Иванов его даже где-то понимал. Там имелось на что посмотреть и за что подержаться.

И всё же чего-то не хватало.

— Антон?

— В городе остался. Не поспел я его привлечь. За родителями твоими бдит. С Машкой тоже порядок, — обрадовал топающий рядом Фрол Карпович. — И котейка под присмотром. Дома уже... Ты за промедление не серчай. Толечко смогли — прибыли. Всех повязали. И наружную охрану, и внутреннюю. С ними я отдельно пообщаюсь. С пристрастием.

У инспектора поменялись местами пол и потолок. Шеф извиняется? Прилюдно? Да он, скорее, побреется до сизой глади, чем признает неправоту. А тут — нате, и при всех. Куда мир катится?

***

... Его несли на руках, словно ребёнка из роддома по какому-то складскому помещению. Справа и слева высились стеллажи с коробками, маркированными вязью; у широких ворот желтел небрежно припаркованный погрузчик. Возле створок на карауле стоял широкоплечий верзила в древнеримских доспехах, при пилуме, со щитом, и с любопытством посматривал на идущих.

Шеф озаботился экскурсией по новым местам.

— Узилище твоё туточки, подземное. В дальнем углу — шахта с механизмом подъёмным. Ниже — комнаты, клетки. Добротно упрятано... Из постояльцев, кроме тебя — никого более, — несущий согласно кивнул, подтверждая. — Ты, Иванов, во гневе страшен. Людишек поуродовал знатно. Оно, конечно, за дело, кто спорит... Мало не убил прихвостней оружных. Чем ты их?

— Молот Тора, — начхав на прежнюю скрытность, признался парень. — Александросу тоже частично досталось. В пузо торцанул.

— Почему — в пузо?

— Куда дотянулся. После обычным способом уделывал. Отчего доступ к Силе отсутствовал — разобрались?

— А как же, — у Фрола Карповича вместо возгласа получился печальный вздох. — Реликвии чернокнижные повсеместно в стенах прятались, по упыриному жаждущие пития энергетического. Им, почитай двести годочков без малого. Творил один умелец из земель Литовских, будто пирожки на рынок пёк. Проворно да изрядно... Шибко их тюремщики уважали. По сию пору используются во многих... заведениях. Скверные поделки, но нужные. Откель они здесь — дознаемся.

Бдительный караульный приоткрыл створку ворот, не дожидаясь указаний, и парня ослепил яркий, солнечный свет.

На улице их уже ждала четвёрка людей в строгих костюмах. Статных, надменных, неуловимо похожих между собой. Едва завидев процессию из Серёги, боярина и носильщика, от группы отделился мужчина и с высокомерным презрением бросил:

— Наш герой-убийца? Храбрый комок проблем на теле Департамента? Поклонник нетрадиционных методик колдовства?

Причин агрессии инспектор не понял, посмотрел на шефа. Тот озлобленно щурился, однако молчал, поигрывая желваками.

— Фрол Карпович, — оставив побитого парня в покое, обратился говорящий к боярину. — Вас и вашего подчинённого ждёт разбирательство. По всей строгости. И не надейтесь, что в этот раз всё сойдёт с рук.

... Вы ... Вам — сходные, демонстративно-вежливые речевые обороты предпочитал македонец. Коллеги прекраснорепого набежали? За законностью бдить?

Эх, где же вы раньше были, гады...

— Не пужай, — более резко, чем следовало бы, прогудел шеф, поворачиваясь к несущему Серёгу крепышу. — Клади на кроватку. Вон она, в тенёчке.

У края огороженной бетонным забором площадки средних размеров, заставленной малотоннажными грузовичками всё с той же вязью на номерах, смешанной с привычными цифрами, кто-то заботливый поставил пару коек. Таких же, как под землёй. И об одеялах с подушками позаботился.

Бережно положив Иванова на матрац, носильщик подмигнул, явил себя во всей красе триария, по-матерински накрыл одеялом.

— Лежи смирно, — проявил заботу и Фрол Карпович. — А я пойду, за недопонимание на языках померяюсь...

Лану принесли через минуту. Измождённую, осунувшуюся, в криво запахнутом халате. Положили на свободную лежанку, так же укрыли.

— За импотента извини, — донеслось с соседней койки, когда сопровождающие разошлись. — Хотела тебя подстегнуть. Для реализма.

