Шинген полулежал у нее в ногах и дремал, завалившись горячей мягкой головой ей на бедро. Сарада едва дышала, боясь разбудить младшего брата.

Картина настоящего понемногу прояснялась, но на сердце все еще было неспокойно.

Мама относилась к ней как к давней подруге. Искры взаимопонимания между ними как между родителем и ребенком угасли за те годы, что Сарада пропустила из-за волны. Она все еще считала маму мамой, но вот вся материнская любовь Сакуры отныне принадлежала Шингену. Мама его выносила, выкормила и вырастила лично. Конечно, по сравнению с этими узами гипотетическая дочь из другой реальности казалась Сакуре просто гостьей.

А вот Саске смотрел на нее все так же. С того самого момента, как он узнал о ней правду, его отношение сменилось раз и навсегда в пользу отцовского, и время никак на него не повлияло.

За спиной послышались мягкие шаги. Это вернулся из Резиденции Саске. Одежда и волосы намокли под ливнем, но он не торопился переодеваться. Присев рядом на колени, он положил руку на голову Шингену.

Сарада уставилась на него во все глаза. Во взгляде отца было столько нежности, которую он не удосужился скрыть под маской пренебрежения, что она испытала невольную зависть к брату.

Шинген во сне дернул ногой и чуть сменил позу.

— Я ухожу, — шепнула Сарада.

— Я запрещаю.

Сарада поправила очки.

— Это не обсуждается, папа.

— Значит, ты все-таки узнала. — Саске убрал руку с головы сына и строго взглянул на нее. — Бросай эту затею, Сарада. Ты не можешь освободить его.

— Почему? — воинственным шепотом спросила Сарада.

— Потому что ты — шиноби Конохи. Ты подставишь всю деревню.

— Никто не знает о том, что я вернулась. Я могу сделать все чисто.

— Ему двадцать пять, — не выдержал Саске. — Тебе двенадцать.

— Двенадцать с половиной.

Конечно же, говорил тут про Коноху и шиноби, а сам думает совсем не об этом.

— Что ты с ним будешь делать?

— Не лезь в мою приватность.

— Имею право! — громким шепотом выдохнул Саске. — Я — твой отец.

Шинген заворочался снова и, проснувшись окончательно, проворчал:

— Разорались… разорались…

Сарада сложила руки на груди и отвернулась.

— Не обсуждается, — повторила она уже громко. И вдруг поникла. — К тому же… Столько лет прошло. Может, для него все это уже ничего не значит.

Отец тихо хмыкнул.

— Присмотри за мамой. Не хочу, чтобы опять...

— Знаю.

****

— Карцер уже тебе как дом родной, а, Пастух? — бросил конвоир.

Наруто, ухмыляясь, выполз наружу. За дверцей остался теневой клон — накапливать природную энергию. Печать адски прижигала тело. Наруто с трудом дышал, но все же за несколько дней наловчился удерживать действующего теневого клона — хоть бы и пару часов. Коридоры замка Хозуки все еще были ему незнакомы. Первый день он провел в полуслепоте, остальные три — в карцере.

Ничего, продержаться бы до драки. А там…

По широкой площади, словно серые тени, брели заключенные. Наруто присоединилися к ним. Тени расступились. Вокруг него образовалась неприкосновенная зона. Наруто хмыкнул.

Боятся.

Он все высматривал, не покажется ли где-то поблизости аристократ.

«А если техника не рассеется?» — спросил скептично настроенный Кьюби.

Рассеется. Со смертью пользователя должна!

«Но Эдо Тенсей так не работает».

Это не Эдо Тенсей.

«Но механизм подобен».

— Эй, дядька-аристократ! — заорал во всю глотку Наруто, наконец заприметив свою цель.

Хорошо одетый мужчина, передвигавшийся в тени открытого арочного коридора, остановился.

— Да-да, ты! Я вызываю тебя на поединок, даттэбайо!

Послышался далекий шепоток.

— …Муи-сама… не утруждайте…

Но дядька-аристократ свернул со своего маршрута и вышел на свет.

— Что, Пастух? — сказал он спокойно. — Мало тебе подвигов?

