что от неё всерьёз береглись, только неумело. А вам всем спрятаться, чтобы не учуяла. Ну наведёт она Полог Тишины какой-нибудь или иные, отводящие глаза, чары – так камеры есть, да и сами мы не законченные идиоты. Я, к примеру, в подъезде встану, если она Серёженьку увести решит, и такое ей устрою!.. – маленькие кулачки сжались до побелевших костяшек. – Не пройдёт! Да и в доме не спущу!!! Мой дом! – а потом домовая неожиданно расплакалась навзрыд. – Это я сейчас такая смелая… А как представлю – жуть жуткая… Я не хочу… не хочу… Можно же без этого обойтись… спрятаться наконец на этот несчастный месяц…

Стало неуютно, все почувствовали себя виноватыми. Помощник с усилием поднялся с табурета, подошёл к расклеившейся Маше, встал перед ней на колени (так они оказались одного роста) и ласково обнял её, успокаивая.

– Ну что ты… Всё будет хорошо, сама говорила – среди нас идиотов нет. К тому же и ты не допустишь, чтобы меня обидели, правда?

– Д-да, – еле смогла ответить домохранительница, захлёбываясь слезами. – Не позволю…

– Вот и хорошо, вот и не реви, а помогай нам, – Иванов погладил её по голове. – Успокоилась?

Вместо ответа последовала порция охов, ахов, вздохов, сложносочинённых невнятных звуков, призванных изобразить всю вселенскую глубину Машиных страданий. И только в конце прозвучало знакомое, угрожающе-шипящее:

– Да. Порву, если она хотя бы подумать посмеет…

У всех без исключения от этих слов бодрыми табунами забегали мурашки по коже. Стало понятно – не шутит, если что не так – угрозу выполнит и перевыполнит.

Антон преувеличенно-радостно хлопнул в ладоши и бодро взял инициативу в свои руки.

– Вот и хорошо! С одним вопросом разобрались. Осталось три – всё меньше!

– Да, – вступил Карпович. – За морок и душу не бойся – не подчинит. Мы тебе Печать временно усилим. На свой страх и риск, конечно, но согласовывать некогда. Не прошибёт Бездушная защиту, чем хочешь поклянусь! Да и за домом приглядим. Когда она войдёт – сразу все умения применим, не сдюжит паскудница… И хитро ты, девка, придумала с охранными знаками! По уму сделаем, сам прослежу, без некоторых…

… Обсуждение мелких деталей затянулось надолго. На целых полторы пачки чаю. Разошлись лишь под утро. Иванов – спать, набираться сил, а остальные – готовиться…

***

– Фото фигурантки, точнее её сестры.

В руки Иванову ткнулась небольшая чёрно-белая, выцветшая от времени карточка. Парень жадно всмотрелся в изображённую на ней девушку, изо всех сил запоминая детали. Обычная. Не красавица, лицо широкое, крестьянское, глаза тоже не выразительные. Стандартный типаж. На местном рынке десятки таких за прилавками, как правило, стоят. Пройдёшь мимо – и не узнаешь.

– Не забывай, сколько лет прошло. Да и чары личины… – напомнил Швец. – Короче, до одного места сей портрет. Тут же ещё и ретушь есть. Больше на фоторобот, по своей сути, смахивает. Чем богаты, сам понимаешь…

– Да понятно. Всё готово?

– Да. У Машки целый взвод мордоворотов расположился, смущают девчонку. Но ведут себя прилично. Чтобы там пошлые шуточки или косые взгляды – ни-ни! Наоборот – Мурку со своим мышом познакомили, они там с ума сходят вовсю. Защиту квартиры тоже правильную сделали, с лазеечкой почти незаметной, как и ловушку. Захочет обойти – обойдёт!

Серёга поморщился. Начинались самые «узкие» и «тонкие» места их плана.

– А как эти бравые парни задерживать эту злыдню собрались? Она ведь их в два счёта…

Антон серьёзно ответил:

– Не боись! Несколько сетей из… не знаю из чего, но фонят раз в десять сильнее твоего креста. Среди римлян, оказывается, есть умельцы пользоваться такой экзотикой. В самых настоящих амфитеатрах курсы проходили, на гладиаторских боях.

– Вот бы послушать, как оно было… – проникновенно размечтался помощник. – Настоящие гладиаторы…

– Послушаем! Обязательно послушаем! – обнадёжил инспектор. – Но потом. Когда язык их освоим, по-нашему они не шпрехают… – с грустью дополнил он. – Ладно, не переживай! Тут, в доме, в соседнем подъезде, ещё и весь спецотдел в полном составе сидит; и Фрол Карпович, словно Финист – Ясный Сокол, вокруг кружит. Его не видно, а он есть! Так что охрана у тебя круче, чем у президента.

– Ага… Только из дома не выходи, окна не открывай, кури чуть ли не в унитаз, да и то, только после того, как его проверят до подвала…

Антон, мастерски копируя раздражённые интонации приятеля, продолжил:

– На диване валяйся, холодильник забит деликатесами за счёт руководства, делать ничего не надо… – его голос окреп. – И ты ещё смеешь бурчать на мелкие неудобства, хам неблагодарный! Да мне бы так, да ещё и с Розочкой… Не в притоне наркоманском ведь сидишь, а дома! Придёт Бездушная – примем, упакуем, сдадим куда положено…

– А куда положено, если она неумирающая? Ну не в колонию же.

– Не знаю. Куда следует. Не перебивай!.. А не придёт – вынут из тебя силу Яги и переведут в другой город. И всё! Колдунье только и дел будет, что за тобой по миру бегать! Она из страны сразу ф-фьють! – Швец изобразил рукой стремительно улетающее что-то. – Здесь ей опасно! Здесь МЫ не дремлем!

Помощник захлопал в ладоши и добавил:

– Зазвучали овации, переходящие в бурные аплодисменты! К делу давай, оратор… Когда начинаем?

Инспектор посерьёзнел.

– Сейчас. Пока вроде бы тихо, никого не засекли. Но ждём. Больше чем уверен – недолго. Твой адрес ей наверняка известен.

– Кто бы сомневался, – криво усмехнулся Серёга. – Его только слепоглухонемой среди нечисти не знает, да и то не факт. Хорошо. Сейчас так сейчас. Перед смертью не надышишься. Последняя просьба…