— Шибко бились тогда милицейские над раскрытием. Перетягали на допросы пол округи, ночей не спали, честно старались, но никого не нашли, — боярин говорил с расстановкой, давая подчинённым прочувствовать события прошлого. — Долго следили за подозреваемым, по пятам ходили. По всему вытанцовывалось — не он это. Совпадение, не более.

Несдержанный в минуты волнения Швец вмешался:

— А может, раздвоение личности? Я читал про такое. Днём один человек, ночью — другой. Психическое заболевание.

Огорчённый прытью подчинённого Фрол Карпович посопел в усы, пошевелил пальцами, однако воспитывать не стал, терпеливо пояснив:

— Хворь душевная — первое, на что подумали. Напарывались сыскные за службу долгую и на таких... Его, дав роздыху немного, в военкомат вызвали, упросили их главного посодействовать. Оттуда в больничку направили. Чтоб официально, не заподозрил чего... Профессора осмотрели, признали нормальным. По соседям тоже погуляли, — предупреждая вопрос о том, что сумасшедшие часто крайне удачно маскируются под обычных людей и обычной медкомиссией их выявить сложно, обозначил начальник. — На работу заходили, школьных учителей тревожили. Неброский мужичонка. Рос, в армии служил, женился, развёлся, на детишек содержание платил. Почти как все... Пришлось отступиться. Другие беды в те дни навалились, другие горести.

Малолюбящий длинную болтовню рассказчик остановился перевести дух, всем своим видом давая понять, что готов к вопросам. Ранее порывавшийся вставить своё мнение Антон внезапно заткнулся и искоса посматривал на друга, предоставляя тому возможность перевести монолог в диалог. Побаивался призрак сгоряча брякнуть какую-нибудь глупость и получить за это по шее. Вступать в уже идущую беседу ему казалось более правильным, надёжным.

Высказался Сергей:

— Раз вы подняли тему, история не окончена... Заморожена?

— Хлёстко подметил, — Фрол Карпович одобрительно прищурился. — Заморожена.

— И имеет продолжение?

— Имеет.

— Бывший подозреваемый снова замаячил на горизонте?

— Хорошо, когда головой не только щи хлебаешь, — абстрактно похвалил шеф Иванова. — Пять дён назад парнишку нашли. Задушенным, двадцати четырёх лет. Жил сам, родители в отъезде пребывали. Вернулись — и нате вам, подарочек... Полиция сопли жевать не стала, поспешно принялась родню да друзей тормошить. Добрались и до смартфона. Убиенный суетлив был. Нраву беспокойного, но меру ведал, в отроческие приключения не ввязывался. Деньжонки у него тоже водились. Домой и из дома на такси ездил, а машину заказывал только через фирму с репутацией. Все передвижения записаны в компьютере. Вот тут бывший знакомец и всплыл. За день до убийства он покойного катал, о чём запись соответствующая есть. Фамилия у мужичка приметная: Мирнок, Егор Васильевич. Да... Один из тех, кто поисками девчушки тогда занимался, по сию пору служит. Ранее в уезде начинал, в малых чинах, ныне в город перебрался. Он и припомнил, да мне нашептал.

Сообразив, о чём идёт речь, инспектор кивнул. Департамент широко пользовался полицейскими базами данных и прочими возможностями, предоставляемыми карательными органами. А там и до личных контактов не далеко. Рабочая ситуация.

Сравнивая детали коротко описанных преступлений, Сергей не мог не обратить внимание на нестыковки:

— Там девушка, тут парень. Там убита ударом по голове, тут задушен. Навскидку, почерк разный. Опять же, таксист в день около двадцати заказов отрабатывает. Во все концы города гоняет. На него всё валить... Извините, Фрол Карпович, но притянуто... Этак всех бомбил можно в киллеры назначить. Или есть какая-то связь? — поспешил он поправиться, сильно сомневаясь в том, что шеф не думал о Его Величестве Случае и прочих житейских совпадениях.

— Никакой, — коротко обрезал боярин.

— У Мирнока алиби? — вступил в дискуссию Швец.

— Относительно. Днём на основной работе работал, при людях, никуда не отлучался. После — извозничал. По вечерам машину загонял во двор. На улице особо не крутился — холодно. Около пяти часов каждый день домой заезжает — подхарчеваться да курей кормить. Куры у него, — счёл нужным остановиться на данной детали рассказчик. — Немного, но ухода требуют. Ночью же спал.

