Приходилось искать золотую середину, причём не самым лучшим способом, и завидовать напарнику – у того вещей толком и нет. Не успел обрасти низменным материализмом. Два костюма всего…

Помирились вечером. Уже перед самым ужином кицунэ, пыхтя, с натугой выволокла из своих хором вместительный чемодан на колёсиках и виновато посмотрела на парня. Тот, не говоря ни слова, отволок «ридикюльчик», как он в шутку называл это вместилище замаскированных под платьица и другие дамские тряпочки чугунных кирпичей, в коридор, поставив у двери.

– И не тяжёлый совсем, – соврал Серёга для Машиного успокоения.

В качестве благодарности за приятную ложь (а то кицунэ не знала, сколько всего она умудрилась затолкать в пластиковое нутро дорожного спутника) инспектор был порадован свежими сырниками и компотом.

Кошка Мурка, до сих пор старавшаяся не попадаться перевозбуждённой хозяйке на глаза, в лучших традициях Швеца материализовалась из ниоткуда на соседнем табурете, быстренько выпросила кусочек ужина, без удовольствия слопала угощение и тихо улеглась на подоконнике, одним глазом посматривая в Серёгину тарелку. Не от голода, а так… для порядка.

На том и успокоились…

***

Маршрут к персональному кусочку цивилизации среди дикого леса был знакомый, отработанный. Сначала – на автобусе, до неприметного поворота в тянущейся вдоль дороги ленте леса, дальше – пешочком по добротной грунтовке, петляющей между высоченных, немолодых деревьев.

Главное, нужное место не пропустить, однако пока с этим проблем не возникало. Кицунэ прекрасно помнила все ориентиры и заранее начинала тормошить водителя.

Так случилось и в этот раз. Высадившись под изумлёнными взглядами пассажиров в совершенно, по их мнению, неподходящем для нагруженных чемоданом и кошкой людей месте, путешественники дождались, когда автобус скроется за поворотом и бодро зашагали дальше.

Сергей откровенно наслаждался прогулкой, совершенно позабыв про неудобный для длительной транспортировки по бездорожью чемодан и про нудно мяукающую взаперти Мурку. Смотрел вправо, влево, по-хозяйски оценивал чистые от мусора обочины, задирал голову к небу, удивляясь густому переплетению крон и царящему вокруг лёгкому полумраку.

Всё это великолепие принадлежало ему. Тягомотина с землеотводом, которым, благодаря маленькому розыгрышу Фрола Карповича и Александроса, в верноподданническом порыве озадачились местные чиновники, закончилась ещё месяц назад. Необходимые подписи согласовали, бумаги оформили, кадастровый номер пришпилили. После вызвали в высокий кабинет, где Иванову торжественно вручили увесистую папку с документами, пожали руку, скупо поздравили и завуалированно намекнули на то, что с ним больше не особо хотят встречаться – больно дорого он обходится, беспокойства много.

Кусок прирезанной к турбазе территории, благодаря юридическим лазейкам, а по сути, в нарушение всех норм и кодексов ставший частной собственностью, оказался изрядным – около пятидесяти квадратных километров. От реки до дороги в длину и от одной границы леса до другой в ширину. Сплошное богатство.

Вот только что делать со всем этим великолепием – инспектор представлял крайне смутно.

… У ворот их уже ждал старший домовой Анисий с блаженным Ванечкой. Торжественно поприветствовав гостей, каждый по-своему, они повели Сергея с Машей в домик администрации, где на втором этаже располагалось несколько комфортабельных номеров. Швец уже был на месте и развлекался в бильярдной, играя сам с собой в американку, а его спутница Роза томно прохаживалась по идеально подметённым садовым дорожкам и любовалась начавшими распускаться цветами.

Отказавшись от завтрака, выпустили Мурку из осточертевшей ей переноски на волю, посмотрели на мелькнувший в ближайших кустах хвост, переоделись и вышли прогуляться. Главный домовой не отставал. Болтал о здешних достижениях без умолку, норовил похвастаться каждым столбиком и упорно тянул не к реке с обновлённым причалом или зоне отдыха с куполообразным шатром из лиан и цветов, а в самый конец турбазы, в самый дальний угол.

Заинтригованные такой настырностью гости решили не спорить и прогуляться куда зовут.

***

– Вот, – выпятив для солидности пузо, провожатый величаво указал на небольшой огородик, расположившийся за крайним от въезда, пока пустующим домиком.

Маша с Сергеем невольно уставились на объект гордости Анисия. Огород. Небольшой, идеально ухоженный, со шпалерами, колышками, разделяющими в строгом порядке грядки, усыпанные ровными рядами молодых всходов.

– Укропчик, петрушечка, кинза, – медовым, полным ласки голосом докладывал старый домовик. – В конце – картошечка. Немного садили, только чтобы молоденькой побаловаться… рассыпчатой, с маслицем… На будущий год поболе посадим. Этим летом желательно поглядеть, какой сорт лучше для землицы здешней.

Понимая всю глубину момента, инспектор важно соглашался и кивал.

– А что в бочке? – поинтересовалась кицунэ, заметив на краю огородика, у забора весьма нетрадиционную для их респектабельного заведения ёмкость.

– Удобрение, – важно выдал Анисий, заведя руки за спину и ухитряясь посматривать на девушку свысока, хотя сам был на голову ниже её. – Для огурцов и прочих полезных овощей. Сами делаем. Нитраты не покупаем. Не хватало ещё химией постояльцев пичкать! Не в городе, чай…

На что хотел намекнуть предводитель здешних домовых, осталось тайной. Заинтригованная Маша подбежала к свежеокрашенной в тёмно-синий цвет двухсотлитровой ёмкости, сдвинула плотно прилегающую крышку в сторону и, привстав на цыпочки, сунула свой любопытный нос внутрь.

– Ф-фу… – протянула она, отпрыгивая в сторону с перекошенным лицом. – Кого вы там, на корм червям, сунули? Мышей, что ли, наловили?

От такой смертельной обиды огородник пришёл в ярость. Затряс бородой, затопал ногами, гневно выдал:

– Много бы ты понимала, кикимора хвостатая! Вернейшее средство, неоднократно проверенное! Это тебе не из пакетика магазинного невесть что под рассаду сыпать, а опосля бояться – то ли плод невкусный вырастет, то ли зачахнет растеньице!

Сравнение с «кикиморой» девушку очень зацепило, однако она нашла в себе силы сдержаться и не устраивать скандал в первый день пребывания на отдыхе. Поклялась перенести расправу на попозже, дав достойной мести как следует вызреть, обрасти приятными деталями и превратиться в сногсшибательный триумф, наглядно демонстрирующий старому хрену его законное место.

Давно не общавшийся с кицунэ и оттого основательно подзабывший её взрывной нрав, домовой совершил вторую роковую ошибку, с видом знатока принявшись поучать неразумную:

– У нормальных хозяев оно ведь как делается? – начал он нудеть, с профессорским видом прогуливаясь вдоль бочки туда и обратно. – Траву мелко рубят, туды воды льют, дрожжей малость, коровяк, – и посчитал нужным разъяснить, чем окончательно привёл выросшую в деревне Машу в тихое бешенство. – Коровяк – энто коровьи лепёшки перегнившие. Навоз, сиречь, лежалый… Много не надо, а без него никак. Для брожения мы старое варенье пользуем из того, которое кушать никто уже не будет. Не на сахар же деньжищи тратить!

Рассматривающий стройные ряды всходов на идеально очищенном от сорняков огороде, Иванов заинтересовался пояснениями Анисия. Подошёл, прислушался, заметил молнии в глазах кицунэ и поспешил разрядить обстановку.

– Навоз с вареньем?

– А то! – лучился радостью старикан, довольный своей экономностью и находчивостью. – За коровяком в деревню сбегали, не поленились, а засахарившееся варенье у нас было.

Рецептура не укладывалась в голове, а мозг отказывался воспринимать психически неуравновешенные для коренного жителя мегаполиса идеи.

– Какое? – зачем-то уточнил Серёга, жалея, что вообще влез в чужой разговор.

– Дык смородиновое! Во! – крепкая, натруженная рука Анисия ухватила парня за край футболки и подтащила его к бочке. Палец ткнул на нутро ёмкости, заполненной на две трети тёмной, пузырчатой жижей с гнилостными вкраплениями. – Силища! Что хочешь вырастет! И покупать ничего не надо будет!