Так он предатель.

Итачи уже представлял, о чем пойдет речь дальше.

— Значит, моя миссия избавиться…

— Я не закончил, — ледяным тоном перебил Данзо.

Итачи смутился. Маска бесстрастности, которую он с таким трудом поддерживал, едва не раскололась. Выдерживать давление Данзо было сложно. Итачи мысленно сочувствовал Сараде. Очутись перед Данзо обычный гражданский — он впал бы в истерику от одного его вида, таким гнетущим был образ лидера Корня. Будто сущность его была всецело соткана из живой тьмы, концентрированной, даже густой. А Сарада осталась с ним вчера один на один… Хотя нет, еще этот Анбу в тигриной маске. Но так даже хуже.

Саске, почему ты не следил за своим ребенком? Я не могу воспитывать и тебя, и твоих потомков, потерявшихся во времени.

Данзо продолжал взглядом прощупывать Итачи, пытаясь найти брешь в его показной бесчувственности, чтобы всеми силами ударить по ней, сломать внутренний стержень и подчинить его волю.

— Если не рассматривать его связь со Скрытым Туманом, то он отличный шиноби. Его любят соратники. Он пользуется доверием Хокаге.

Зачем ты это говоришь? Чего добиваешься?

Данзо, словно паук, плел вокруг него свои сети. Неторопливо, окольными путями подкрадывался и расставлял ловушки. Это раздражало.

— У него есть жена и дети…

— Я понял, — перебил Итачи.

Но тут же пожалел о своем порыве. Кажется, это было той самой брешью.

— Прошу прощения. Ты проницателен. Мой рассказ был излишним. Но я преследовал лишь одну цель: помочь тебе получше узнать его.

К чему мне знать его? Предатель — есть предатель. Миссия — есть миссия. Я все равно ее выполню, будь он отец семейства или хороший товарищ.

— Убей его.

— Хай.

Уголки тонких губ Данзо приподнялись.

— Учиха Итачи. Я убежден, в Анбу тебе самое место. Для этой миссии ты можешь взять одного напарника. Возьми того, кому доверяешь больше всего. Выбор оставляю за тобой.

Данзо подошел еще ближе и заглянул ему в лицо.

— Мир сам по себе — штука сложная… Его очень трудно создать, но еще труднее удержать.

Недоброе предчувствие охватило Итачи, но ни единый мускул не дрогнул на его лице. Нельзя было выдать свои истинные мысли и мечты. Не этому человеку. Не Данзо. Хотя с каждым словом Итачи чувствовал, что его раскусили: Данзо озвучивал ответ на невысказанные вопросы, терзавшие его с самого детства.

Глубоко в душе Итачи всегда желал только мира. Эта мечта стала его основой и стержнем. Итачи не верил, что искусство шиноби было создано исключительно для разрушения. Он развивался и трудился с одной единственной целью: стать самым сильным шиноби и остановить все войны. Ведь правда же, если в мире не будет никого сильнее, к его словам прислушаются?

Данзо, вычислив это, бил по больному. Вплетал свои мысли в канву близкой Итачи веры, чтобы посеять в его душе зерно верности Корню. Заставить поверить в путь Тьмы.

— Перемирие между странами — вещь временная и хрупкая, оно было бы невозможно, если бы не те, кто поддерживает мир из тьмы, принимает на свои плечи всю тяжесть и грязь, безжалостно избавляется от любой угрозы, способной вылиться в новую войну.

Данзо положил руку ему на плечо и заглянул в глаза. На дне его души клубилась живая бездна.

— Не прячься от меня, Итачи. Я вижу тебя. Вижу, чего ты желаешь. Мечта об истинном мире — вот что заставляет тебя страдать.

Итачи с трудом сдержался, чтобы не скривиться от тошнотворного запаха: дыхания Данзо. Этот человек беспардонно ковырялся в его душе и мыслях и вываливал на поверхность все самое сокровенное, то, что Итачи так тщательно прятал.

