В березовой роще, с правой боковой стороны забора, вездесущий Данила продемонстрировал нам уже готовую, вполне подходящую яму.

— Это мы с пацанами — ещё прошлым летом землянку хотели сделать, — посмурнев, обьяснил мальчишка.

— Сойдет, — кивает Долгий. — Ты вот что, Данька — иди в дом, со своими посиди. За старшего мужика побудь. Чего тут интересного? Мы недолго. Быстро управимся. А ты пока присмотри за ними там.

Малой серьезно кивает и взглядом попросив Шептуна подсадить, лезет прямо через забор, не желая опять в обход до ворот шлепать.

… - Ну что, мужики — с этим детским садом решать что-то надо. И решать нам самим — без баб. Без них быстрее выйдет, — Долгий усмехается в вислые запорожские усы, — А то неделю чухаться будем. В сомнениях и советах разбираться. Я, так и раньше — все серьёзные дела без своей клухи обдумывал. Чтобы мозг лишним не засоряла. Потому как — не могут они без этого. Хоть и люблю свою Михайловну, всю жизнь. Ну а теперь и подавно — только нам такое решать. А если криво получится — нам и отвечать. Наши головы первыми слетят, если что не так продумаем. А следом и все остальные: и бабьи и детские. Так что давайте крепко думать, мужики…

Вот с этими словами — сложно было не согласиться. Да и от прямо повисшего над головами вопроса — было не спрятаться. А решать, действительно — нам. Здесь и сейчас. А вторых половин, мужики после в известность поставят. Ну а за свою боевую подругу — я решу. Почему-то уверен, что согласится она с моей позицией.

…Ибо, решать вопросы от которых зависят безопасность племени, его выживание и дальнейшее развитие, отныне — удел мужчин и воинов. Время равноправия полов закончилось. К сожалению или к счастью. Теперь право решающего голоса и ответственность за него, есть только у того, кто может с топором в руках — защищать и добывать. Готов закрыть своими плечами тех, кто по малолетству или слабости сам не способен себя спасти? Готов встать в ощетиненный смертоносным железом строй — напротив свирепого надвигающегося вражеского клина? Тогда и к слову твоему соратники на совете с уважением отнесутся. Время матерей-одиночек: в одну каску воспитывающих своих сыновей и пусть не намеренно, но всё же сызмальства кастрирующих их, своим довлеюшим женским началом ушло. Вместе с прошлым миром. Сейчас им просто не выжить. Ни одиноким самкам, ни их потомству. И тем, уже выросшим полусамцам, взращенным одинокими матерями, исподволь выхолостившими в них извечное и первичное мужское — тоже, боюсь весьма нелегко придется.

Это совсем не значит, что отныне доля наших скво: приносить чай и раздвигать ноги! Они остаются любимыми женами и матерями, хранительницами тепла в очаге и создательницами уюта в пещере. На них обеспечение быта и будничная рутинная и не слабо выматывающая забота о потомстве, наконец. Но защита потомства и самих женщин — теперь святой долг мужчин. Если они хотят иметь право, называть себя таковыми. А не стать обиженными «Черами» и бледнеющими еле сдерживающимися от рвоты «Серенями» лишь только почуяв густой тяжелый запах парной крови.

Ну а если ты родилась бабой, но несмотря на то — чуешь в себе способность и бешеную тягу коней на скаку останавливать, да в горящие избы входить… Что ж: добро пожаловать в строй… Зена… или как тебя лучше величать, кавалерист — девица?

И как знать, может по просторным прериям Омерики уже вовсю рыщут воинственные сквады лютых бой-баб — феминисток. Усмехаюсь, вспомнив слова одного знакомого мне горца, о том что: «Понымаэшь, бабу надо обязатэлно, хотя бы раз в нэдэлю ставить раком. Чтобы нэ забывала, что она скотына!» Два мира — две морали, как говорили в лохматые времена страны советов. Да, этому доброму прогрессивному человеку — в лапы банды злобных амазонок лучше бы живым не попадаться. Они ему махом собственные яйца на уши вместо серёжек подвесят. Ну и копьё позанозистей, в тухес загонят. Хотя в наших родных пампасах эта эпидемия не распространилась, почти совсем. В силу многих причин. А вот к добру или к худу? А кто его знает?

