Девочка неспешно листала страницы, подолгу задерживаясь на каждой и время от времени поправляла сползающие очки. Наруто смотрел на нее, и в душе оживало что-то болезненно-приятное. Столько невинности и чистоты было в этом маленьком существе, с серьезным лицом листающем книгу по вязанию, что у Наруто захватило дух.

Он выбрался из засады. Обошел обеденный стол, остановился за спинкой кресла и заглянул в книгу через плечо маленькой Сарады. Страницы пестрели мелкими иероглифами и черно-белыми картинками с какими-то странными схемами, похожими на что-то чешуйчатое, петельчатое, местами перекрученное, но потенциально живое.

По крайней мере, в ней есть картинки.

Девочка почувствовала, что он стоит за спиной, и запрокинула голову.

— Ты что-нибудь понимаешь? — осмелился спросить Наруто.

Она покачала головой.

— Замечательно, — выдохнул он с откровенным облегчением и признался: — Я уже испугался, что только я один ничего не понимаю.

— Они похожи на животных.

— А?

Сарада ткнула пальчиком в картинку узорного переплетения.

— Это змеи.

Наруто облокотился на спинку кресла и навис над девочкой, чтобы ближе рассмотреть картинку. Подбородок почти касался макушки, от которой исходило тепло и легкий приятный запах ребенка.

— Да, что-то есть. Хм, змеи — это ведь призыв Саске.

— Призыв?.. — растерянно пролепетала Сарада.

— Э… Ты не знаешь, да?

«Откуда ей знать, дурачина? — не выдержал Курама. — Она еще совсем щенок».

— Призыв — это животное, с которым шиноби заключают контракт.

— Контракт… — повторила за ним девочка, явно не понимая значения слова.

— И если ты в опасности, призывное животное приходит тебе на помощь и сражается вместе с тобой. Призыв твоего отца — змеи.

Сарада часто заморгала.

— Тебе они нравятся?

Она покачала головой.

Справедливо. Мало кому нравятся змеи. Значит, не пойдет по стопам Саске?

— А жабы тебе нравятся? — воодушевился Наруто.

Сарада снова покачала головой. Наруто почувствовал себя оскорбленным до глубины души. После двух лет безвылазной жизни на горе Мёбоку он настолько привык к жабам, что люди по возвращению в Коноху казались ему более безобразными.

— Слизни, значит? Слизни нравятся?

Призыв Сакуры-чан — последнее, что оставалось. Мамина дочка.

Но девочка опять отрицательно помотала головой.

— Как же так?

— Змеи, жабы и слизни могут нравиться? — спросила Сарада с каким-то слишком взрослым скепсисом в голосе.

И то верно…

— А какие животные нравятся? Скажем… Вороны?

Сам не знал, с чего вдруг ляпнул. Почему-то ему показалось, что Сараде лучше всего подходят именно вороны. Да и у Итачи были вороны. И у Шисуи. Тоже дело семейное.

Чем больше задумывался, тем тяжелее становилось на душе. Снова накатывало это незавершенное ощущение близкого ответа. Сарада и вороны. Девушка в платье вишневого цвета и черной жилетке с гербом Учиха. Очертания женской фигуры… Тело, рассыпающееся на черных воронов. Далекий звон бубенцов.

Сарада покачала головой.

Он выдохнул и немного расслабился.

Девочка вдруг запрокинула голову.

— Наруто-сан? А почему вас зовут как рыбный рулетик?

Суть вопроса дошла до Наруто не сразу, а секунд через пять после того, как где-то внутри, в лабиринтах печати, зашелся истерическим смехом Курама.

А-а?! Серьезно?

Наруто насупился.

— А почему тебя зовут как салат? — выпалил он и обиженно отвернулся.

«Будущий Хокаге. Меня не покидает чувство, что вы с личинкой Учиха на одном уровне, — издевательски рыкнул Лис. — Сто́ите друг друга».

Наруто охватил порыв мстительности.

— Кстати, Сарада. Насчет призыва. А лисы? Лисы тебе нравятся?

Внутри все недовольно забурлило — это возмущался Курама. Наруто ухмыльнулся. Девочка задумчиво почесала щеку и, поразмыслив, кивнула.

— Они мягкие. И теплые.

— Что же, кажется, мы подобрали тебе животное.

