Восьмой приказал собрать команду опытных джонинов и обязательно включить в ее состав опытного медика: того, кто в случае чего сделает все возможное и невозможное, чтобы спасти жизни членов команды.

Этим самым «опытным медиком» в команде была его мать.

207

Сарада навалилась на перила. Труба была горячая и шершавая от шелушащейся краски. Внизу, закатав до бедер штаны, по колено в воде канала стоял рыбак.

Нашел место.

Сарада едва не фыркнула вслух. Боруто с ребятами рыбачили на реке и не мочили ноги. Надо же было этому так по-дурацки впереться в канал.

Шикадай прислонился к перилам спиной и в который раз развернул рекомендацию на экзамен.

— Думаешь, придет завтра? — с сомнением спросила Сарада.

— Куда он денется.

Сарада уперлась в перила локтем и подперла подбородок.

Боруто не один переживал. Ей тоже вся эта ситуация была не очень приятна. Вот только в отличие от Боруто она собиралась стать Хокаге, а потому у нее не было никакого права на отговорки и оправдания. Как и у Шикадая.

— А если не придет? Где возьмем третьего?

— Мендоксе… — Шикадай свернул рекомендацию трубочкой и спрятал за пазуху. — Боруто придет.

— Мы младшие на этом экзамене...

— Мда, — он взглянул на нее оценивающее и прищурился. — Если бы ты пробудила шаринган, конечно, шансов было бы больше.

Сарада с трудом сохранила лицо и коротко кивнула.

За эти четыре года в академии у нее успел развиться комплекс.

Если бы пробудила… А если я не могу? Мама не Учиха. Нет никаких гарантий…

Все тело внезапно стало ощущаться яснее: биение сердца, шум крови, горячая от солнца голова. Шикадай продолжал что-то вяло говорить, но Сарада не слушала. Она словно провалилась под воду, а голос товарища доносился откуда-то сверху через толщу водной массы.

Что со мной?

Сарада сжала зубы, прогоняя позыв тошноты и леденящий душу страх. Еще никогда с ней такого не было.

Что-то сжалось в груди. Сердце закололо. Кожа покрылась горячим потом, который от дуновения ветра мигом остыл. Сжавшаяся пружина выстрелила в груди, как будто в солнечном сплетении распустился могучий росток. Жуткое чувство вторжения, словно в легких из ниоткуда возник паразит и стремительно рос, тянулся сквозь горло к мозгу, пускал корни во внутренности… Больно не было. Только тело немело. Сарада с каждой секундой все больше теряла над собой контроль.

Нет… Нет-нет…

Она хотела крикнуть, но росток уже протиснулся сквозь горло, и голосовые связки тоже онемели. Верхняя почка ростка внезапно раскрылась, и Сараду вытолкнуло куда-то на самые задворки сознания. Рука шевельнулась, уже не по ее воле. Развернулась ладонью. Пальцы сжались.

****

…танцевали слепящие блики солнца. Все платье было мокрым от пота. Пульс зашкаливал. Пока Сарада бездумно смотрела на них и пыталась собрать воедино разбежавшиеся мысли, Орочимару понемногу осваивался в новом сосуде. Ребенок женского пола, мощный очаг чакры…

Опять то же тело, только свежее.

Орочимару облизнулся. В тот момент, когда он вместо Саске-куна решил вселиться в Сараду, судьба улыбнулась ему. Но это тело еще предстояло развивать. Слабые мышцы. Шаринган… неактивирован.

«Нет… Уйди!» — прозвенел в голове вопль.

Еще одна Сарада — маленькая обладательница этого замечательного учишеского тела. Она тянулась к этому миру и пыталась выплыть обратно, перехватить власть над организмом. Орочимару усмехнулся. У этого ребенка не было шансов. Однако и взрослой Сараде приходилось нелегко. Ее память сливалась с памятью обладательницы тела, плавилась в сверхнасыщенном потоке информации. Сарада совершенно не контролировала наружность.

Орочимару аккуратно оттеснил ее. Две Сарады провалились в хаос общей памяти и сцепились в схватке.

— Мама прибьет, если я не появлюсь на экзамене. Этот титул Казекаге… м-м… тот еще гемор.