Старейшина озвучил проблему — слово было за вождем. Ожидая, народ молча покуривает. Из-за кустов метрах в тридцати от нас выскакивает одинокая лохматая крупная псина, но увидев толпу людей, резко поворачивает обратно и пропадает из видимости. Когда уже энергия пополняться начнет? Локатор лишним не будет!

Щелчком отбрасываю жгущий пальцы хабарик и испоганив апрельскую свежесть вонючим сизым облаком дыма, выношу свой вердикт:

— Мужики, ну чего мы будем порожняка гонять? Все же уже — всё поняли! Заднюю включить конечно, никогда не поздно, но тут каждый сам для себя должен решать. Видит бог, я таких проблем на жопу не искал, но так уж карта легла… Грёбанный Экзюпери! Не знаю — как и что будет. Честно — ума не приложу! Что мы жрать будем, где скрываться, как от разных чертей отбиваться? И даже понятия не имею: сколько дней, при таких раскладах — вообще прожить получится. Короче: чего мусолить — я вписываюсь. Ну а вы сами думайте. Любое решение пойму и даже обсуждать не буду. Каждый умирает в одиночку. У меня всё, — лезу за новой сигаретой.

— И всё-таки грамотно я позавчера вам с Ольгой на хвоста упал. Хоть отьеду правильно — раз уж жизнь не очень клеилась. А за что ещё — в полный рост вставать, как не за это? Я в доле, командир.

— Смотри, Валентин, не маленький — сам понимаешь какую долю тут можно выхватить. А вообще — я рад!

— Да, всё херня! Жизнь — копейка! — залихватским гусарским жестом художник вскидывает флягу с абсентом кверху дном.

И как он его глушит в промышленных масштабах?

— Погоди помирать, Валентин, — Долгий отстраняет радушно протянутую руку, — дурное дело нехитрое. Нам детишек поднимать, а для этого пожить придется.

— Да я и не спешу. Просто, к слову пришлось. Пожить — это очень даже неплохо. Особенно теперь, когда каждый ровно свою цену стоит. Без обманок и понтов.

— Вот и не торопись — ты нам нужен будешь. А в тебе, Егор Владимирович, я никогда и не сомневался.

Кхм! Ему даже смутить меня удалось — подобным обращением. Дела! Привычно «легкий на подьёб» — Долгий, впервые без иронии обратился ко мне по отчеству.

— Ладно тебе, старый. Давай по делу! Вещай, что думаешь. Ты же у нас в прошлом очень немалым коллективом рулил — тебе и карты в руки.

— Ладно я начну. Только это всё пока так — общие мысли. Тезисно. Без деталей и точных расчетов. Просто, как вижу… Думаю ты, Егор, прав — и исход голодной толпы из города, неизбежен. Но исходя из того, что мы сейчас имеем — кисло нам на дачах будет, братцы. Сметут нас там — один хрен! И не заметят. Они ведь как саранча всё пожирающая, попрут. Да и где мы там — такую кучу детей разместим? Теоретически в разных домах, конечно, можно. Поставим нары в три яруса: избушек в пять или шесть — вполне уложимся. Плюс наши три дома — если Шептуна в мансарду к вам или ко мне подселить. Итого, будем считать: девять домов. Нормально — там и триста девять найдется. Но! — Долгий, по привычке пригладил усы, — Как оборонять такую площадь? Стены нам не возвести за столь короткий срок. Да и не из чего, если реально смотреть. Такими силами — простейший частокол, чтобы необходимую площадь огородить: три года ставить будем, даже если всё остальное забросим.

Ну а здесь уже готовая стена имеется. А что забор не очень высокий — так нарастим. Для начала колючку и «егозу» поверху, погуще протянем. Если кто полезет — притормозит на ней серьезно. Хоть ненадолго, а запутается скорее всего, ну а мы же смотреть на это — просто так не будем, верно? Подстроим к стене деревянные помосты изнутри, как в древних крепостях. Чтобы стоя на них, головенки сносить удобнее было — тем кто полезет. Помосты попрочнее и пошире забабахаем — камней заготовим, чтобы уже на дистанции начать атаку отбивать. Ров тоже надо будет вырыть. В ров кольев набить… Я не великий фортификатор, но мне думается, что большой штурм здесь возможен только с одной фасадной стороны

Согласно киваю. Территория детского дома была несомненно выгодно расположена с точки зрения её обороны.