— Честь по чести. Памятник заказали, через год, когда землица осела, поставили. За всё сразу уплатили. Хорошая фирма делала. Не обманула, добро постаралась. Памятник крепенький, — с некоторой завистью акцентировала вторая бабулька, поджав губы. Похоже, тема похорон у них всплывала регулярно, и Гашкову, по их погребальной шкале, достался не самый плохой вариант.

Поболтав ещё немного, инспектор уточнил адрес дома покойного Геннадия и, без особо удивления, обнаружил тот в заброшенном виде, с зарослями бурьяна по грудь как во дворе, так и вдоль забора. Полный служебного рвения, он обшарил двор, комнаты, заглянул в хозяйственные постройки, однако ничего, кроме битого стекла, мусора и разломанных остатков мебели, не нашёл.

Лишь под порогом сиротливо скучала ржавая собачья цепь, пропущенная мародёрами.

***

Суетливый напарник вернулся ближе к обеду. Взъерошенный, деловитый и целеустремлённый.

— Слушаю, — Серёга привалился спиной к трубе, поддерживающей крышу остановки общественного транспорта. Иного места, где можно подождать напарника, при этом не мозоля глаза деревенским, он не придумал.

— Начну с соли, — кивнул Антон, извлекая сигареты и закуривая. — По словам нашего дорогого шефа, она словно топор. Хочешь — дом строй, хочешь — головы руби. В ведьмовском деле универсальное средство. Подходит практически к любому заклинанию, от снятия порчи до запечатывания души в предмете. Собственных свойств, как таковых, не имеет, за исключением временного накопления Силы во всех её проявлениях. Кровь курицы сработала как фиксаж при печати фотографий и усилитель одновременно. Та, тёмная штука под землёй — источник заряда.

— Зашибись. Получается, мы имеем проклятую соль? Но там артефакт слабенький. Много от него ждать нельзя.

— А кто сказал, что рецепт законченный?

— Не я.

— Не ты. Вдруг это не рецепт, а заготовка?

— Для чего?

— Спроси что полегче... Даже в кулинарии у каждого повара своё виденье одного и того же блюда. Вернее, принцип один, а приправы, их количество и продуктовый набор разные. Кто-то куриную грудку возьмёт, кто говяжью вырезку... Так и с колдовскими заготовками. На базовую основу можно что угодно наложить, если понимаешь, как и чего хочешь добиться в результате. При необходимости можно вообще новое вещество создать, зная принцип работы ингредиентов и их совместимость. Колдовство — это творчество, а не инструкция.

— Понятно. Имеем нечто опасное, только не ясно, для чего.

— В точку. Теперь про Афанасьева. Бывший сотрудник, скоро год как на пенсии, держит разливайку в райцентре. По жизни — мент. Не скажу, что правильный, но вменяемый. А потому разговор у нас с ним не заладился...

— О как! С чего бы?

— Из-за мутности тех событий. Он, как про Гашкова услышал, такого мне наплёл... — Швец расплылся в восхищённой улыбке. — Я в шоке. Много текста, и всё не по делу. Пришлось под Печатью допрашивать.

— И вскрылось... — подтолкнул Иванов призрака, сделавшего, по своему обыкновению, театральную паузу для большей значимости своих подвигов.

— Что с прокурором именно он договаривался. По старой памяти. Приятельствуют они с юных лет... Из важного — куриц действительно прикончили на кладбище, а тушки швырнули в кусты неподалёку. Здешняя бабка случайно нашла трупики, когда корову на выпас гнала. Завонялись. Потом припомнила, как Кривошлыкова жаловалась на пропажу хохлаток. Дальше завертелось... Собрались социально активные личности, случайно зашли на могилу Гашкова. Поудивлялись как им нравилось, и решили, что имеют дело с колдовством или порчей. Вызвали с перепугу наряд.

— Завонялись, — уцепился Сергей за ранее неизвестный факт. — Сколько пролежали?

— Интересовался, — солидно ответил Швец. — Афанасьев не знает. Предполагает, что от двух суток до четырёх дней. Он тогда тоже выезжал, как старший по отделу.

— Почему?

— Погоды стояли непонятные. Днём жарко, вечером прохладно. По внешнему виду решил. Утверждал, что не особо разложились. Протухли, скорее... Но это, сам понимаешь, очень образный срок.

