— Нет лиц…

— Как видите.

— Кожа будто расплавилась.

Анко скривилась еще сильнее и потянулась правой рукой к левому плечу. Шисуи прищурился. Экзаменатор второго этапа была как-то подозрительно задумчива. Ее немного трясло, а лицо покрылось испариной.

— Анко-сан.

Анко скосила на него глаза.

— Кажется, вы уже поняли, чья это работа?

Она цыкнула.

— Эй, ты. На пропусках должны быть фотографии.

Чунин в очках, стоящий неподалеку, спохватился и протянул ей документы. Анко взяла в руки бумаги и побледнела.

Новый порыв ветра. Над безлюдной местностью закружились листья.

— Анко-сан, — не отставал Шисуи. — Что происходит?

— Это серьезно… — она повернулась к чунинам. — Вы трое, немедленно оповестите Хокаге-сама и запросите на сорок четвертый полигон минимум два отряда Анбу!

Она была в панике.

— Хай!

Чунины исчезли.

— Шуншин, идешь со мной.

— Хай.

Они сорвались с места. Роща осталась позади. До Леса Смерти отсюда было минут пять бегом.

— Анко-сан. Кто это?

— Орочимару. Его почерк.

— Саннин?

Анко выдохнула и грязно выругалась. Шисуи поморщился.

— Я с ним не справлюсь, — нехотя призналась Анко. — Если мы обнаружим его до прибытия Анбу…

— А вместе? Нас же двое.

— Не переоценивай свои силы, Учиха. Я обучалась у него. Этого так просто не взять. Дерьмо… Еще этот лес. Давай разделимся. Так больше шансов его обнаружить.

— Уверена? Но вместе…

— Абсолютно, — перебила Анко. — Разбежались.

Они перемахнули через ограду сорок четвертого полигона и двинулись в разных направлениях.

Вот же, Анко. И что она задумала? Если считает, что и вдвоем мы не одолеем Орочимару, то разделяться — самоубийство. С другой стороны, в чем-то она права. Лес велик. Не факт, что мы вообще найдем его даже поодиночке.

Шисуи прыгал с ветки на ветку, руки мгновенно испачкались влажной трухлявой корой. Деревья здесь были просто огромны. С ветвей свешивались бороды лиан. На том маршруте, которым он продвигался, по земле сплошь тянулись болота: с первого взгляда — обычные лужайки, укрытые мягким зеленым мхом. Нос щекотал особый аромат сорок четвертого: запах гнили, прелой земли и забродивших ягод, растоптанных лапами животных. Здесь обитали ядовитые насекомые и хищные звери. Учуяв тепло, сбивались в стаи прожорливые древесные пиявки. Почивали на ветвях, слившиеся с корой, гигантские змеи. Препятствия для генинов второго этапа. Все это было давно знакомо Шисуи — он знал Лес Смерти как свои пять пальцев. Они с Итачи не раз тренировались здесь в детстве.

Шисуи мысленно ухмыльнулся.

Сорвиголовы… Если бы Саске или Сарада в таком возрасте вздумали забраться сюда, я бы им шеи свернул.

Сердце стиснуло сожаление.

Итачи…

Воспоминания оживали. Свиток, прохладный вечер; Итачи, задумчивый, сосредоточенный — такой маленький и серьезный одновременно. Рыжие блики заката на воде, звонкое журчание течения. Следы и обманки. Обманки и следы. Тепло костра, запах жареной рыбы и горящего хвороста. Свет пламени на детском лице друга. Как раз, когда Итачи пробудил шаринган. Как все это могло остаться в прошлом? Их дружба… Шисуи верил, что она не умрет даже со смертью одного из них. Он не мог представить, что на свете будут существовать живые Итачи и Шисуи, тогда как их дружба рассыплется трухой.

Но сейчас все это было в прошлом. Новое поколение отличалось от них, заставших последнюю мировую войну. Пускай Итачи и не сражался, но Шисуи знал: Фугаку-сан брал его еще ребенком взглянуть на поле боя, и не раз. Нынешняя молодежь не представляла себе, что такое «шиноби». До первых серьезных миссий, до экзамена на чунина. До первых ран и потерь.

