Но Шисуи это удалось.

Рука, сжимавшая его горло, вдруг ослабла, и Шисуи, задыхаясь, рухнул на землю. В кулаке Мукая блеснул кунай.

— Нет! — воскликнул Итачи.

Но тот вдруг полоснул себя лезвием по животу. Его ноги подогнулись, и ослабевшее тело завалилось на бок.

— Мукай! — просипел Шисуи и сухо закашлялся.

Он поднялся на колени и подполз к поверженному врагу.

Мукай попытался заговорить, и из его рта вылилась струйка крови.

— Любое вмешательство в мой мозг — и запускается закладка, чтобы я убил себя, я ведь шпион…

Они молча наблюдали за умирающим. Его отрывистый голос становился все тише и тише.

— А ты, пацан… дьявольщина… Впервые такое вижу…

Шисуи не ответил.

— Вы хотите что-то сказать напоследок? — спросил Итачи.

— Это все я… — бормотал Мукай, судорожно вздрагивая. — Жена и дети… н-ни причем… они… Они не знали…

Дрожащей рукой он потянулся к карману.

— Может, я п-прошу слишком… много…

Итачи отстранил слабые пальцы Мукая, запустил руку в карман его штанов и извлек пачку сигарет — столь желанную для него.

— …огня… — из последних сил выдохнул Мукай, с папиросой, прилипшей к губе.

Шисуи полез в другой карман, щелкнул зажигалкой и поднес пламя к концу сигареты.

Мукай затянулся и блаженно прикрыл глаза.

— Вот, значит, к-как умирают шиноби…

Он вынул изо рта сигарету, и все его тело расслабилось.

— Я буду ждать вас там…

Слепые глаза бессмысленно уставились в небо, а между пальцами неподвижной руки продолжала дымить початая сигарета.

— Все кончено, — хрипло прошептал Шисуи.

****

Итачи медленно ковылял по направлению к дому по темному кварталу Учиха. Он уже доложился Данзо и побывал в госпитале у Кирэй, но внутренности все еще болели. Ему сказали, что некоторое время он не сможет ходить на миссии и даже тренироваться. Мягкий Кулак — это не шутки.

Вспышками накатывали воспоминания о минувшей битве, и мышцы немели от страха, каждый раз, когда воскресало это видение: задыхающийся Шисуи в руках Мукая.

Он едва не погиб из-за меня. Как же я слаб. Черт!

Итачи представил на мгновение, что было бы, если бы друг действительно не выжил. Перед его внутренним взором развернулась бездна одиночества, стало смертельно жутко. Больше ни с кем он бы не мог быть так откровенен, как с Шисуи. Никто не понимал его лучше. Разве что Данзо обладал способностью читать его мысли, но Данзо — не друг, он использовал свое знание для того, чтобы манипулировать им, так что это было даже плохо.

Дом встретил его мертвой тишиной. Итачи вошел в прихожую, разулся и тяжело поднялся на порог. Каждый шаг отзывался болью внутри. Он хотел привычно крикнуть: «Я дома!», но все уже спали.

Они даже не представляют, что я пережил. Я не хочу никого видеть.

Итачи поплелся в свою комнату в темноте, как можно тише, чтобы не разбудить домочадцев. Где-то во мраке коридора послышался глухой шорох, из приоткрывшейся щели седзи в коридор выпал прямоугольник блеклого лунного света, и на пороге показалась невысокая фигурка.

— Дядя? — едва слышно выдохнул знакомый голос.

Сарада была в своей обычной повседневной одежде, не в пижаме. Неужели не спала? Она подошла настолько близко, что Итачи затаил дыхание.

Что ты дел…

Ее руки, ни секунды ни колеблясь, скользнули ему на спину. Она обняла его и прижалась так сильно, что внутренности снова свело спазмом. Уткнувшись носом в плечо, Сарада бормотала:

— Дядя, ты живой…

Щека племянницы нечаянно коснулась его шеи, и Итачи почувствовал, что она холодная и влажная от слез.

— Сарада, — выдавил он и мягко добавил: — Мне больно.