— А про соль он упоминал?

— Да. Заметил, но промолчал от греха. Начальник районной полиции тогда шуметь начал, требовал замять, опасаясь, что это сатанисты поразвлекались. Опер и не стал настаивать. Опросил свидетелей, кур выкинул в овраг по дороге.

— Разумно. Ещё что-то?

— По могиле — нет. Но некоторая странность возникла в Рахматово. Там, в этот же день, старуха преставилась. Нехорошо так. По словам родни, за сутки сгорела. Даже за ночь. В гости приехала, недельку погостила, а потом — брык! И ничто не предвещало беды. Легла спать нормальной, а утром ещё тёпленькой обнаружили. Патологоанатом думал, что отравление экзотическим ядом.

— В наших широтах? Экзотика?

— Поэтому и сообщили в полицию. Волосы у покойной клоками выпадали, капилляры по всему телу полопались, язык распух и прочее... однако анализы ничего не показали. Вообще ничего. Официальная причина смерти — удушье от аллергической реакции на «скушала что-то не то». Заключение я не читал, сообщаю со слов Афанасьева.

— Проклятие? — утвердительно озвучил витавший в воздухе вывод инспектор. — Или порча?

— Допустимо. Кураре или «Новичок» в деревнях не продают.

— А фамилию, случайно, этот капитан...

— Майора под пенсию дали, — поправил Антон. — Обалдеешь, но запомнил: Морохина Людмила... с отчеством, правда, проблемы. То ли Васильевна, то ли Владимировна.

Услышав имя покойной женщины, Сергей молча отошёл на несколько шагов в сторону, сосредоточенно размышляя. После обернулся к товарищу:

— Нам в Рахматово. Срочно! Попробуем новый труп не допустить.

***

Рахматово, до которого инспекторы добрались по вполне приличной дороге через поле и красивую дубовую рощу, разительно отличалось от соседней Игнатовки. Крупное, со свежим асфальтом на основных улицах, ухоженное вплоть до установленных на перекрёстках урн, с широкими тротуарами.

И не поймёшь, в чём причина такого контраста между соседними деревнями — здешние чиновники воровать разучились или депутат ради пиар-компании облагодетельствовал?

Не мудрствуя, товарищи разделились, опрашивая всякого встречного о семействе Жижиных. Сергей поначалу резонно опасался, что если все мужчины в роду умерли, то с поиском могут возникнуть проблемы из-за женского обычая менять фамилию в замужестве, но обошлось. Нестарый ещё, добродушный гражданин любезно пояснил, что вместо Жижиных в доме живут Трухины, однако это одна семья. Дочь вышла замуж, зять перебрался на ПМЖ к тещё, которая вскоре переехала, оставив жильё молодым. Подсказал доброхот и адрес, попутно пытаясь пояснить более короткий путь, привычный для своих.

Выразив благодарность, Иванов вежливо отказался, предпочитая незнакомым подворотням с проулками нормальную географию, слагающуюся из улиц, нумерации и общего плана деревни в смартфоне.

Антону рассказали то же самое.

Встретившись, напарники ненадолго задержались у продуктового магазинчика, где выпросили у продавщицы пару кружек с кипятком для приобретённого кофе в пакетиках.

Дальше шли легко и весело, взбодрённые кофеином и прогулкой.

***

Дом Трухиных, а ранее Жижиных, приветствовал инспекторов добротным штакетником, крепенькими стенами из белого кирпича и свежеперекрытой крышей. Ухоженный двор, обрамлённый вдоль забора различными хозяйственными постройками, позволял уверенно утверждать: живут здесь небогато, но крепко. В загородке — куры, из распахнутых ворот гаража торчит задняя часть ВАЗовской «шестёрки», у специально сваренной стойки женщина, по возрасту подходящая Иванову в матери, чистит переброшенный через верхнюю перекладину ковёр.

На высоком крыльце — стул. На стуле... У напарников аж челюсти свело от досады.

Та самая бабка с электрички. Неприятная, скандальная, громкоголосая, по-стариковски тепло одетая.

Она и сейчас не изменяла своим привычкам. Сидя у входной двери, старуха властно, по-хозяйски, осматривала придомовую территорию и покрикивала на досадливо поджавшую губы женщину: