Десяток крепких мужчин пялились на него враждебно, но в то же время с опаской. Только тощий, как скелет, хиляк на коленях подползал к поверженному лысому.

Терпеть жжение печати становилось все труднее. Наруто невольно скорчил гримасу от боли, и давешний знакомый, лапавший его за лицо с утра, мигом просек эту секундную слабость.

— Бей его!

— Ты, ублюдок колючий! — хрипло заорал Наруто. — Я тебе сейчас рожу сверну, ттэбайо!

Пекущая боль от печати кипятила в нем ярость. Сокамерники бросились на него гурьбой. Наруто схватил за грудки подскочившего смельчака и ударил его лбом. Тот, не ожидавший такого выпада, осоловело моргнул. Наруто ударил его кулаком. Кто-то вломил ему по ребрам, но за жаром печати Наруто даже не почувствовал.

Он издал боевой клич, придуманный на ходу, и утонул в водовороте огненной боли, тумаков и крови. Кровь гуляла на языке, металлическая, тошнотоворная; кровь из рассеченной брови заливала подбитый глаз; кровь теплым ручейком впитывалась в ткань одежды — на том месте, куда врезался чей-то заточенный нож. Кровь скользила под подошвами и пачкала пальцы ног… Уже не его кровь. Чужая.

Наруто чувствовал, что зашел слишком далеко, но останавливаться все равно не собирался.

195

По темнеющему небу тянулись облака. Сарада наблюдала за ними сквозь лапу черной ветви дерева и с нетерпением ожидала, когда спадет паралич от очередной волны.

Наконец тело стало реагировать на сигналы к движению. Ощущая в мышцах легкое покалывание, Сарада присела. Кругом раскинулся знакомый сад около дома бабушки и дедушки. Она с досадой оценила свое детское тельце. Маленькие ладони, крепкие тонкие ноги, старую одежду… Вспомнила про риннеган и быстро поняла по комфортному ощущению в глазнице, что на месте обычный глаз, никакой не чужой.

Активировала шаринган.

Непонятно, какое время. Непонятно, каковы военная и политическая ситуация. На нее снова могли напасть ни с того ни с сего в собственном доме, и Сарада хотела к этому подготовиться. В здании никого не было, и от этой пустоты стало как-то не по себе. За кустами в саду просвечивал один небольшой очаг чакры. Ребенок.

Сараду одолевало чувство дежавю.

Дядя?.. Я опять в прошлом?

Она тихо подкралась к маленькому очагу. Мальчик лет шести-семи сидел на корточках и ковырялся пальцами во влажной земле. Перед ним лежал шевелящийся жмут жирных дождевых червей. Мальчик упоенно выбирал их пальцами из рыхлой земли, вытягивал во всю длину, очищал от земляных крошек и складывал к себе в коллекцию.

Сарада, медленно крадясь, обходила его на расстоянии и все надеялась заглянуть в лицо.

Дядя? Или нет? Нет…

У дяди были волосы гладкие, прямые, небрежно собранные в маленький хвостик. Волосы же этого мальчика казались с виду жестче, да и лежали как-то слишком уж неопрятно. Лица за длинной челкой видно не было.

— Кто ты? — спросила Сарада.

Он не отреагировал.

Глухой, что ли?

Мальчик закончил очищать очередного червя, отряхнул руки и поднялся. Сарада в замешательстве рассматривала его бледные тощие ножки с серыми и желтыми синяками и отпечатками грязи на коленях. Почему-то он даже не попытался убрать с лица волосы.

— Как ты очутилась в саду?

Сарада вздрогнула. Этот же вопрос когда-то задавал ей дядя.

— Ты не пришла, — продолжал мальчик. — Просто появилась. Так не бывает…

— Кто ты? — повторила Сарада дрожащим голосом.

— …люди оставляют следы. Даже если приходят из-под земли. Или с воздуха. За тобой нет следов.

— Где твои родители?

Мальчик перестал говорить. Склонил голову на бок.

— Мама на миссии.

— А отец?

— Отец?

— Где твой отец?

Ребенок так и не ответил. Он присел на колени и стал собирать в одну кучу расползшихся червей.

Шесть-семь лет. В таком возрасте уже ходят в академию. Если его мать на миссии, он тоже должен стать шиноби.

Сарада попыталась в последний раз:

— Как твое имя?