Они же с Итачи были совсем другие. Рисковые, безбашенные и в то же время расчетливые: с раннего детства ходили по лезвию, играли в прятки со смертью. Может, поэтому сейчас, в таком юном возрасте считались одними из сильнейших: он — Шисуи Телесного Мерцания, и его бывший друг — Учиха Итачи, кровавый ужас Конохи.

Иногда Шисуи казалось, что его друг действительно умер. Маленький упорный Итачи, которого он знал, просто погиб в ту ночь со всем кланом, и заставить себя ненавидеть его Шисуи просто не мог. Он скорбел о друге так, как скорбел о покойной матери. А тот человек, который бродил по свету в черном плаще с красными облаками — его Шисуи совсем не знал, а потому его образ вызывал смешанные чувства. С той встречи на обрыве они больше ни разу не виделись, и только один-единственный раз Учиха Итачи дал ему знать о себе.

Еще много лет назад Итачи прислал ворона, и посыльный от бывшего друга удивил Шисуи. Итачи писал, что Орочимару покинул «Акацуки» после безуспешной попытки завладеть его телом, и намекал, что рано или поздно саннин, скорее всего, обратит внимание на Саске.

Сейчас этот момент наконец настал. Отступник был здесь, на сорок четвертом полигоне, и пришел он за Саске, не иначе. Шисуи чувствовал, что остановить Орочимару — его долг, но совсем не был уверен, что ему это удастся. Одолеть одного из саннинов Листа — это утопия. Однако тело Итачи Орочимару захватить не удалось, и Шисуи убеждал себя, что Итачи он ни в коем случае не уступит.

****

Солнце понемногу спускалось к горизонту. Оранжевый свет пробивался в привычную темень леса, зажигал дымку вечернего тумана и окрашивал в яркие цвета исполинские стволы деревьев. Анко кувыркнулась и очутилась на широкой ветви. Подол длинного плаща, не поспевая за ней, взвился с шумным хлопком.

Ни следа учителя.

Еще немного, и сгустятся сумерки. У него будет преимущество.

Анко прищурилась. Она перемещалась на большой высоте, и земли внизу уже видно не было — там стелился лишь густой мрак.

Одна посреди Леса Смерти, где сражались за жизнь больше полусотни генинов. А среди них затесался ее учитель, ниндзя отступник S-класса. Анко знала, что у нее нет шансов против него, но…

Я — куратор второго этапа. Я обязана защитить экзаменуемых, пусть и ценой своей жизни. Дьявол знает, зачем ты пробрался в деревню, но мой долг остановить тебя, Орочимару.

Всего пару часов назад все было отлично. Она за обе щеки уплетала данго и думала о том, как хорошо быть особым джонином, а не перепуганным трусливым генином, которому предстоит пять дней выживать в этом проклятом лесу. Но сейчас все поменялось. Анко словно откатилась на много лет назад, в те времена, когда сама сдавала этот экзамен.

Джонин, экзаменатор. Эти жалкие кандидаты в чунины меркли перед ней, но она сама была никем по сравнению с Орочимару. И Анко трепетала при мысли, что, движимая долгом, она направляется к собственной смерти.

Она не пыталась избежать этого. Давно знала, что так и будет, что рано или поздно они вновь встретятся и она не пожалеет жизни, чтобы остановить учителя, который предал ее и бросил на произвол судьбы. Лучше погибнуть, защищая деревню, и доказать всем, что она «своя», чем жить в сомнениях и считать себя предателем.

Рука невольно потянулась к левому плечу. Проклятая Печать впервые за многие годы пробудилась и жгла. Это будет мешать сражаться.

— Вот же дерьмо… — прошептала Анко.

Она перепрыгнула на следующее дерево. В лесу было убийственно тихо, словно где-то неподалеку охотился хищник, и все живое в страхе притаилось. Спустя километр она заметила, как что-то блеснуло внизу в лучах гаснущего солнца. Анко спустилась на небольшую поляну.

На земле лежали шиноби. Изуродованные тела, вываленные внутренности, смешавшиеся с землей… Остекленевшие глаза ближайшего трупа бессмысленно пялились в темные кусты. Протектор с символом деревни Скрытого Дождя — вот что сверкнуло в сумерках.

Он? Или обычные разборки? Почерк не его, но как знать…

Анко на всякий случай проверила пульс у убитых. У двоих пульса не было. Последний окоченевший труп валялся наполовину в кустах и, пошевелив его, она поняла, что у него пульс можно не проверять — парень лишился головы.