— Да, пожалуй, ты права, — согласилась Сакура.

За все время она так и не покидала госпиталя. Ее дом — квартира Сарады — оказался разрушен. К родителям возвращаться не хотелось, тем более она нужна была пациентам здесь. Вторым домом стал госпиталь. Вот только отдохнуть как следует все не получалось.

— Хибари, давай уже, — поторопила Ино, нервно заламывая руки.

— Ха-ай.

Соклановец Ино повел себя странно. Он не стал прикладывать руку ко лбу Какаши-сенсея. Вместо этого он зачем-то присел на пол под самой стеной у окна. Размял пальцы, сжав несколько раз в кулак и снова разжав, и сложил клановую печать. Сакура знала ее. Именно такой печатью пользовалась Ино, чтобы поймать кого-то в фокус техники переноса разума.

Что он делает? Он собирается вселиться в тело Какаши-сенсея? Чем это поможет?

Но Какаши-сенсей в фокус сложенных пальцев не попадал. Хибари фокусировался на пустом месте.

Что за…

Он поджал губы. Мышцы разом напряглись… И парень без чувств повалился на бок. Ино успела его придержать и оставить в полусидячем положении.

— Ино, — растерянно позвала Сакура. — А что вообще происходит?

****

Какаши умолк. Костер все так же весело потрескивал, как тогда, когда он только начинал свой рассказ. Казалось, это было недавно и в то же время вечность назад.

— И правда долгая история, — сказал отец.

Пламя завораживало. Вечность рассказывал и еще вечность просидел бы вот так с отцом у костра, глядя на огонь.

— Что-то гнетет тебя, Какаши.

— Ты прав.

— И что же это?

— Моя история кажется мне незаконченной.

— Тебе всегда нравились книги, — тепло усмехнулся отец. — Тебе ли не знать, что бывают истории с открытым концом?

Какаши смутился. Читать он и вправду любил. Вот только отца о своих литературных вкусах просвещать не торопился. Этим… не хотелось делиться.

— Это совсем не одно и то же. История с открытым концом — завершена. Она оставляет почву для раздумий, но в конце концов отпускает. А история незаконченная, она, как открытая рана, будет терзать душу, — Какаши поскреб грудь под жилетом, — до тех пор, пока не обретет свой законный конец.

— А если не обретет?

— Будет терзать вечно.

— Понимаю. — Отец улыбнулся, утопая взглядом в огне. — Что же, Какаши. Похоже, моя незаконченная история все-таки нашла свой финал.

— Хорошо тебе, — вздохнул Какаши. — Что же, финалом твоей истории была встреча со мной здесь, в этой «прихожей»?

— Нет. Твое прощение.

Глаза запекли. Какаши отвернулся и часто заморгал.

Отгонял сдавивший горло ком мыслями о том, чего не хватало его истории. Отец ждал его для прощения. А он? Ему здесь некого было ждать. Обито, Рин, сенсей — все были там. Он запрокинул голову, вглядываясь во тьму, на которую показывал ему отец в начале их встречи. Но его туда почему-то не тянуло. Тьма казалась наполовину пустой. Какаши чувствовал, что даже если попадет туда, к сенсею и ребятам, не отыщет завершения для своей истории. Что-то связывало его с миром живых.

— Тебе пора. За тобой пришли, — сказал отец таким будничным тоном, словно они сидели не в предбаннике чистого мира, а у себя дома. Он уперся руками в колени и с кряхтением поднялся с насиженного места. — Здесь наши пути расходятся.

— М-м?

— Какаши-сан! — позвал чей-то встревоженный голос.

Какаши вздрогнул. В этой тьме у костра были лишь они с отцом. Откуда взялся третий?

— Прощай, — отец напоследок ласково улыбнулся. — Надеюсь, ты не станешь торопить нашу следующую встречу.

Какаши, сцепив зубы, наблюдал за тем, как он удаляется. С уходом отца костер стал гаснуть — это все-таки был его костер. Погасли последние огоньки. Спираль водоворота на спине жилета растворилась во тьме.

— Это был Белый Клык? — восторженно выдохнул третий голос над самым ухом.

