«Ничто не берется из ниоткуда. Мы не добавляли ничего нового, просто поменяли местами то, что у нас было. А значит, то приятное дополнение, которое отличает Вечный Мангеке от обычного, заложено в глаза изначально, просто не работает без нужного стимула».

Стимула? Какого стимула?

«Стресс. Под действием стресса чакра меняет свои свойства и переключает работу генов в твоих глазах. Так пробуждаются и обычный шаринган, и Мангеке. Вот только Мангеке запускается не полностью. Начинает работать только необходимая для выполнения техник основа, но не та часть, которая восстанавливает перетруженные глазки. Видишь ли, только у вашего клана есть шаринган, Сарада. Людям это не свойственно. А у чужеродного есть два пути: или его выкинут, или подавят. Мангеке просто подавляется сильнее, чем обычный шаринган. Возможно, эволюция решила, что он вам без надобности».

Туманный принцип работы фамильного додзюцу немного прояснился. Сарада не знала, можно ли верить Орочимару, но его теории укладывались в логичную концепцию.

Она пришибленно замолчала. Чертов Орочимару. Он не уставал придумывать для нее соблазны. И если с вечной жизнью ему не удалось поймать ее на крючок, то зрение было тем слабым местом, ради которого Сарада готова была рисковать. Слепой шиноби долго не проживет. Она уже была на грани. Еще видела, спасибо очкам, но сколько использований Мангеке отделяло ее от полной потери зрения?

Ты хочешь сказать, что можешь запустить систему восстановления глаз без пересадки?

«Верно. Если найду ее».

Сарада зарылась пальцами в волосы и вдруг поняла, что сидит на полу у кровати. И как она сползла сюда?

Мне надо подумать.

«Думай, Сарада», — прошипел Орочимару с тайным удовольствием.

Сарада поднялась и тихо ругнулась вслух. Она не знала, с чем столкнулся у водопада Наруто, но делить тело с Орочимару вряд ли было проще.

Она прикусила палец и призвала Аго. Ее молодой ворон появился прямо на кровати, сделал пару шагов и шевельнул лапкой, к которой была привязана капсула с посланием. Сарада освободила крошечный свиток и села на кровати рядом с вороном. Птица тут же стала ластиться. Аго любил, чтобы она чесала ему грудку.

«Зрение без изменений. Саске продвигается. Сакура в безопасности. На границе с Травой — бои. В Дроше и Дайсе — счетчик, найди.

Дядя».

Сарада сжала послание в кулаке.

Какой еще счетчик?

Аго продолжал тыкаться клювом ей в бок, требуя ласки. Сарада немного почесала ему грудку и призвала посланников дяди и Шисуи. Дайса тут же полез к ней, но она мягко оттолкнула его ногой.

Нечего. Знаем тебя. Кусаешься.

Выбор пал на Дрошу. Сарада поманила его к себе, игнорируя трескотню ревнивого Аго, и взяла на руки. Посланий на лапке не было. Она оттянула крылья, заглянула под них. Ничего. Зная дядины фокусы, Сарада активировала шаринган и осмотрела птицу еще раз. Никаких признаков лишней чакры или фуин-хранилищ. Единственное, что отличало Дрошу от любой другой птицы, это царапина на клюве и шаринган в одном глазу.

Шаринган.

Сарада попробовала захватить птицу в гендзюцу. Глупость, но от дяди можно было ожидать и такого.

Комната с каркающими воронами исчезла. Сараду вышвырнуло из реальности в знакомый черно-красный мир.

Дядино Цукуеми.

Она стояла на огромном каменном круге с горящей белым светом шкалой по контуру. Шкала была почти полностью заполнена. Под ногами мелькнули цифры, тоже горящие белым светом. Восемьдесят семь сменилось на восемьдесят шесть. Сарада прищурилась. На каменной плите были нацарапаны надписи.

«После Котоамацуками глаза восстанавливаются около десяти лет. Следя за счетчиком, можешь понять, сколько осталось времени до полного восстановления. Это твой крайний козырь. Используй при необходимости. Инструкция ниже».

Сарада сама себе кивнула и неуютно огляделась. Подумать только, дядя создал целое ментальное измерение для счетчика. И у нее даже были подозрения, как ему это удалось.

