— Все в порядке, — коротко ответил Учиха, с сомнением оглянулся на Третьего и глухо добавил: — Сандайме только осталось завершить свою технику.

Анбу вертел лицом, скрытым маской кота, то в направлении Связанного Хаширамы, то в сторону Тобирамы, и наконец остановился на Орочимару.

— Вы победили. Тогда к чему техника?

Шисуи тяжело вздохнул и не стал отвечать.

— Ёро, — тихо позвал Хирузен.

Капитан Анбу подошел к Сандайме и выпрямился. Они о чем-то говорили вполголоса, а Шисуи тем временем приблизился к краю крыши. На арене за прозрачным переливающимся барьером продолжались бои: Анбу и джонины заканчивали разбираться с Четверкой Звука, и им явно давалось это нелегко.

Глаза болели нещадно. Шисуи чувствовал, что явно перестарался с Мангеке, ведь даже просто смотреть вокруг, не используя додзюцу, и то было больно.

Хотел бы я обладать силой, не разрушающей мое тело, как Джирайя-сама.

Шисуи обернулся на Хокаге и Ёро.

— Сандайме! — воскликнул капитан отряда Анбу, присел на колено перед Третьим и почтительно склонил голову.

Теневые клоны Хирузена сорвались с места, устремились к воскрешенным Хокаге и вцепились руками им в плечи. В какой-то момент Тобирама очнулся от контроля, улыбнулся и сказал густым низким голосом:

— Прости, Сару, доставили мы тебе хлопот.

С братьев-основателей осыпалась серая пыль. На ослабшей леске провисли мертвые тела шиноби Звука: парня и девушки, тех самых, которых Шисуи некогда видел в Лесу Смерти у лагеря Седьмой Команды. На животах клонов Третьего порвалась одежда и проявились спиральные печати. Клоны с хлопками развеялись.

— Не пощадил даже собственных людей, — с негодованием процедил Хирузен.

По морщинистым щекам старика текли слезы. Как, должно быть, тяжело ему было запечатывать любимого учителя и его брата. Умирать, забирая с собой самых дорогих и предавшего ученика… Он подошел к неподвижному Орочимару, взял его за плечи.

— Прощайте, Сандайме, — тихо сказал Шисуи.

— Прощай, Шисуи-кун, — тепло ответил Третий.

В его голосе больше не было боли, только доброта и легкость, словно душа Сандайме уже отправилась в рай, а не готовилась обречь себя на вечное заточение в чреве Шинигами. Тело Орочимару с грохотом рухнуло на битую черепицу, а на животе Хирузена проявилась печать, такая же, как и некогда на теневых клонах. Старик закрыл глаза и стал падать, но его подхватил подоспевший Анбу в светлом плаще и мягко опустил мертвеющее тело на крышу.

****

Земля гремела. Сарада всем телом чувствовала вибрацию от частых толчков. Откуда-то подул холодный влажный ветер, а за ним с неба посыпался песок. Она встряхнула головой и провела рукой по волосам. Шикамару нахмурился.

— Что это?

Сараде тоже было интересно. В их пристанище было так спокойно и хорошо, но война доставала их даже здесь. Сарада поднялась на ноги, опираясь на плечо Шикамару.

— Воу, ты куда?

— Хочу узнать, что там.

Нара хмыкнул.

— Поздравляю, — сказал он. — Ты снова можешь стоять.

Сарада придирчиво осмотрела дальнее деревце. Колени дрожали, но силы понемногу возвращались к ней. Она отступила на несколько шагов и с разбегу понеслась к намеченному дереву.

— Эй-эй! Ты что творишь? — заволновался Шикамару и тоже поднялся, придерживаясь рукой за ствол.

Сарада взбежала на дерево, добралась до крепкой ветки на приличной высоте и присела на ней передохнуть. Перепрыгнула на другую, за ней на следующую. Концентрируя чакру в ступнях, пробежала по стволу у самой верхушки и остановилась. Она уперлась ногами в тонкие ветки и, придерживаясь здоровой рукой за ствол, выглянула из листвы дерева.

Вдалеке, в той стороне, откуда подул ветер, возвышались две громадные фигуры. Первую Сарада узнала мгновенно, и ей стало жутко.

Тот самый монстр, которого я видела внутри Казекаге. Это он. Его щупальце тянулось за папой на арене.