— Проехали, — Иванов, бесцельно изучающий редкие облака на небе, действительно не держал зла на женщину. — Лучше расскажи, как здесь оказалась.

Вздох, другой...

— Когда ты пропал — все на уши встали. Добрались и до меня... Фрол Карпович лично прибыл на беседу. Переживал, весь на взводе такой, резкий... Он и сообщил об исчезновении моего куратора. Связал два события, провёл нужные параллели, вот только выводы сделал неверные. Считал — вас обоих похитили. Позже, через посредников, со мной связался Александрос. Попросил никому ничего не говорить и срочно отправляться сюда. Я послушалась.

— И ошиблась.

— Нет. Не ошиблась, — Лана упрямо сопротивлялась очевидному. — Я ему верила, и сейчас, после всего случившегося, верю. Когда мы встретились, он поделился со мной своими планами, замыслами, мечтами. И искренне жалел тебя, считая заложником обстоятельств.

Поперхнувшись слюной от возмущения, Серёга высказался начистоту:

— Ты охренела?! Или мне извиниться за то, что натворил?!

Недовольство разбилось о гранит спокойствия.

— С чего бы? Ты поступил адекватно, спасал себя. Я о другом… Александрос хотел осуществить, в общем-то, разумные вещи. Вернуть искусственно отобранные перспективы. Когда рассказывал — светился изнутри. Сиял мечтами. И это при его-то сдержанности и скрытности... Себя вспомни. Ведь тоже стремишься улучшить мир. В лекари метишь, о важном рассуждаешь, а до этого? Терроризировать вампирчиков на полном серьёзе собирался! Припоминаешь? Или выборочный склероз настиг?

— Нет. Но красть людей...

— Ну да, ну да... Почти большая разница. Успокойся. Александрос это понимал и считал похищение неизбежным злом во имя пользы. Тебе, конечно, ни холодно, ни жарко от чужих идеалов, да и я никого не оправдываю, но... не знаю, как бы я поступила на его месте.

Откровенность Сергей оценил. Оставив проблемы морального выбора Фролу Карповичу и прочим высокопоставленным чинам Департамента, повернул диалог в более приземлённую плоскость.

— Приехала ты. Дальше что?

— Выслушала просьбу о помощи. Александрос хотел тебя сделать союзником, только не знал, как. Надеялся убедить, склонить, открыть новые горизонты... Выходка с клеймением здорово поломала его планы. Я предложила ввести тебя в шоковое состояние, поиграться с психикой. Сломать, но не до конца. Нарочно переселилась в камеру, настояв перед этим на проверке под Печатью. Заставила убедиться в чистоте намерений.

— Ничего не понимаю, — Иванов запутался. — Если ты помогала не мне, а потом мне... Надула всех?

Соседка тихо рассмеялась.

— Какие же вы, мужики, наивные. Любите, чтобы просто, понятно, как в справочнике. Я никоим образом не обмолвилась про собственные мысли, а они имелись в избытке. Мне понравилась затея, но не исполнение. Нельзя никого приносить в жертву каким бы то ни было помыслам и целям. Что тебя ждало, согласись ты встать в ряды последователей нового борца за светлое будущее? Вечные прятки, сомнительные союзники, нервы на пределе, расставание с семьёй? Надолго подобную организацию не спрячешь... Последствия — непредсказуемы, но предсказуемо мощнейшее противостояние тех, кого всё устраивает. Серёжа, признай, ты мечтаешь о другом... Ну и нравишься ты мне. Жалко десятилетие терять.

— И всё?

— Если бы... В своём заточении ты оказался не одинок. Александрос, страхуясь, до полного успеха перевербовки перевёл меня на казарменный режим, не понимая, что этим многое рушит.

— Не выпускал из подземелья?

— Выпускал. Под присмотром, нехотя. Во двор, воздухом подышать. Для него испорченное десятилетие — тоже срок, конечно, но не критично. Для меня — более значимый отрезок, меняющий многое. Я же ему не крепостная, в конце концов... Для обычного человека, пусть и со способностями — значительный. И никто тебя, заметь, даже в случае согласия, прогонять на все четыре стороны не обещал. Задумывался об этом?

— Ага. Только я склонялся к варианту полной зачистки и дальнейшего существования в виде призрака на поводке. Без железобетонных гарантий он бы не отвязался...