Она отстранилась, приподняла очки и вытерла глаза.

— Спасибо, — вздохнул Итачи, проведя рукой по животу.

Сарада избегала смотреть ему в лицо, вероятно, ей было стыдно за свой порыв. Но Итачи неожиданно для себя понял, что он счастлив. В этом доме все-таки был человек, который переживал за него и все время, что он сражался с Мукаем, думал не о домашних хлопотах, первом уроке в академии, величии и славе клана Учиха, а о нем, и молился, чтобы он, Учиха Итачи, выжил.

Что ей сказать? Обязательно надо сказать что-то. Она должна знать, что я благодарен. Но я не могу… Шисуи прав. Я совершенно не умею общаться с людьми.

— Спасибо, Сарада, — сказал он снова. Подумал и опять повторил: — Спасибо.

Уже не за то, что она перестала его обнимать, а за то, что обняла. За то, что ждала. За влажные от слез щеки. За все сразу.

17

По совету медиков Итачи весь день провел в постели.

Сарада принесла ему в комнату завтрак и обед, помогла подняться и поесть. Дядя был все так же краток и сух, но что-то неуловимо изменилось в их общении. Итачи смотрел на нее иначе: не отстраненно задумчиво, а скорее как на Саске. В его черных глазах пробудилась легкая нежность, и от каждого случайного взгляда дяди по телу разливалось тепло. Та хрупкая связь, возникшая на веранде перед миссией, не разрушилась, она лишь окрепла сильнее.

Сарада рассказала ему про разговор с дедушкой и с трепетом ждала ответа, но Итачи не удивился и не испугался.

— Все нормально, — сказал он. — У тебя навыки сильного генина, а ведь отец считает, что ты не обучалась в академии. Не переживай об этом.

— Дядя, у меня все еще не получается твоя техника Замены Тела. Которая с воронами.

Итачи взглянул на нее вопросительно.

— Если честно, я не думал, что это вызовет такие трудности, — признался он. — Но спешить с этим не обязательно.

— Дядя, — настойчиво перебила Сарада. — Покажи еще раз. Пожалуйста.

Итачи пожал плечами.

— Сейчас — не могу.

Сарада печально кивнула.

Ну да, он ведь ранен. Какие уж тут техники.

— Но ты можешь попросить Шисуи, — неожиданно посоветовал Итачи и, заметив, как она изменилась в лице, удивленно спросил: — Что?

— Э-э…

Она смущенно потрепала волосы на затылке. Не говорить же Итачи, что Шисуи считает ее шпионкой. Встречаться с дядиным другом совсем не хотелось.

— Он любит заниматься на восемнадцатом полигоне. Поищи его там. Если захочешь, конечно…

— Ладно, — вздохнула Сарада.

В ее душе происходила борьба. Подождать, пока дядя поправится? Нет, было бы неплохо выучить технику до спарринга с Изуми. Они слишком хорошо изучили друг друга. В гендзюцу подругу было уже не поймать, а вот запастись новым козырем — идея хорошая.

Взяв волю в кулак, Сарада отправилась на восемнадцатый полигон.

Шисуи нашелся не сразу.

С виду на тренировочной площадке было пусто. Сарада прислушивалась к чужому присутствию и лишь через пять минут уловила всплеск чакры — вдалеке в тени деревьев, и то потому, что парень не скрывался. Да, сенсор из нее был посредственный.

Сарада подошла к дереву и уже издалека услышала пыхтение.

Чем он там занимается?

Вдруг прямо перед ней вниз головой возникла красная от натуги физиономия Шисуи. Он запыхался и взмок, влажные лохматые волосы, свесились вниз.

— Фух… Привет, шпионка, — выдавил он сипло.

Лицо снова исчезло. Сарада запрокинула голову и скрестила руки на груди. Зацепившись ногами за ветку дерева, Шисуи качал пресс.

— Это какая по счету тысяча? — мрачно спросила Сарада.

В мыслях вертелось только одно слово: «шпионка». Рогатая правильность неистово возмущалась.

Я не могу быть шпионкой в собственной деревне, шаннаро! Сколько можно уже?