Сергей слушал внимательно. Не слишком верилось, что в высоких кабинетах вот прямо все говорят только про Иванова, словно про море. Нет, тут что-то другое… Что? И внезапно его озарило! Бывший шеф прогнуться перед начальством решил! Читал сводку, выцепил знакомую фамилию и подсуетился, звякнув кому следует. Сам он, понятное дело, на этом ничего не заработает, но прогиб ему точно засчитают и впоследствии милостью не обойдут. Вот гнида! Ладно, Земля круглая, да и способ отплатить найдётся, только пока не до него…

– Антон, а сколько нас сейчас тут? Бездушная ведь на свободе…

– Все здесь. В невидимке сидят. И даже Александрос неподалёку крутится. Они теперь серьёзнее подготовились, злые за прошлую неудачу…

А дальше привычный мир исчез. Не стало улиц, домов, воздуха. Только коридор. Длинный, слабо освещённый, с низким серым потолком, теряющийся вдали. И ни одной двери. Помощник завертел головой, пытаясь сориентироваться и понять, что вообще творится. Не смог. Не успел. За его спиной раздался дикий хруст, треск, грохот. Обернулся на шум – и верно, пространство за ним медленно сжималось, лопалось, пожирая стены этого странного места. А ещё весь этот бред двигался прямо на Сергея.

Стараясь не поддаваться панике, он скептически хмыкнул и смог наскоро внушить себе, что это всего лишь иллюзия. Качественная, добротная, но иллюзия, и не больше. Потёр глаза – нет, коридор никуда не делся. Ладно, не страшно. Присел; провёл ладонью по шершавому, на ощупь как обычный асфальт, полу, подивившись реальности происходящего. Попробовал ковырнуть ногтем – прямо как настоящий!

То, чьи это козни – стало понятно сразу, потому Иванов и не слишком паниковал. Успел притерпеться к мысли, что встреча с Бездушной неизбежна. Зажёг Печать, поводил ею из стороны в сторону. Снова безрезультатно. Приложил к полу – не подействовало. И вот тогда Серёга напрягся.

Пространство по-прежнему продолжало сжиматься. Неспешно, неотвратимо, словно испытывая нервы парня. И вынуждало идти по коридору вдаль. Между ними оставалось всего метра три, вздымалась пыль от перемалываемых конструкций, мелко вибрировал разрушаемый пол. А потом в лицо Иванову прилетел осколок бетона. Маленький, серый, ничтожный и жалкий. Больно он сделать не смог, но вот царапина с выступившей на ней капелькой крови заставила отнестись к происходящему со всей серьёзностью.

Помощник упруго поднялся, ещё раз осмотрелся в поисках какой-либо двери, не нашёл и решительно сделал первый шаг прочь от надвигающейся опасности. Но как только он сдвинулся с места, шум усилился и непонятное, способное крушить и пожирать бетон, неожиданно ускорилось. Да так, что парню пришлось бежать изо всех сил, всей кожей ощущая творящийся за спиной апокалипсис и вибрацию разрушаемого пола под ногами.

Быстрей! Быстрей! Ещё быстрее!!! – завывало сердце. Мозг молчал, уступив место инстинктам. В груди пекло, в ушах звенело, из горла рвались шершавые хрипы. Коридор оказался странным. Он петлял, иногда шёл вверх, иногда поворачивал. Но не заканчивался, продолжая слабыми, старыми лампочками под самым потолком, освещать путь.

…Сергей не знал, сколько он бежит. Может минуту, может целую вечность. Здесь, в этом странном месте, отсутствовало само понятие времени. Только схлопывающийся коридор сзади и неопределённость впереди. И скорость…

На очередном повороте Иванов споткнулся и упал. Сразу же вскинулся, опёрся ладонями об пол, попытался встать. Почти получилось! Но почти, обычно, не считается…

Подвела нога. Неожиданно для помощника она подвернулась и тело некрасиво, как в замедленной съёмке, стало заваливаться сначала на стену, а потом сползать на пол. Снова подняться Иванов уже не успевал. Он с расширенными от ужаса глазами наблюдал за схлопывающимся коридором, с жутким треском догоняющим его. Оставалось три, два один метр….

Сергей закрыл глаза ладонью, чтобы не видеть того, что сейчас произойдёт. Моргнула не отключенная в спешке Печать, и…

– Дебил! Уйди с проезжей части! Совсем охренели – обдолбятся не пойми, чем и валяются чуть ли не под колёсами! За тебя же, козла, случись что, отвечать как за человека!