Орочимару повернул голову. Рядом, навалившись на перила, стоял Нара.

Похож на сына Шикаку. Но нет… другие глаза. Титул Казекаге… Щенок Темари?

— Сарада? С тобой все в порядке?

Орочимару провел рукой по лбу, посмотрел на дрожащие влажные пальцы и мысленно проклял пот, выдающий с головой их внутреннее недомогание.

— Да, — сказал он спокойно. — Это все солнце. Прости, мне нужно домой.

Он двинул тело в направлении тенистого парка неподалеку.

Малец Нара провожал их взглядом, но подмены вроде бы не заподозрил.

Орочимару с наслаждением впитывал ощущения от полноценного владения телом. Чувствовать себя живым было так приятно… Этот вкусный мокрый пот на коже. Биение сердца. Но наслаждение продлилось недолго. Старшая Сарада окончательно задушила младшую и полупьяным пинком оттолкнула его от управления. Орочимару пока не брался разгребать доставшуюся им память. Такой объем информации следовало разбирать постепенно, дозированно, чтобы не впасть в сумасшествие, как Сарада сейчас.

Она вся дрожала. Брела, путаясь в ногах, и всхлипывала. По щекам текли слезы. Глаза горели от соли и чакры. Это была хорошая чакра, правильная. Один черт знал, что Учиха отыскала в памяти своего двойника, но это явно выбило из нее дух. Именно такая чакра открывала пути на новые уровни додзюцу. Орочимару затаил дыхание. Все-таки, как же было замечательно прибрать к рукам такую чувствительную девочку.

Концентрация чакры в глазах перевалила за критический рубеж. Орочимару преобразовал свою чакру и расправил сети, настроился на нужный канал молекулярной информации. Нельзя было вторгаться в этот тонкий продуманный самой природой процесс возвышения, а вот сидеть вдалеке от поля действия и ловить отголоски процессов — самое то. Он с трепетом затаил дыхание, наблюдая, как синхронно сбрасывают оковы мириады регулонов.

Даю минуты две…

Орочимару сгорал от нетерпения. Едва досчитав секунды выделенного времени, он оставил свои сети и рванул на поверхность. Затянутый соленой пеленой мир резко прояснился. Наследие Учиха — легендарный шаринган — вновь пробудилось.

****

Погибла… когда-то давно… в прошлой жизни. Черный Зецу… Перепуганное лицо папы, затянутое фиолетовым барьером Сусаноо…

Во рту было неприятно сухо, зато мысли в голове немного устаканились. Сарада открыла глаза и увидела голубое небо, пробивающееся сквозь ветви лысого дерева. Она сидела в траве. Острая кора продавила в спине болючие вмятины.

«Поздравляю с первым захватом тела», — прозвучал осточертевший сладенький голосок.

— Что значит «с первым»? — пробормотала Сарада, зачем-то вслух.

Орочимару все еще был с ней. Смерть и последующее возрождение не избавили от него.

«Эта волна отличается от других, Сарада. В твоем детском теле уже был обитатель. Другая ты».

Сараде стало дурно. Она вытолкнула себя из своего же тела?

Я потеряла сознание?

«С непривычки такое бывает. Телу нужна была перезагрузка, чтобы окончательно сменить сознания».

Чужие память и мысли отступали все дальше. Сарада была сильнее, и в борьбе разумов у нее уже был немалый опыт. У молодой личности, жившей в этом теле изначально, не было шансов.

208

Карин крепко обнимала себя за плечи и переминалась с ноги на ногу. С недавних пор это стало ее любимой позой.

— Почему ты уходишь?

— Это дело моей семьи, — ответил Итачи.

Что-то изменилось в характере Карин за этот месяц. Прежде липла к нему как ненормальная и вдруг перестала. Стоило несколько раз дать ее страсти удовлетворение, как сумасшедшая девушка протрезвела, подернутый дымкой дурмана пьяный взгляд стал осмысленным и даже враждебным, а неприязнь к нему с каждым днем ощущалась все крепче. Карин словно ненавидела его за то, что когда-то позволила себе проявить к нему такую открытую страсть, и Итачи рассудил, что его исчезновение должно сделать ее жизнь более комфортной.