Те ловушки, которые я ставила Саске, а он мне. Но, боги, запечатать Цукуеми…

Сарада напрягла глаза, пытаясь отыскать выход из дядиной «ловушки». Получилось не сразу. Все же выпутываться из Цукуеми было непросто. Красно-черный мир разбился на осколки. Вновь вернулась прежняя комната и обеспокоенные птицы. Что же, стоило написать дяде ответ.

Ее планы прервал стук в дверь. Сарада, цыкнув, развеяла технику призыва. Мятый клочок бумаги лип к ладони. Она сжала его крепче и крикнула:

— Войдите!

Под скрип петель в комнату шагнул Наруто.

Не вовремя же он. Еще не до конца осели в голове соблазнительные лекции Орочимару и впечатления от посещения дядиных ловушек-счетчиков. Не написан был ответ в Коноху… Столько всего творилось в голове.

Нанадайме потоптался у входа, не решаясь пройти дальше, но все-таки приблизился к кровати и вытянулся, сложив руки по швам.

— Что? — спросила Сарада спустя минуту молчания.

Наруто глядел на нее сверху вниз и нервно вытягивал шею, будто его душил воротник собственной куртки.

— Сарада, я… — он запнулся. — Я хочу… В общем, чтобы пройти тот этап с водопадом, мне нужно…

Сарада усилием воли разогнала мысли о счетчике и Вечном Мангеке. Наруто нужна была помощь с водопадом, и он считал, что в ее силах помочь. Что же…

— И что тебе нужно?

Наруто уставился на нее так, словно она могла в любой момент объявить ему, что он приговорен к смертной казни.

— Мне нужно, чтобы мы сделали то, о чем читает Какаши-сенсей, — выпалил он.

Сарада зависла в замешательстве. В первую секунду ей показалось, что это какая-то шарада, которую Наруто без ее помощи не может разгадать.

То, о чем читает Какаши-сенсей.

В голове стало пусто и тяжело. Кровь приливала к щекам. Клочок дядиного послания в потной ладони напитывался влагой. Сарада повела плечами, пытаясь прогнать нервную дрожь, и с ужасом поглядела на Наруто. Он хотел... прямо сейчас? Вот прямо... так?

— Если это только для того, чтобы пройти водопад, — медленно произнесла Сарада, взвешивая каждое слово, — то, пожалуй, не стоит.

Побледневший Наруто рвано вздохнул и попятился.

Сарада, ощущая его состояние, тоже запаниковала. Ей казалось, что у нее утекает сквозь пальцы нечто драгоценное. Она торопливо добавила, сама не понимая, с чего это вдруг:

— Но если будет настроение, то ты приходи.

Наруто остановился. В его глазах, растапливая недоверие, загоралось что-то теплое и жадное.

164

Каменная дверь стала закрываться. Необычное цветное помещение задрожало от скрежета и вибрации. Камень столкнулся с камнем. Воцарилась тишина.

Рядом стояли скрытный Анбу и злая Сарада. Она все еще сердилась на него за ту шутку с пастью, в которой скрывался рычаг. Голова болезненно пульсировала от свежего подзатыльника.

Так тихо. Ни шагов наших, ни дыхания не слышно. Из чего оно сделано?

Наруто насильно отогнал глупые вопросы. Пытался отвлечься ими от страха, но вот не время сейчас было бояться. Сарада явно в нем сомневалась. Тензо боялся снимать печать с Кьюби.

Если я сам в себя не поверю, то на кой черт мы все это затеяли? У меня все получится. Дядька-осьминог покажет мне, что делать.

Наруто мысленно настроил себя на успех и сел на пол напротив дядьки. Протянул кулак. Прожорливые стены поглотили звук столкновения их костяшек.

Проявились знакомые лабиринты печати. Кьюби дремал за решеткой, не замечая его присутствия. Огромные уши чуть шевелились на каждом выдохе. В таком мирном состоянии он казался вполне домашним. Сквозь нервный страх пробилось что-то теплое. Кроха ласковой жалости. Наруто вдруг подумал, что все могло быть совсем не так. Он принял и одолел свою ненависть. Могли ли они с Кьюби так же принять друг друга и прекратить эту тупую войну?