Голос принадлежал немолодому, угрюмому водителю автобуса, медленно проехавшего мимо, чуть ли не по ногам. Помощник ошалело огляделся, не до конца осознавая реальность.

Он сидел посреди дороги; справа и слева, сигналя, проезжали автомобили; несколько зевак снимали его на камеры своих смартфонов.

«А где коридор? Где схлопывающееся пространство? Где я? Почему?..» – именно эти вопросы вихрем кружились в голове.

– Спокойно, спокойно! Ты как? – прямо сквозь поток машин к нему подбежал донельзя запыхавшийся, материальный Швец. – Еле догнал! Ты что творишь?! – и, уже обращаясь к окружающим. – Всё в порядке. Болеет человек, не видно? Ему уже лучше! Для особо любопытных – контузия старая…

– Алкотузия, – с апломбом в голосе брякнул кто-то с тротуара. – Бухал, судя по внешнему виду, недели две. Белочка.

Раздался одиночный, глуповатый смех, однако слова Антона своё дело сделали – народ начал расходиться.

Инспектор шустро поднял слабо соображающего подчинённого на ноги и тот с изумлением обнаружил, что почти не может ходить. Ноги, словно ватные, подкашивались при малейшей попытке сдвинуть их с места. Да и тело стало словно не своё – непослушное, потное, тяжёлое, будто из свинца отлитое. Сознание тоже не радовало – норовило отключиться. В груди пекло, дышать было решительно нечем. Рот открывался, закрывался, однако воздуха катастрофически не хватало. Словно захлёбывался.

Не говоря ни слова, Антон перекинул руку Иванова себе через шею, и, поддерживая его за туловище, поволок на тротуар. Им сигналили, матерились в открытые окна, просто объезжали – но парням на это было плевать.

Убравшись с дороги, Швец, против ожидания Сергея, сесть ему не дал, а поймал с руки старенькую «шестёрку»-классику с благообразным дедком за рулём.

– У-у-у! – опытно протянул тот, – За такого красавца минимум тройной тариф, и это если он не заблюёт мне ничего. Коль вывернет бедолагу – плюс химчистка.

Инспектор затормошил подчинённого.

– Серёга! Серёг! Не спи! У тебя деньги есть?

Вместо ответа Иванов из кармана с трудом извлёк несколько купюр, протянул их бомбиле.

– Столько хватит? – уточнил Швец у дедка и, не давая ему набить цену, закончил утвердительно. – Хватит! Давай я его назад засуну. Устал человек…

***

Они сидели на кухне и ждали. Молча, сосредоточенно, как любящие родственники у дверей реанимации. Маша тихонько плакала. Фрол Карпович и Александрос уныло смотрели в окно, Антон нервно крутил в руках кружку с давно остывшим чаем. Сдоба стояла нетронутой.

– Шестнадцать часов спит, – попробовал завести разговор помощник. Наверное, уже раз в десятый. Предыдущие попытки оканчивались провалом – все на нервах, напряжённые.

– Да… Истощён он очень, – неопределённо подметил боярин. – Как она его…

Кицунэ горько вздохнула, Александрос не прореагировал никак. Но слушал внимательно, судя по напряжённым мышцам лица.

В комнате что-то заскрипело, зашаркало, и в кухню вошёл, придерживаясь за стену, бледный и донельзя уставший Иванов.

– Сесть дайте, – обратился он присутствующим и с облегчением рухнул на заботливо пододвинутый табурет.

Не став изображать страдальца, помощник хоть и медленно, но в подробностях рассказал про коридор и свой забег. Не забыл упомянуть и про ощущения, и про страх, и про камешек, чиркнувший по лицу.

Слушали его внимательно, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда рассказ закончился, Александрос веско, менторским тоном, проговорил:

– Морок высочайшего уровня. Сначала, пока вам казалось, что вы осматриваетесь – Бездушная организм под управление брала, а потом пыталась вывести вас из-под нашего наблюдения. И почти смогла!

– Да, – влез со своим мнением и Карпович. – Отлично сработано. Тебя ведь, Сергей, верстах в восьми мы подобрали, а до этого ты словно ошпаренный по улицам нёсся! Если бы не Печать – потеряли бы однозначно!