Карин понимала свою роль в команде. Не только сенсор, еще и целитель. Чутье подсказывало, что эта девочка и есть Учиха Сарада, и если она погибнет здесь, это будет вина ее — Узумаки Карин. Никак не Тройки Звука.

Тогда выйдет, что я действительно бесполезный балласт, а эта рыжая дрянь права. И Орочимару-сама от меня отвернется…

Карин подлетела к Учихе и протянула ей голую по локоть руку.

— Кусай, живо!

Сарада вытаращилась на нее. Неуверенно посмотрела на руку, изуродованную недавними шрамами от укусов, потом в глаза и решительно покачала головой.

Карин будто окатило ледяной водой.

Отказалась?

Как-то невероятно. Будто бы и не в этой вселенной вовсе. Еще ни разу ни один человек не отказывался. В обезумевших взглядах была жадность. Люди спасали себя, цеплялись за жизнь, не заботясь о том, что причиняют ей боль. Пускай им было действительно надо, но этой девочке тоже было надо не меньше, чем всем остальным до нее. А она… отказалась.

Карин удивленно заглянула ей в лицо. Жить что ли не хотела? Нет, хотела. Не понимала, что ходит по краю? Да нет же, понимала! Наверняка чувствовала дикую слабость и дикую боль, держалась исключительно на силе воли, однако все равно отказалась.

Неужели то, что она сделает мне больно, беспокоит ее больше, чем собственная жизнь? Серьезно? Да она сумасшедшая. Нормальные люди не могут так мыслить. Я бы сама так не мыслила!

Сарада вдруг резко дернулась.

— Нет, не убивайте его! Пожалуйста!

Карин глянула в сторону. Уродливое шестирукое существо — Кидомару на последней стадии проклятой печати — готовилось стрелять из лука в мужчину в светлом плаще.

— Что? — поразился Кидомару.

— Умоляю, не надо!

Она пошатнулась и едва не рухнула на пол. Карин успела придержать ее.

— Но он наш враг!

— Убей… убей! — жадно прохрипел Укон и попытался отделиться от близнеца. Его жуткая чакра стала еще более омерзительной.

— Дерьмо… Не слушай ее, — вмешалась Таюя. — Заканчивай!

— Нет! — воскликнула вдруг Карин.

И удивилась. Сама же от себя не ожидала. Она отпустила Сараду и крепко сжала кулаки, скользкие от крови раненой девочки.

— Кабуто сказал, что она станет нашим лидером, когда мы встретимся. Мы встретились. Подчиняйся!

— Слышишь, сука. Тебе напомнить твое место? Не дерзи, поняла?

Карин нервно сглотнула и уставилась на Таюю. Ее кожа была коричневой, на голове в рыжих волосах пробились маленькие рожки.

— Сама ты сука, — выпалила Карин. — И чакра у тебя дерьмовая!

Таюя изменилась в лице. Карин еще ни разу не давала ей такой решительный отпор. Таюя открыла рот, чтобы сказать очередную гадость, но их перепалку рассек вжик пущенной стрелы Кидомару. Раздался глухой удар и мучительный стон. Карин резко обернулась. Темно-желтая стрела пригвоздила мужчину к колонне. Светлый плащ обильно заливала яркая кровь. Раненый со стоном потянулся к плечу.

Таюя фыркнула.

— Зачем? — с угрозой прохрипела Сарада и волком взглянула на Кидомару.

Ее очаг мигнул, будто на мгновение налился чакрой чуть больше.

— Я не ослушался.

Эффект от Проклятой Печати понемногу спадал. Показалось обычное лицо Кидомару, покрытое черными узорами-завитушками.

— Рана не смертельная. Может, правда, сдохнуть от потери крови. Но все в его руках.

Он хищно оскалился.

Карин цыкнула.

И все-таки ты падла. Чакра не врет. А я уж было подумала, что хоть ты нормальный среди этих уродов. Куда там. Ладно, все равно мне плевать на этого, у колонны.

Учиха без сил опустилась на колени. Ее вело в стороны. Карин один за другим выдернула из ее тела сюрикены, а Сарада каждый раз шипела от боли. Карин снова протянула ей руку.

— Кусай.

