Ощутив ее негодование, Йондайме сказал:

— Успокойся. Он в надежных руках.

Панический страх потерять Наруто глушил любые попытки Четвертого успокоить ее. Сейчас, когда Сарада зашла так далеко, она просто обязана была находиться рядом; должна была точно проконтролировать, что Наруто будет в порядке.

— Зачем?! — заорала Сарада, не замечая слез. — В надежных руках… Это в каких руках? Никаким рукам доверять нельзя! Я должна…

Четвертый взял ее за плечи, чтобы сохранить дистанцию и не позволить приблизиться к нему.

— Я — его отец, — сказал он немного строго.

На удивление, это сработало. Сарада отшатнулась и чуть остыла.

— Это техника Эдо Тенсей? — спросил Йондайме, наконец добившись внимания. — Как тебе удалось призвать меня? Я ведь принес свою душу в жертву Шинигами.

— Орочимару взломал Шики Фуджин, чтобы вернуть свою душу. Освободил заодно и вас.

— Вот оно как? — искренне изумился Четвертый. — Поразительно.

Орочимару внутри загордился и полез было говорить, но Сарада его оттолкнула.

— Значит, про Обито — правда, — жестко сказал Хокаге.

Сарада поразилась тому, как легко менялся его голос. Из интонаций почти детского любопытства в строгий тон, которым впору было объявлять приговор.

— Моя ошибка, — добавил он. — Мне с ней и разбираться.

Сарада не успела даже открыть рот. Хокаге исчез, а она осталась одна на продуваемом ветрами утесе.

180

Итачи остановился на крыше на полпути к госпиталю и призвал своего посланника. Дайса с карканьем сорвался с его руки и стал метаться над крышей, возмущенно каркая. Он был чем-то встревожен.

Сарада использовала Котоамацуками?

— Дайса, — приказал он. — На плечо.

Ворон сделал круг над его головой и нехотя плюхнулся на плечо. Щеку задели мягкие крылья.

Настроение Дайсы менялось внезапно и совершенно необъяснимо. Итачи с детства гадал, что творилось в голове у этого проблемного существа, и никаких очевидных закономерностей не обнаружил. Он не любил метафоры, но личный посланник стал для него аномалией и исключением из правил. Итачи казалось, что внутри черепушки Дайсы скакал кубик и поведение птицы основывалось на том, что там всякий раз выпадало: чет — лезет ластиться, нечет — норовит ущипнуть. Потому он дал своему ворону такое имя.

Итачи пересекся линией взгляда с шаринганом Шисуи и заглянул в измерение таймера. Шкала была полной. Сарада не использовала Котоамацуками. Тогда он призвал Дрошу. Второй таймер запаздывал, но одно можно было сказать уверенно: Котоамацуками точно никто не применял.

В груди похолодело.

Что происходит? Наруто в госпитале. Кьюби в Наруто. Котоамацуками не разряжен.

Что-то одно было неверно.

****

Земля протяжно задрожала от появления Гедо Мазо. Обито оглядел с высоты статуи зеленый ковер леса, укрывший землю до самого горизонта. Отличное место, чтобы воплотить в жизнь свой план. Правда, применить Цукуеми можно было только с приходом ночи, но начать подготовку можно было и сейчас.

Никто не явится сюда и не помешает.

Какаши потратил много чакры, и восполнить ее было неоткуда, а Учиха Сарада и мокутон пространственным ниндзюцу не владели.

Последовательность печатей… Он подбирал их интуитивно. Риннеган хранил связь с Гедо Мазо, и Обито сам понимал, как следует направить чакру, чтобы подчинить статую и заставить ее совершить превращение.

Он завершил серию печатей. Исполин взревел. Выпучив глаза, статуя схватилась руками за голову и закачалась из стороны в сторону. От бешеных выбросов энергии взорвалась земля. Осколки породы, вырванные с корнем деревья подлетели в воздух, да так и зависли, словно время вокруг Гедо Мазо исказилось и тормозило.