Кьюби почему-то не отвечал. Наруто ожидал куда более бурной реакции, но Лис то ли потерял к беседе интерес, то ли намеренно затаился.

Он задумался о призыве лис. Существовало ли такое место, как гора Мёбоку, только с лисами? Наруто пытался представить лис рядом с Сарадой, но на ум почему-то приходил только…

…Тьма. На плечах — невесомые руки призрака матери. Разъяренный Курама, его красные, налитые кровью глаза… А справа — Мангеке.

Обрывки видений обожгли ему разум. Голова заболела. Наруто с силой зажмурился и снова открыл глаза.

Бред.

202

Неджи уверенно толкнул одну из дверей информационного центра. На стуле посреди комнаты, закрыв глаза, сидела Митараши Анко — опытная волчица Анбу. Широкая ладонь сенсора Яманака покоилась на ее макушке. Парень хмурился и кривился. По его виску сползла сверкающая капля пота. Неподалеку у стены, скрестив руки, стоял Анбу в светлом плаще. Наруто мигом узнал его — и эту маску, и плащ, и… В общем-то, маску можно было сменить, да и плащи у многих были одинаковые. Но Наруто подсознательно чувствовал — это тот самый Тонэки Ёро, который в свое время не выпускал его из Конохи.

Мороз пробежал по коже.

— Как успехи, Хибари? — спросил Неджи.

Сенсор в последний раз скривился, открыл глаза и убрал руку с головы Анко.

— Ничего нового. Работал мастер.

Неджи прищурился.

— Мастер, говоришь?

— Да. Давно такой проблемы со вскрытием памяти не было.

— Когда в последний раз?

— Это секретная информация.

— Эта информация поможет нам в расследовании, — сказал Неджи.

Хибари со вздохом почесал красное ухо.

— Когда пытались взломать память Сарады. Ну… не той Сарады, которая маленькая. А то я слышал, там новая родилась…

Наруто поежился: Неджи метнул в него такой косой взгляд, словно в чем-то подозревал.

— В тот раз заблокировать память мог кто угодно: Учиха Шисуи, Учиха Саске, Учиха Итачи, Орочимару… — откликнулся Ёро.

— Учиха-Учиха-Учиха… Орочимару, — повторил Неджи.

— Орочимару? — резко спросила Анко. — Но он давно уже кормит червей.

— Твоя проклятая печать исчезла, — сказал Ёро. — Тебя нашли в лесу без сознания. Думаешь, просто так, Анко?

— Не хочешь ли ты сказать, что Орочимару жив? — процедила Анко, сжимая кулаки на коленях.

Ёро отлепился от стены и подошел к ним.

— Больше мы из твоей памяти не вытянем. Неджи, Наруто, нам пора. Проверим пару мест.

Плечом вперед он проскользнул мимо них к выходу.

****

Ёро стоял на нижней ветке дерева, упираясь рукой в ствол, и ждал отчета. Неджи, активировав бьякуган, вглядывался в никуда. Наруто испытывал к капитану Тонэки неприязнь и в то же время чувствовал тайную гордость. Надо же, чтобы спустя годы его свободно отправляли на миссию с этим Ёро? После смерти Цунаде баа-чан клетка окончательно распахнулась.

Наруто залез рукой под футболку и достал кристалл — зеленоватый, сверкающий гладкими гранями. Он уже давно мучился над загадкой этого кристалла. Помнил, как проиграл спор с расенганом. Кристалл не должен был оказаться у него, но все равно оказался. Почему баа-чан завещала эту драгоценность именно ему? Почему так больно и горячо становилось в груди, когда он смотрел, как в гранях кристалла играет солнце?

Он напрягал свою память изо всех сил, пытаясь продавить невидимую стену. Блуждал в поисках зацепки, и память понемногу сдвигалась, освобождая ему путь натужно и нехотя.

— Ничего, — сказал Неджи.

Все сбилось. Наруто попытался вернуться к наметившимся ходам в памяти, но тщетно: голос Неджи все спутал.

— Твоя очередь, Наруто.

Точно решил добить его.

Если Неджи не увидел своим бьякуганом ничего подозрительного в округе, значит, пришло время режима отшельника. Наруто скрипнул зубами и плюхнулся на землю, скрестив ноги, принял неподвижную позу. Энергия природы текла к нему, подмешивалась в очаг третьей составляющей. Пронзительный крик дикой жизни, сила и движение…