Сарада вяло покачала головой. Не имея сил смотреть Карин в глаза, она тупо пялилась бессмысленным взглядом куда-то в пол.

— Дьявол, да почему?!

— Это неправильно.

Голос Сарады был очень тихим, она буквально шептала.

Ну уж нет. Не в этот раз! Если ты сдохнешь тут, то значит, я сплоховала. Я – сенсор и медик. Это то, что получается у меня лучше, чем у Таюи и этих двоих.

Карин насильно прижала руку к губам Сарады и всунула ей в зубы.

— Я сказала: «кусай»! Это моя сила, и я решаю, как ей распоряжаться!

Учиха, давясь, покорно прокусила кожу. Целебная чакра стала передаваться к ней.

Укус Сарады отличался. Он был теплым и аккуратным. По сравнению со всеми остальными — даже приятным.

— Вот так, — удовлетворенно объявила Карин.

Это было какое-то совершенно новое для нее чувство: насильно вливать кому-то в глотку свой дар, который она считала проклятьем. Впервые в жизни она делилась своей силой добровольно. Не потому, что приказал шиноби, погубивший ее мать. Не потому, что она хотела доказать свою полезность, не потому, что боялась разочаровать Орочимару-сама и хотела утереть нос суке Таюе.

Черт знает, что настолько задело ее. Внезапный порыв благородства Сарады? Очки, так похожие на ее собственные, и блеклый очаг чакры, напоминающие Карин саму себя во времена жизни в Скрытой Траве, когда никому вокруг не было дела до ее страданий и слабости?

Так или иначе, в глубине души Карин осознавала, что она делится своей силой просто потому, что искренне хочет отнять у смерти эту принципиальную девочку.

95

Те самые.

Сарада крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Узоры на стенах не изменились. Она четко знала, что посещает это убежище Орочимару впервые в жизни, однако ощущение было такое, словно она не прибыла в новое место, а вернулась в давно забытый дом. Хотя «домом» это место все же назвать было сложно.

Сарада больше не валилась с ног от чакроистощения, раны затянулись, ничего не болело. Даже правая рука, которую она вечно ушибала, разбивая кулаком препятствия, перестала простреливать болью всякий раз, когда она сжимала пальцы. Техника исцеления Карин действовала поразительно.

Женщина с фотографии.

Сарада присматривалась к ней с особым вниманием. Пусть наивно, но она когда-то думала, что Карин — ее настоящая мама. У Карин были похожие очки, а значит, и проблемы со зрением, да и папа стоял на фотографии рядом с ней, Суйгецу и Джуго, а фотографий с мамой у него, судя по всему, не было вовсе, если в рамку пришлось ставить эту. Сарада уже поняла, что была неправа, но образ Карин с тех пор все еще казался каким-то притягательным и мистическим, словно эта девушка знала множество секретов и вообще была ей роднёй.

Сараде так и не удалось увидеться с Карин в будущем, но в этом времени она узнала ее мгновенно. Да и как ее можно было не узнать? Красные очки, непослушные волосы, тоже ярко-красные. Глаза под цвет волос. Вот только вместо неприлично коротких шортиков Карин была в сетчатых колготках, черной юбке и рубашке с коротким рукавом цвета хаки. Ровесница. Если и старше, то совсем чуть-чуть.

В свете свечей сверкнули круглые очки. К ним неспешной походкой приближался Кабуто. Наконец он остановился, лукаво улыбнулся и объявил:

— Добро пожаловать, Сарада-сан.

Он повернулся к Карин.

— Спасибо, Карин. Можешь идти. Я провожу Сараду-сан в ее комнату.

— Я сама с этим справлюсь.

— Карин.

Девушка развернулась и поплелась назад по коридору, печально вздыхая. Кабуто проследил за ней и вновь заговорил:

— К сожалению, Орочимару-сама пока не может с тобой встретиться. Он человек занятой. Я провожу тебя в твою комнату.

Сараде не нравился Кабуто. Она шла за ним, сверлила взглядом серебристый пучок волос, прикрывающий шею, и по коже пробегал холодок от неприятных воспоминаний из сна. Да еще та стычка в старом убежище когда-то давно… Тогда Кабуто был врагом. И пусть сейчас они были вроде как на одной стороне, отношение Сарады не изменилось.

— Саске здесь?