Мальчик уже не слушал ее. У него перед носом существовал другой мир, который занимал его куда больше вопросов всяких незнакомок.

Сарада стянула сандалии, взяла их в руки и прошла сквозь дом. Пусто…

Где же все? Папа, дядя… Карин.

Сарада присела на пороге у выхода и снова обулась.

Странный мальчик.

Она пребывала в томительном неведении. Выжили ли ее близкие? Наруто… Если он жив, то сколько ему?

Смеркалось. Жаркий день отошел, улица остывала. Сарада прошлась по ней вниз, мельком поглядывая на выцветшие рисунки гербов на секциях забора. Заприметив удобный дом, нежилой, как и остальные в округе, она взобралась по стене на крышу, а с крыши поднялась на верхушку водонапорной башни.

Облака на западе отсвечивали желтым. Над скалой Хокаге, на фоне наплывающей на деревню многослойной серой тучи, торчали редкие скелеты недостроенных домов. Сарада присмотрелась к ликам. Первый, Второй, Третий, Четвертый… Цунаде-сама, Нара Шикаку… За расчерченным шрамами лицом Шестого Хокаге долбили лик Седьмого. Черт лица было не различить за лесами.

Нанадайме. Кто Нанадайме?

Сердце пронзила тонкая боль. А если Наруто не стал ее дожидаться? Женился на Хинате, у них Боруто… Сарада помотала головой из стороны в сторону. Нет, она не попала в свое прежнее время. Лицо Нанадайме Хокаге не закончено. Новый район над скалой не выстроен.

Но он все равно мог…

Все указывало на то, что надо наведаться в Резиденцию.

Преодолев расстояние до скалы Хокаге, Сарада незаметно взобралась на крышу Резиденции и глубоко вдохнула густые сумерки. Собравшись с духом, она ухватилась за край крыши, спустилась на карниз кабинета Хокаге… И нос к носу столкнулась с отцом. Саске стоял у окна, сунув руки в карманы штанов. Его глаза расширились от удивления. Сарада редко когда видела Саске таким искренне удивленным, особенно взрослого. Но сейчас отец был всерьез изумлен и растерян. Как и она.

— Папа?!

— Сарада?..

Они синхронно активировали шаринган. Радужка Саске расцвела рисунком Мангеке. Сарада, не желая отставать, пустила на глаза больше чакры, но выжать из шарингана Мангеке не удалось.

Черт. Старое тело. Значит, Мангеке Шаринган не передался?

— Папа, почему ты в кабинете Хокаге?!

Этот Саске больше был похож на ее отца, чем на парня, с которым она столько лет жила бок о бок как с братом, и Сараду тянуло обращаться к нему как к родителю.

— Почему ты жива? — бросил он в ответ. — Почему ты ребенок?

Он воровато глянул по сторонам и заволок ее в кабинет. Сарада спрыгнула на пол и потерла плечо — отец слишком больно сжал его сгоряча.

— Это волна, — буркнула она. — Такое уже было. Когда Итачи… Ну… Ты понял.

— Понял, — ответил он с плохо скрываемым раздражением. — Итачи что-то такое упоминал. Черт…

«Черт»… Ты не рад?

Она испуганно заглянула отцу в глаза. За стеной непроницаемой черноты, полной нервной настороженности, в самой глубине таилось что-то теплое. Сарада усмехнулась.

— Думай, что скажешь Сакуре, — недовольно ответил отец.

— Подожди, а где Нанадайме? — выдавила она давно мучивший ее вопрос.

— Я — Нанадайме.

— Ч-чего?

Сарада нервно поправила очки и внимательнее оглядела кабинет. На спинке стула висел белый плащ Хокаге. Документы на столе были аккуратно разложены по стопкам. Ничего лишнего. Стол Нанадайме-Наруто в старом будущем выглядел совсем не так…

— Где Наруто? — спросила она резко. — Он жив? Если он жив…

…то почему ты Хокаге, папа…

Отец помрачнел.

— Надеюсь.

Сарада нервно глотнула воздух.

Боги… Да что здесь произошло, пока меня не было?

****

Беззащитную спину обдувал приятный прохладный ветерок. Наруто вжимался щекой в горячий полированный столб и неловко пытался найти более удобное положение для рук, безжалостно стянутых на запястьях грубой веревкой. Он ненавидел это бессилие. Зависимость от других… Свобода успела стать чем-то привычным.