И все же — кто нас с «дочерью волчицы» сдал? Да, кто угодно мог. Мир не без добрых людей, знаешь же сам, Егорка — чай, не маленький. А уж личную жизнь вождю подсолить — вообще дело святое…

В монастыре, тем временем, все складывается для нас вполне неплохо.

Битва явно движется к своему финалу. Пока я там, без особого смысла с бунтовщиками бодался — люди здесь «вату не катали», а по-настоящему полезным делом занимались.

Вон уже и ворота распахнуты. И даже не выломаны. Видимо, какой-то группе удалось со стены по двору прорваться к ним и отбить у обороняющихся «сектантов».

Проезжая по усеянному свежими трупами участку, помимо воли вглядываюсь в невеселые детали окружающего пейзажа.

Перекошенные лица, перед смертью по-рыбьи беспомощно хватающие ртами воздух, остекленевшие взгляды, замысловато скорчившиеся тела…

Да — на этом поле перед монастырем я потерял немало своих подданных! Надеюсь, что если существует хоть что-то после смерти — там им подарят разум, которого они были лишены здесь.

…Мы не успеваем принять участия в битве внутри стен.

Всё! Виктория! «Монсегюр пал 16 марта 1244 года».

Едва только въехав в ворота и еще даже не определившись, в какую сторону, который из сквадов, приведенных троглодитов двинуть — вновь получаю кучу сообщений от системы.

Провозглашаюсь победителем, объединителем, первым на планете, в секторе, после бога и прочее, прочее, прочее. Не слишком интересно сейчас — потом, со спокойной головой со всем этим счастьем разбираться стану.

…Ну и сразу о главном — мы не успели!

Наших земных детей «сектанты» вырезали подчистую. Всех до единого. Прямо во время начавшегося штурма.

Тех, кто это совершил, обнаружили холодеющими, в том же подвальном монастырском помещении для длительного хранения продуктов. Уничтожившие ребятню «сектанты» — в основном в силу преклонного возраста, уже не способные держать в своих покрытых пятнами, артритных руках оружие против взрослых врагов — перерезали глотки сами себе. А может и друг-другу помогали. Бес этих уродов разберет. Да и какая теперь разница-то?

…Стоя на монастырской стене, смотрю на усеянное мертвыми телами поле. За моей спиной, в периметре — картина ничуть не менее живописная.

Только если снаружи землю осенними листьями усеяли сплошь мои безумные невменяхи, то внутри они немного разбавлены мертвыми «сектантами».

Лишь «немного разбавлены» — потому как психи в бою по-прежнему энергично, но необучаемо и тупо, как попало машут своими железяками, а «сектанты» обладают разумом, как и мы. О колоссальной разнице в боевом опыте и мастерстве владения оружием, между «неразумными обратившимися» и гиворами — даже говорить смешно.

Кстати, если уж начал о чужих покойниках: среди трупов мертвых пришельцев довольно значительное количество составляют женские. Практически каждая вторая из гиворских дам владеет смертоносным железом не намного хуже сильной половины. Также как и у наших новоприобретенных союзников — атрейцев.

После совместно проведенного штурма, теперь уже вполне смело можно называть этих пришельцев если еще не друзьями, то уже союзниками.

В общем, трупами забросано все вокруг. Хоронить устанем.

Не жалко ли мне своих подданых? В плане уменьшения потенциала и ненужных потерь живой силы — очень жалко! В глобальном и «общечеловеческом» — пожалуй, что нет. Совсем — нет!

Да, если бы потребовалось — я на порядок больше невменях на этом поле положил.

«Дураков на Руси на двести лет припасено», — как обязательно процитировал бы Шептун фразу из популярного фильма.

«Солдат не жалеть. Бабы еще нарожают», — как вполне согласился бы с ним один широко известный военачальник.

И действительно: все равно почти каждое поколение родившихся на этой земле, так или иначе было бросаемо в топку амбиций очередного «вождя». Так это речь о нормальных людях, а не о безумцах, только на то и способных, что уничтожать все что шевелится.

Ну а лежащие сейчас на земле, под все-таки начавшимся дождиком: что те, что другие — если их поголовье не сокращать безжалостно — всех остающихся нормальными под самый корень изведут. Не те — так эти. Не «обратившиеся», так «сектанты». «Не мытьем, так катаньем». Впрочем, «судьбы человечества» в целом меня не особенно тревожат. Не по Хуану сомбреро. Надо брать ношу по себе. Чтобы хребет не треснул. Зато будущее моего племени и его нынешних и потенциальных членов меня весьма и весьма волнуют.

Что касается потерь среди личного состава племени и союзников… Ох, как же не хочется даже думать об этом…

Они были весьма немалыми.

Восемнадцать «сынов анархии». Тридцать четыре воина-атрейца. Семеро американцев. Девять стрелков Нугари. Про искалеченых и серьезно раненых — я даже не говорю. Ну, а так или иначе легко — задеты были вообще практически все участники штурма монастыря. Надеюсь Вальхалла примет всех их… Не разделяя по прописке и языку.

Нельзя не сказать, что если бы не Тар и его великолепные эльфийские лучники — озвученные цифры были бы гораздо более внушительными.

Именно стрелки Нугари, по-сути, вытащили на своих луках всю вторую — решающую половину битвы. Как английские йомены, своими лонгбоу — шесть столетий назад вытащили битву при Азенкуре.

…Едва лишь, идущие в авангарде атрейцы и поддерживающие их земляне, более менее устойчиво «оседлали» небольшую часть стены, поднявшиеся на неё следом за ними «эльфы» — устроили «сектантам» настоящий ливень из стрел, летящих во всех направлениях.

Осознав степень опасности, гиворы были вынуждены снять часть обороняющихся бойцов даже с восточного направления. После чего «обратившиеся», с тупым упрямством насекомых, карабкающиеся на стену — все-таки смогли наконец проломить оборону «сектантов» и с востока. Мясом задавили, как я и обещал своим сомневающимся офицерам.

Ну а дальнейшее уже было всего лишь вопросом времени. Отбив у противника кусок восточной стены и закрепившись на нем — тысячи безумцев хлынули вниз на монастырский двор. Живым, свирепым и абсолютно безжалостным и беспощадным, грязным и страшным водопадом.

Моему ручному «Джеку-потрошителю» Егорушке, срочно подтянувшемуся к войску, оставалось лишь следить, чтобы под молотки разошедшихся безумцев не попали союзники и соплеменники их верховного повелителя.

От зрелища учиненной психами резни, даже этот маньяк до сих пор не отошел: сидит где-то сейчас и квасит с Шептуном, шерифом и кучкой им подобных, неисправимых любителей зеленого змия, в которую уже даже несколько атрейцев вписалось. Алкоголь сближает всех — даже совершенных антиподов. Ох и тяжко же тезке-бедолаге завтра придется. Эти-то возрастные монстры закалены годами непрерывных тренировок.

…Опираясь на выдернутую откуда-то жердину и плечо Мастифа, ко мне на стену с натужным пыхтением забрался-таки Зимний. Громко сопя и еле слышно матерясь и скрипя дорогими зубами, проковылял десяток метров.

Недовольно зыркнув, с негодованием отверг предложенную помощь. Самостоятельно — шипя и охая, долго и аккуратно мостился рядом, устраивая щедро перебинтованную от колена до паха ногу, на станине баллисты.

— Ты как, вообще?

— Сережика пиз. ец, как жалко, сука. Столько лет рядом. И ни слова недовольного. Ни разу. Я его гнобил постоянно, подкалывал — тупнем называл и по всякому, а он никогда не обижался, — горячо выдыхает дым, уже хорошо «вдетый» Валерон, в сегодняшней битве потерявший верного друга и телохранителя.

Повернувшись к нам окаменелой могучей спиной, закованной в атрейские доспехи, Мастиф заметно ссутулившись, молчаливо смотрит в мертвое поле.

Шыркнув носом, киваю. Скорее самому себе. Прикладываюсь к фляге. Надолго. Мир остро пахнет анашой.

Я в этой битве потерял Олежку.

… В нашем тандеме с самого детства именно я всегда подбивал его на разнообразные авантюры. Он всегда был лишь ведомым, а я ведущим. Вот и доигрался, доверховодил — привел лучшего друга к могиле…

Бл..дь, как я Машке и девчонкам о его смерти говорить-то буду?!