Обито укрылся на дереве в отдалении и наблюдал за превращением. Сосуды в глазах великанской статуи полопались. Из глазниц густо хлынула кровь. Пасть расклеивалась, в шкуре на щеках прорезались дыры, будто в растянутом тесте.

Уже давно пришло время воскресить Мадару, но Обито тянул с этим, покуда возможно было. Ощущение власти над этой безмозглой скотиной, вобравшей в себя силу десяти биджу, пьянило его, и пока не было Мадары, все это безраздельно принадлежало только ему. Вероятно, как-то так должен был чувствовать себя человек, повелевающий грозой. Вот только Десятихвостый был сильнее грозы. Да и Обито допускал, что он сам давно не человек. Такой силой обладали только боги.

Необходимость призвать Мадару немного притупляла пьянящее чувство власти. Этот трухлявый старик мешал его триумфу, но что-то внутри все равно заставляло Обито придерживаться того самого первоначального плана. Пусть и с мелкими отклонениями.

Присутствие за спиной обнаружилось внезапно. Обито ощутил его с непозволительным опозданием: за миг до того, как расенган, просверлив в его спине дыру, взорвался. От дикой боли в ране он на мгновение разучился дышать.

Как?!

Разорвавшаяся чакра парализовала тело. Обито слишком привык прятаться от атак в измерении Камуи. Неуязвимость казалась ему чем-то самим собой разумеющимся.

Он торопливо убрался в измерение Камуи. Тьма карманного мирка немного успокоила его. Обито сделал глубокий вдох. Боль обострилась. Здесь, вдали от перерождающегося Джуби, он чувстовал себя не богом, а тем, кем он был на самом деле: рассыпающимся инвалидом. Искусственную руку потерял в бою с Сарадой. Мышцы все еще тормозили от яда, даром что Зецу помог его выкачать. Да еще эта рана на спине… Боль просто сводила с ума.

Кто это был?

Расенган — коронная техника джинчурики Кьюби. Разработка Йондайме Хокаге. Оба — и отец, и сын — должны были быть мертвы. К тому же Наруто не владел техниками перемещения, он… нет, вряд ли он мог. Разве что Какаши…

Обито перебирал догадки, но чувствовал, что в глубине души уже давно все понял. Его уже однажды достали этим приемом. И чакра была знакомой.

Сенсей…

В его идеальном плане появилась брешь.

К черту Какаши, Сараду… Они уже выдохлись. Но Йондайме Хокаге мог доставить немало проблем.

Неужели Эдо Тенсей?

Разумеется, Сарада обучалась у Орочимару. Она должна была знать подобные техники. Но где она взяла жертву? Поблизости был только мокутон.

Обито хмыкнул.

Недооценил я тебя, Сарада.

Троица Учиха… Обито всегда знал, что самым опасным из них был Итачи, потому что играл не по правилам и еще потому, что ему невозможно было запудрить мозги. Саске был силен, но предсказуем. Он сам сотворил себе принципы и управлялся ими. Эти принципы было несложно вычислить и обратить себе на пользу. Обито до последнего полагал, что Сарада такая же, как и Саске. Было в ней прямолинейное правильное упрямство. Но воскрешенный Четвертый Хокаге был условно живым доказательством того, что Сарада пошла против своих же правил. Это делало ее опасным противником.

Впрочем, и одного сенсея было достаточно для того, чтобы все испортить.

Обито потянулся целой рукой за спину и посмотрел на дрожащую окровавленную ладонь. Плохо. Он проглотил несколько таблеток, которые должны были хоть немного загасить боль.

Надолго оставлять Минато-сенсея с Десятихвостым было нельзя. Обито не имел понятия, как учитель может остановить возрождение Джуби, но он знал слишком много опасных техник. Опытен, невероятно быстр. И без видимых уязвимостей, ведь тела воскрешенных восстанавливались.

В прошлом сражении у Обито был только один козырь против него: новорожденный Наруто. Но вот мертвый Наруто уже не мог быть козырем.