Неужели я все-таки это сделал?

И если последние несколько дней он серьезно колебался, то сейчас наконец принял окончательное решение. Он не должен был знать свое будущее, но миссия, которую предложил Данзо, была слишком серьезным преступлением, чтобы принять ее без оглядки на последствия. А теперь Итачи видел последствия. Альянс шиноби всех стран. Мир. Та мечта, которую он пронес сквозь свою жизнь. Не ему суждено было воплотить ее, а сироте-джинчурики, Узумаки Наруто.

Право же, кто бы мог подумать.

Итачи улыбнулся сквозь слезы. Он исчезнет. Упоминания о нем останутся в секретных архивах, но не в памяти грядущих поколений. Уже собственная племянница не будет догадываться о том, что у нее был дядя, Учиха Итачи. И тем более, ей никто не расскажет, каким он был, чего хотел, о чем мечтал. Потому что он и сам никому этого не рассказывал и не расскажет.

Но все это было неважно. Главным было то, что его мечта о мире воплотится в жизнь. Не имеет значения, чьими руками. Какой бы ни была его роль — он должен ее исполнить, чтобы не нарушить ход событий и не навредить счастливому будущему, из которого свалилась эта милая девочка, его родная племянница.

28

Лето подходило к концу, время было на исходе, а Шисуи все не возвращался со своей миссии. Теперь Итачи уже сомневался, ждет ли он его возвращения так, как раньше, и воронов больше не посылал. Шисуи ни за что не позволил бы ему причинить вред клану, и, столкнувшись с ним в смертельной схватке, Итачи однозначно бы проиграл. Он не хотел драться со своим лучшим другом. Итачи понимал, что предает его своим выбором, но все-таки… На границе с Туманом Шисуи в безопасности. Он выживет. Хотя бы он. Вот только, если он выживет, то почему Саске и его дочь в будущем последние Учиха? Значит, Шисуи погибнет, или Сарада просто не все знает?

Итачи принял предложение Данзо и возглавил команду Корня. Все эти месяцы он наблюдал за Учиха и расследовал, насколько продвигается их план восстания. Он не ходил на собрания, однако собирать свежайшую информацию ему это не мешало. План восстания был готов, давно уже лежал на столе у Итачи, и он изучил его вдоль и поперек. Глупейший самонадеянный план без шансов на успех.

Итачи предпринял последнюю попытку остановить свой клан от опрометчивого шага. Он глубоко вдохнул, отворил дверь в подвале храма, ведущую в зал для собраний, и ступил внутрь. Все обернулись на него.

— Что ты здесь делаешь? — раздался голос Яширо.

Он сидел на месте лидера. Итачи обвел взглядом зал. У стены в самом конце сидела Изуми. Ни отца, ни Сарады на собрании не было. Итачи запретил им появляться в храме.

— Я пришел поговорить.

— Как-то ты поздно спохватился, — поднялся Инаби.

В подвале главного здания храма стало очень тихо. Итачи встретился взглядом с Изуми. Она смотрела на него так, словно была готова расплакаться.

— Прекратите это безрассудство.

— Ты о чем? — Инаби вопросительно вскинул бровь.

— Мятеж.

Поднялся страшный шум.

— Ты даже не ходишь на собрания. Твои слова ничего не изменят.

— Деревня не так безобидна, как вам кажется.

— Мы знаем, сопляк. В отличие от тебя, мы уже не дети.

Как самонадеянно. Вы даже вообразить не можете, как вам далеко до меня.

— Вы проиграете.

— Пошел вон отсюда, — сцепив зубы выдавил Яширо.

Итачи не подчинился. Он продолжал стоять на пороге храма.

— Пошел вон!

Но ненависть и ярость совсем не задевали Итачи.

— Неужели вы правда верите, что можете победить? — спросил он спокойно.

— Щенок… — выдохнул Инаби. — Ты даже не представляешь, каково это, когда твоя жизнь пуста и ты должен просто терпеть. Терпеть, пока не сдохнешь.

Итачи испытал прилив острой жалости.

— Если ваша жизнь пуста, то измените это. Найдите, чем ее заполнить.

— Именно это мы и пытаемся сделать! — рявкнул Яширо. — Нас притесняли с момента основания Конохи. У нас нет будущего, но наше поколение изменит это. Мы хотим, чтобы будущее было хотя бы у наших детей и внуков!