Наруто отчетливо почувствовал в нем ответное желание сразиться.

«Ты под действием его печати завалил десятерых, — хрипло рыкнул Кьюби. — Это уязвляет его гордость».

Мне тоже кажется, что он не против меня проучить.

Наруто с воплем бросился на него. Движение Муи было мгновенным. В бок прилетел чугунный удар пяткой. Внутри что-то хрустнуло. Он отлетел в толпу зевак. Боль отдалась в затылке.

— В таком состоянии тебе меня не одолеть, — заключил Муи.

Наруто толкнули в спину, он снова поднялся на ноги.

— Не попробуешь — не узнаешь, верно?

От пылающей печати дышать становилось все труднее.

Наруто снова налетел на него. Муи незаметно шагнул вперед и ударил его локтем по почкам. Наруто упал на колени, и в тот же миг по его же воле рассеялся теневой клон, оставшийся в карцере. От нахлынувшей чакры отшельника все тело одновременно налилось силой и огнем. В ладони разогнался расенган. Наруто рывком приподнялся и с воплем зарядил расслабившемуся Муи расенганом в спину. Кожа лопалась от жара, но Наруто, захлебнувшись в огне, боли и азарте поединка, сосредоточился лишь на том, как сочно врезался в плоть врага расенган. Муи с криком рухнул на колени. Ослабевшая рука соскользнула. Расенган вспорол идеальную одежку аристократа от бочины до самого плеча, оставляя неглубокую кровавую траншею и рассеялся.

Не дожал. Не выдержал. С чакрой отшельника он мог использовать техники, печать не сумела сдержать такой могучий напор, но все равно воспламенилась — на сей раз по-настоящему. Наруто взревел от боли.

Кто-то плеснул в него водой, и пламя угасло, но тело все равно горело огнем от свежих ожогов. На него накинулась целая толпа стражей. Ему выворачивали и крутили за спиной руки. Другие оттаскивали истекающего кровью аристократа с траншеей в спине.

«Халтура», — сказал Кьюби.

Наруто и самому было до жути обидно. Второй раз такой номер ему бы не удался. Вся надежда была на то, что нанесенная аристократу рана была достаточно серьезна.

Умри, пожалуйста… Твоя смерть станет для меня свободой…

196

— Ты нам не указ, Учиха Сарада, — глубоким женским голосом произнесла Двухвостая кошка.

Она бесшумной тенью скользнула вперед и понеслась над зарослями физалиса к черному силуэту замка на горизонте. Пятихвостый конь презрительно хмыкнул и ринулся следом.

— Еще одна… Безмозглая лошадь, — процедила Сарада и злобно ткнула пальцем очки на переносице. — И как Наруто нашел с ними общий язык?

— У тебя бы не было и шанса, — согласился Курама.

Он сидел позади нее на заднице и скалился, ехидно потешаясь. В отличие от своих сородичей-биджу, он не торопился нападать. Двоих хвостатых на одну тюрьму было более чем достаточно.

— С другой стороны… — рассуждала Сарада. — Если эти глупые звери все там разнесут, Коноху точно никто не заподозрит. А попадутся в ловушки — не моя проблема.

— Твоя, — сказал Курама.

— Это еще почему?

— Потому что Наруто обязательно пойдет их спасать.

Сарада деликатно выругалась.

Впереди послышался грохот: это Гоби, размахнувшись, ударил всеми пятью хвостами в стену высокой толстой башни.

— На каждого заключенного наложена печать. Комбинация катона и фуиндзюцу. Шиноби, скованный этой печатью, не может использовать чакру и покинуть периметр замка Хозуки тоже не может — загорается.

— Кто накладывает печать?

— Смотритель тюрьмы — некий Муи.

— А ты неплохо осведомлен.

Кьюби фыркнул.

— Между мной и второй половиной есть связь. Вот почему.

— Вот как… Спасибо. Я пошла.

— Удачи.

Сарада с удивлением уставилась на протянутый гигантский кулак. Губы сами собой расплылись в улыбке. Сарада приложила свой крошечный кулак к лапище Лиса и устремилась вперед к замку сквозь заросли физалиса.