Я ему понравилась не как… сестра.

Сарада приложила к груди горячую чашку. Ей казалось, она буквально видит, как мир отклоняется от своей оси: будто из песчинки, с которой никто не считался, она стала центром гравитации, и все понемногу меняло траекторию, устремляясь именно к ней.

Он должен полюбить не меня, а Хинату-сан. Если этого не случится — Наруто и Хината не поженятся. Они не поженятся — не будет ни Боруто, ни Химавари…

Сараде стало страшно. Ее действия в прошлом ставили под угрозу жизни друзей в будущем.

А страшнее всего было то, что Сарада обнаружила в себе желание ответить Наруто взаимностью на те невысказанные чувства, в которых он вряд ли признавался даже самому себе. Ребенок, подросток, мужчина… Все трое нравились Сараде по-своему. Она очень уважала Седьмого и восхищалась им. Во всех смыслах. Он был силен и добр, внимателен к ней. Когда он был рядом, Сараде казалось, что на нее падает свет солнца и что в этом мире ей больше ничего не страшно. Однако, сегодня она впервые позволила себе взглянуть на Наруто не как на отца своего друга и Хокаге деревни Скрытого Листа, а как на спутника жизни, и соблазн пройти путь с ним об руку от генина до Хокаге вместо Хинаты оказался еще более силен, чем желание вновь использовать Канрен.

Когда на улице стемнело, Сарада вышла на балкон. То, что она испытывала по вечерам на балконе, глядя на темную Коноху, усыпанную редкими огнями, нельзя было сравнить ни с чем.

Единение.

То невероятное чувство связи со всем, что ее окружало, никак не лезло из головы. Сарада пыталась воскресить его, искусственно вызвать снова. Она подставляла щеки и шею свежему вечернему ветру, и ей хотелось раствориться в нем; коснуться взглядом, словно подушечками пальцев, шероховатой штукатурки зданий, зарыться руками в мокрую листву деревьев, будто в собственные волосы, просочиться внутрь живого ствола, чувствовать в нем течение соков. Заглянуть в окна, окунуться в чужой быт. Слышать биение множества сердец жителей Конохи. И на какой-то день Сарада поняла, что может во всех подробностях представить это даже без Мангеке, настолько разгулялась ее фантазия.

Послышался гладкий шорох позади — это отъехала в сторону стеклянная дверь. Шисуи молча подошел и навалился на перила.

— Что, девочка, осматриваешь свои будущие владения?

Сарада смутилась.

— О чем это ты?

Шисуи лукаво взглянул на нее. Ветер шевелил его лохматые волосы над протектором.

— Помнится, ты хотела стать Хокаге.

— Это было давно… — она вздохнула. — Я подумала, что ты прав. Наверное, я никогда этого не хотела по-настоящему.

— Правда?

Шисуи задумчиво глядел на ночную деревню. Где-то далеко над лицами Хокаге на темном небе полыхали молнии, и слышался отдаленный грохот грома. Первая волна дождя окатила деревню еще днем, а сейчас на Коноху двигалась новая грозовая туча.

— Посмотри на эту деревню. Разве ты не считаешь ее родной? Представь, что какая-то сила стремится разрушить Лист. Ты бы позволила?

Сарада прикусила губу. От воспоминания о чувстве единения, которое она испытывала, мысленно касаясь всего, что попадало в поле зрения — от дерева под балконом и до самой скалы Хокаге — захватывало дух. И Сарада очень четко помнила свои первые часы в прошлом: ярость Кьюби, разрушенные дома и покалеченные люди, девять оранжевых хвостов. Тогда ее охватил панический страх, но сейчас… После пережитого в ночь падения клана Учиха, адской боли и бездны Мангеке Шарингана воображаемая схватка с Лисом уже не так пугала Сараду. Если бы трагедия, подобная атаке Кьюби, повторилась сейчас, душу распирало бы от возмущения. Эта деревня только отстроилась, успокоилась, раны зарубцевались. Никто не имел права нарушать покой Скрытого Листа.

Шисуи верно истолковал ее молчание и ласково сказал:

— То-то же.

Сарада осторожно покосилась на него. Он все так же задумчиво тонул взглядом в ночной Конохе и всполохах грозы вдалеке.