— Как вы не поймете? Полагаясь на этот дурацкий план, вы наоборот отнимаете у своих детей будущее. Любое будущее!

— Сколько тебе еще нужно, Итачи? Когда ты наконец насытишься и перестанешь приходить на собрания, чтобы пытаться выставить нас идиотами? — спросил Текка. — Как бы ты ни был талантлив, но ты слишком много о себе возомнил. Подставил своего отца. Мы уверены, без тебя здесь не обошлось. Кто еще мог задурить голову Фугаку-тайчо, как не ты?

— Выйди вон отсюда, — с отвращением вымолвил Яширо.

— Именно, — поддакнул Инаби. — Пошел вон.

Голоса сливались, сплетались… Уже все собрание орало на него. Итачи больше не хотелось ничего им говорить и ни в чем их переубеждать, он просто вышел из зала, прикрыв за собой дверь, и выбрался на улицу. В глубине души он понимал ярость и недовольство засевших в подвале людей, но он видел гораздо дальше, чем они.

Он ведь тоже был из клана Учиха. Но Итачи никогда не позволял себе искать оправданий, шел к своей цели, сметая на пути все: предубеждение, недоверие к его возрасту и происхождению. Первый Учиха в Анбу, Итачи ломал стереотипы и политику деревни, направленную против его клана. Он был особенным. Что мешало всем этим людям поступать так же? Искать проблему в себе и развиваться, идти вперед с гордо поднятой головой, а не сваливать вину на Коноху и копить в душе ненависть?

Ничтожные, слабые духом Учиха. Он жалел их невежество и слепоту, но в то же время они вызывали отвращение. Перед глазами все эти два месяца стояло видение: патрульный Полиции, грубо схвативший Сараду за подбородок, словно у него было на то право; Саске, отлетевший к стене от мощного удара взрослого мужчины. Так низко, трусливо… Провоцировать его, угрожая беспомощному ребенку и молодой девочке. Разве можно было доверить этим духовно убогим людям будущее Листа и будущее всего мира?

Итачи за последние месяцы укрепился во мнении, что реальность, из которой пришла в прошлое его племянница, не была бы возможна, останься Учиха в живых. Их амбиции, низкое желание доказать деревне, что они чего-то стоят, противоречили тем глубоким компромиссам, которые положили начало эпохе мира после грядущей Четвертой Мировой Войны Шиноби. Рассадник ненависти. Бомба замедленного действия. Это можно было изменить, но не за месяц и не за два. Нужны были годы и сильный лидер, способный направить Учиха по верному пути. И никто, никакая мерзкая тварь, не должна была мешать этому и подзуживать горячую молодежь.

Створка седзи позади отодвинулась. Из храма вылетела Изуми, догнала его и схватила плечи.

— Постой, Итачи-кун, пожалуйста!

В ее красивых глазах стояли слезы.

— Если ты не вернешься обратно, они посчитают предателем и тебя, — тихо сказал Итачи.

Изуми яростно качнула головой.

— Мне все равно!

Душа снова заныла. При всей своей внутренней доброте Итачи понимал, что, если бы миссия состояла в том, чтобы убрать лишь тех, кто сейчас находился в зале и выбирал дату мятежа, он бы принял ее без колебаний. Учиха сами были виноваты. Он несколько лет, надрывая горло, орал, пытаясь тщетно достучаться до их сознаний, и никто его не слушал. Но Изуми… Чистая невинная девочка, которая не хотела войны. Она была другой и не должна была умереть так глупо из-за ненависти клана — это единственное, что заставляло его сомневаться в своем решении каждый день, каждый час, каждый миг.

— Итачи-кун… — она всхлипнула. — Вернись, пожалуйста… Поговори с ними еще раз. Останови их. Они поймут.

— Нет. Это бесполезно, — сухо ответил Итачи и убрал ее руки со своих плеч.

— Итачи…

Он уходил, оставляя позади храм и нежно любящую его девочку, одну на пустой дороге.

В роще у храма ожидал подчиненный в маске обезьяны — член Корня.

— Не вышло?

Итачи глядел прямо перед собой и не отвечал.

— Интересно, как они собираются захватить Третьего Хокаге, известного как «Профессор»? — сказал подчиненный и захихикал, но потом вдруг посерьезнел: — Самое время оповестить Совет, не так ли, тайчо?