Какаши повернулся. Рядом с ним стоял юноша из Яманака. Талантливый сенсор. Что же это, он тоже не пережил нападения Пейна? Жаль паренька.

— Это был мой отец. Хибари-кун, как ты здесь очутился?

— Пришел за вами.

Какаши нахмурился. Он начал понимать.

— Ты… можешь таким же образом вернуться обратно?

— Верно.

Лопоухий сенсор заулыбался.

— Иноичи-сенсей искал вас — не нашел. А я смог.

— Чудеса какие, — с притворным удивлением выдал Какаши и снова посмотрел во тьму, растворившую его отца.

— Чудеса те еще, — болтал неугомонный Хибари. — Я давно это место знаю. Часто попадал сюда в детстве. Такое тут творилось…

— Вот как?

Хибари, очевидно, почувствовал, что его болтовня сейчас не к месту, и протянул руку.

— Идемте, Какаши-сан. Вас все ждут.

Какаши, поколебавшись немного, все же принял протянутую ладонь. Вероятно, сенсору это было нужно для техники. Хибари задорно ухмыльнулся.

Тьма исчезла. Кругом возник океан, полный зеркальной воды, отражающей их двоих. Какаши почувствовал, что тонет. Океан растворял его в себе, как сахар, а зеркальные отражения сводили с ума и зацикливали мысли в бесконечные карусели.

Нога вдруг коснулась дна. Нет, дороги. Извилистая каменная дорожка с проросшими в щелях травинками, тянулась сквозь океан и видения куда-то наверх. Хибари шел по ней уверенно, словно бы точно знал: она приведет куда надо. А Какаши шел рядом и отмечал, что океан кругом становится все светлее и светлее, голубым, прозрачным… ослепительно белым.

Встревоженные зеленые глаза уставились на него в упор.

Сакура?

Глаза исчезли. Вместо них появился светлый потолок.

Нет, не уходи. Вернись.

Хибари куда-то исчез, Какаши больше не чувствовал его руки, и Сакура была последним ориентиром в пространстве.

Будто бы услышала его мысленные мольбы, появилась снова. На лоб легла прохладная мягкая рука. Откуда-то словно из-под воды вынырнули приглушенные слова:

— …сенсей? Слышите меня?

159

В жарком воздухе стоял запах жареного. На решетке шипели и румянились лепестки полусырого мяса. Волк Таки нависал мордой над краем стола и принюхивался к аппетитным ароматам жареного мясца. Сарада-клон перевернула палочками последний кусочек и посмотрела на волка с неодобрением. Трусливый Таки чуть повел мордой в сторону и улегся на пол, жалобно скуля. Немного погодя над столом снова появился его влажный черный нос.

Шиноби, возвратившиеся с миссии, выпивали и шумно веселились. Они швыряли мясо на огонь и за выпивкой забывали о нем. Сарада-клон вытерпеть этого не могла и захватила власть над крайней решеткой. Она разложила мясо идеально ровными рядами по равному количеству штук в каждом и следила за ними так тщательно, словно от этого зависела судьба мира.

— Ты пег’еживаешь, Саг’ада, — сказал Ходэки, сидящий напротив. В отличие от своих товарищей, он не выпивал — не переносил запах алкоголя. Тем лучше. С ним хотя бы можно было общаться. — Из-за чего? Твои г’ебята, — он на миг потупился в стол, не зная, как ему говорить об Итачи, — вг’оде бы попг’авляются.

— Да. Им лучше, — сдержанно ответила Сарада.

Подошло время снова переворачивать мясо.

Ходэки тяжело выдохнул. В отличие от Ёро, он все еще относился к ней положительно, как к бывшей сокоманднице, а не как к врагу Конохи. Но откровенничать с ним Сарада не была намерена. Что ему сказать? Что сроки Четвертой Мировой Войны поджимают, а великие страны и не думают объединяться? Ни к чему ему это знать. Этот открытый приятный парень — простой солдат. Хитросплетения будущего, высшая политика и воинские стратегии — не его ума дело.

Но все-таки она пришла сюда разведать, как идут дела. Так что стоило переступить через себя и все-таки сломить лед.