— Шисуи-сан, а ты сам… Ты никогда не мечтал стать Хокаге?

Он опустил взгляд на перила балкона и улыбнулся.

— Я считаю, что каждый шиноби, в котором есть Воля Огня, должен стремиться к этому. А в себе я чувствовал ее с самого детства.

— Воля Огня… — пробормотала Сарада.

«Позаботишься о воле Итачи?» — прозвучал в голове голос отца.

— М-м?

— Шисуи-сан, что такое «воля Итачи»?

— О чем ты, девочка?

Сарада притихла. Шисуи ждал ответа.

— Я слышала в будущем, как папа говорил одному человеку о «воле Итачи». Тогда я даже не знала, кто это. Сейчас знаю, но все еще не понимаю, что он имел в виду. «Воля Итачи» — что это, Шисуи-сан?

Шисуи грустно ухмыльнулся.

— Итачи... Девочка, ты, что ли, думаешь, я мысли его читаю?

— Ну... Раньше мне казалось, что так и есть.

— Раньше так и было. Но сейчас все иначе. Я с трудом понимаю, что творится у него в голове. Да и не виделись мы с тех пор.

В груди появилась тяжесть.

— Шисуи-сан… Кто тот человек? Второй.

— Не понял.

— Который убил меня.

— Анбу?

— Нет. Раньше.

Шисуи нахмурился.

— Не думай об этом. Это не твоя забота.

— Почему не моя? — воскликнула Сарада. — Я не могу об этом не думать! Я боюсь его. Его и Итачи. Я каждый день думаю о том, что будет, если мы снова встретимся…

— Девочка, — жестко ответил Шисуи. — Сейчас это не твоя забота. Пока я жив, к тебе не приблизится ни тот, ни другой. Ни к тебе, ни к Саске.

— Но что, если…

Сарада запнулась. Она хотела сказать «если ты умрешь», но мысль о том, что Шисуи вдруг не станет, показалась ей настолько ужасной, что Сарада прикусила язык.

39

Экзамен на чунина был назначен на первое июля, и с начала недели на улицах Конохи можно было встретить шиноби других деревень. Они выглядели экзотически опасно. К своим ниндзя взгляд привык давно: темная одежда, зеленые жилеты или просто серые костюмы. Все как на подбор. Чунины и джонины Листа никогда не пугали Сараду. Это были люди, которые защищали бы деревню до последней капли крови в минуту опасности. Они были «свои». Только Анбу навевали тревогу — с людьми в масках у Сарады уже давно завязались особые отношения, весьма неприятные.

Как ребенок, выросший в мирном будущем, Сарада дружелюбно относилась к шиноби из других стран. Мать Шикадая в прошлом была шиноби Песка, мать Чоучоу — куноичи Скрытого Облака. Но сейчас было не то время, и мысль об этом посетила Сараду практически сразу, когда она увидела первых иностранцев. От них веяло чем-то зловещим. Странная одежда, протекторы с чужими символами и пугающая аура, источающая жажду убийства. По сравнению с этими людьми команда ее родителей и Наруто выглядела цветной, детской и поразительно хрупкой.

Только слова Шисуи успокаивали Сараду. Он без колебаний отпустил Саске на экзамен: был уверен в его силе или готов пойти на риск, чтобы закалить своего подопечного?

Уже несколько часов они с Саске непрерывно тренировались.

Сарада согнулась и тяжело дышала. По виску стекала капля пота, влажные пряди волос липли на лоб, сердце больно стучало в груди, а от всего тела исходил жар. Саске стоял напротив и выглядел ничуть не лучше.

— Ты… — Сарада задохнулась. — Ты уверен, что перед экзаменом стоит так…

Она не договорила — с жадностью глотала воздух. Но Саске понял.

— Да… Экзамен не повод… отменить тренировку…

Он присел на землю и запрокинул голову. Дыхание понемногу успокаивалось. Придя в себя, Сарада подошла к нему, протянула руку. Саске крепко схватился за ее ладонь и поднялся на ноги.

Этим утром Саске сам позвал ее тренироваться. Шисуи ушел на миссию, и Сарада полагала, что до его возвращения будет коротать время со свитком барьерных техник и на пустующем полигоне, в роще неподалеку от заброшенного квартала Учиха.