Внутри Иванова всё напряглось. История двух убийств к Департаменту не имела никакого отношения, но они её сидят и слушают, здесь и сейчас. Неспроста.

Напрямую спросить, в чём загвоздка, напарники не решались, а шеф, по своему обыкновению, устраивал подчинённым очередной экзамен на профпригодность, давая возможность им самостоятельно додумываться до подоплёки происходящего разговора.

— Под Печатью допрашивали? — Сергей принялся за сбор информации.

— Кто? Я — нет. Вы и допросите. Коль признается в чём — доложишь.

— Угу... Девушка у покойного имелась?

— Ни при чём. Они разругались вдрызг незадолго до его смерти.

— Обнаружили в доме?

— В нём. Двери оказались не заперты, тело лежало на полу, в коридоре. Соседи ничего не видели. Заборы высокие, не углядишь.

— Собака?

— Не держали. Но загородка имеется.

Антон, посчитав, что хватит изображать безмолвного созерцателя, побарабанил пальцами по столешнице и уцепился за положенного в частном секторе сторожа,.

— Почему? В своём дворе и без барбоса?

— Старый помер летом. Нового заводить не стали. Любили очень.

Как же Иванов ненавидел подобные «разборы происшествий»! По-хорошему, следовало изучить собранные силовиками протоколы, объяснения, отчёт о вскрытии. Пообщаться с родственниками, обойти соседей. Однако второй раз, без веского на то повода, им никто не даст повторять процессуальные действия. Разве что...

— Фрол Карпович! Дело можно почитать? Нам же надо будет правильные вопросы задавать, чтобы потом не отвертелся. Чистосердечного признания при умелом адвокате мало, а на всех допросах присутствовать — кто мы такие? И что делать, если он не причастен?

— Протоколы организую, — пробасил начальник. — Твой дружок вечером притащит. Но вряд ли ты что новое сыщешь. Накоротко — никто, ничего, без понятия. А про «не он»... В лепёшку разбейся, прежде чем мне о сём сообщать. Мирнок этот... без него не обошлось. Может, не сам; может, ведает больше, чем бает. Вот как подумаю о нём, так и ноет, — увесистый кулак постучал по широкой груди в области сердца. — Верный знак.

Аргументация для инспектора выглядела откровенно слабой. Внутреннее чутьё, конечно, никто не отменял, но заниматься плотной разработкой таксиста только из-за боярской придури виделось занятием бестолковым.

Не работают так.

— Ну хоть какая-то зацепочка есть? — едва не взвыл Антон, у которого в голове бродили сходные мысли.

— Следы на снегу перед двором. Далее почищено, да и оттепель давешняя остатки растопила, а вот перед воротами снежок остался. Сорок второй размер, по-вашему. Ботинки. У Мирнока нога той же мерки. Где обувка — неведомо. В его дому так точно нет. И другое... приятный он, аки леденец. Ко всем с улыбочкой, с подходцем. Никто про него слова худого не сказал. Плохо — поможет. Заболел — подменит. Без мыла в гузно не лезет, но и в стороне не стоит, чужому горю завсегда помочь готов. От души. От чистого сердца.

Последнее вообще ни в какие ворота не лезло.

— Я, конечно, извиняюсь, — начал было Швец, вознамерившись открыть глаза начальству на сделанное им «киношное» описание маньяка, но боярин его заткнул.

— Помолчи. Сам разумею, что блажью попахивает... Досказываю. Силища в нём ещё бычья. Дурная. Гнёт подковы или нет — не ведаю, но, сдаётся мне, гнёт. Видывал я его на карточке, да и говорили мне про то... Удавить человека нелегко, а уж так, чтобы тот и пикнуть не успел — мало кто сможет. Они ведь, удушаемые, брыкаются, царапаются, извиваются всяко... Под ногтями хоть что-то, да останется. То ли кожа убийцына при оцарапывании, то ли извёстка от стены. Да что угодно! У нашего паренька — ничего. Без сопротивления помер. И девчушка та, в лесе найденная, тоже по голове удар страшный получила. Вот и рассудите... — устало закончил шеф и рыкнул. — Иванов!