Вторая фигура подпрыгнула в воздух и Сарада увидела, что это гигантская жаба.

Призыв Конохамару-сенсея! И… но…

Нет, она не могла поверить. Тот Наруто, который вчера едва не перевернул с ног на голову госпиталь и бешено рылся в кровати, выпятив в ее сторону зад, не мог призвать такое. Седьмой Хокаге — да. Но не тот шумный сверхактивный мальчишка, которого она знала еще ребенком. Тогда кто еще владеет призывом жаб? Его учитель — Джирайя-сама? Он ведь должен быть жив.

— Эй, Сарада! — позвал Шикамару. — Что там?

— Я сама не понимаю.

Гигантская жаба вдруг на бегу перевоплотилась в Девятихвостого Лиса. Сердце екнуло. Но обезумевший от ярости Лис не собирался разрушать Коноху, а целенаправленно бросился на монстра, которого Гаара назвал «сущностью песка». Кьюби подпрыгнул, уворачиваясь от удара песчаного чудовища, и сжатый шар воздуха пронесся мимо него.

Прямо сюда.

— Шикамару! Прячься!

Сарада сползла чуть пониже и всем телом припала к стволу. Бешеный порыв ветра ударил в дерево, терзал крону, едва ли не сдирал кожу с рук на стороне ствола, попавшей под удар, и все норовил скинуть ее вниз, но Сарада удержалась. Ураган понемногу прекратился. Она открыла глаза и опять полезла на верхушку.

Кьюби вдруг снова обернулся гигантской жабой.

— Что? Так это было хенге? — поразилась Сарада, не замечая, что говорит вслух.

— Что там? — не унимался любопытный Шикамару.

Но Сараде было не до объяснений. «Сущность песка» и призыв Конохамару-сенсея вцепились друг в друга. Оттуда слышался грохот ломаемых деревьев и взвивались клубы пыли. Монстр оттеснял жабу, и они медленно перемещались в сторону, где они с Шикамару зализывали раны.

Если они доберутся сюда, нам конец.

Но все вдруг прекратилось. Сцепившиеся гиганты перестали двигаться. Жаба исчезла, а на месте страшного монстра осталась лишь рассыпающаяся гора песка.

51

Сарада стояла у двери ванной и наблюдала, как по гостиной прохаживается крупная молодая волчица. Лапы ей, разумеется, никто не вытирал. От жаркой летней погоды волчица линяла. На боках топорщились пучки шерсти со светлым подшерстком, и нечто похожее на клочья выпавшей шерсти уже валялось рядом с диваном Сарады.

Вернулся Саске. Растрепанный, уставший и мокрый с головы до ног. Сарада вздохнула с облегчением. У нее накопилось много вопросов к отцу о том, что произошло там, с Гаарой. Но Саске разулся и ушел к себе, не сказав ни слова.

Дверь в комнату Шисуи была приоткрыта. Оттуда слышался женский голос, и тон этого голоса Сараде решительно не понравился. Она заглянула в комнату. На кровати лежал босой Шисуи в штанах от униформы и домашней футболке без воротника. Его глаза прикрывал светлый компресс. Рядом на покрывале сидела Кирэй и завязывала свои длинные каштановые волосы в хвост. Шисуи сжимал и разжимал пальцы ног, и водил в воздухе рукой, пытаясь вслепую что-нибудь нащупать. Его рука случайно задела локоть Кирэй, и девушка негодующе дернулась.

— Учиха! Руки — на живот.

— Я так не привык, — ответил Шисуи. — Я — шиноби. Я чувствую себя неуютно, когда не могу контролировать ситуацию.

— Сам виноват, — отрезала Кирэй. — Щадил бы глаза…

Шисуи поджал губы и сложил руки в замке на живот, но не в знак покорности, а в знак протеста. Обиделся, что ли? Девушка через плечо взглянула на Сараду:

— Я слышала, как хлопнула дверь. Саске вернулся?

— Да. Он у себя.

— Значит, он следующий.

Кирэй, возвращаясь с дежурства в больнице, снизошла до того, чтобы навестить их. Она подлечила Сараде раненую руку и костяшки пальцев, долго колдовала над глазами Шисуи, а теперь собиралась привести в порядок и Саске.

— Так, Учиха, — командным тоном объявила Кирэй. — Ты никуда не выходишь. Запомнил?