— Принести настоящий мир на наши земли могут лишь существа, полные мрака. Поэтому присоединяйся ко мне, Учиха Итачи.

13

— Шисуи-кун, — укоризненно сказала бабушка Микото. — Что произошло?

Сарада немного пришла в себя, самостоятельно сползла с рук Шисуи на порог и буркнула:

— Спасибо.

Шисуи сконфуженно почесал затылок.

— Простите, Микото-сан. Кажется, мы перестарались.

— Сарада, на тебе же живого места нет. Шисуи-кун, это ты сделал?

— Нет. Это Итачи.

Он торопливо выскользнул из прихожей.

— Доброго дня вам!

— Шисуи-кун! — воскликнула бабушка и проворчала тихонько: — Вот бессовестные.

Она коснулась подбородка Сарады и осмотрела ее лицо.

— Нет, ну слов нет. Бессовестные. Идти можешь? Давай-ка на кухню.

Сарада стянула сандалии и медленно направилась за бабушкой. Она присела на колени у обеденного стола. Бабушка сунула ей в руки чашку с травяным чаем.

— Я сама виновата, Микото-сан, — пробормотала Сарада. — Я хотела продолжать тренировку.

Та лишь покачала головой.

Сараду лихорадило. Все тело было покрыто синяками и ссадинами. При неуклюжем движении отзывались тупой болью ушибы, левая рука чесалась от ожога техникой Великого Огненного Шара. Сарада дышала горячим паром травяного чая, а в голове бродили кругами спутанные мысли, и никакого желания разбираться с ними не было. Что-то мягко легло на озябшие плечи: Микото укутала ее в свой теплый клетчатый платок.

— Давай-ка руку.

Сарада в замешательстве протянула обожженную руку. Бабушка открыла небольшую баночку, смазала ожог мазью и замотала бинтом.

— Ох Итачи же, ох и Итачи, — приговаривала она.

И Сараде вдруг показалось, что она на своем месте. Все было именно так и должно было быть: она в этом доме, в этой семье. Будто и не было никакого будущего, сумасшедшего путешествия сквозь время.

Ложь Итачи в каком-то смысле убедила даже ее саму.

****

— Так, значит, убийство, — задумчиво пробормотал Шисуи.

Они сидели на утесе, на своем привычном месте, о котором никто кроме них не знал. На дне ущелья текла река Нака, и как раз под местом их встречи ее течение было особо бурным.

— Данзо разрешил мне взять одного напарника, того, кому я доверяю больше всего. И я сразу подумал о тебе, — признался Итачи.

— Кохината Мукай — отличный шиноби, — сказал Шисуи и снова погрузился в раздумья. Немного погодя он снова заговорил: — Нет, нет… Не могу поверить, что он связан с Туманом.

— Знаю, я не имею права просить тебя об этом. Но мне больше не к кому обратиться.

Шисуи снисходительно улыбнулся:

— А все потому, что ты не ладишь с людьми. Мукай происходит из клана Хьюга, их семья ответвилась много поколений назад. Так что он очень хорош в тайдзюцу.

— Значит, нужно сражаться на дальних дистанциях.

— Он очень опытен. Я не думаю, что он позволит тебе это.

У Шисуи было такое задумчивое лицо, словно в его воображении уже разворачивалась предполагаемая битва с Мукаем. Это было хорошим знаком.

— Ты пойдешь со мной?

— Конечно. Тебе ведь больше не на кого рассчитывать, — Шисуи шутливо ткнул его кулаком в грудь. — Мой маленький необщительный друг.

От легкого толчка в грудь Итачи почувствовал прилив тепла и благодарности. Шисуи был его лучшим другом. Всегда поддержит, поймет. И никогда не предаст. О таких друзьях можно было только мечтать, и Итачи был благодарен судьбе за то, что шесть лет назад во время тренировки в роще к нему подошел этот сверхдружелюбный ниндзя. Шисуи стал его проводником в мир шиноби и вообще в жизнь. Он научил его многим техникам и приемам. Он всегда знал, что делать и как поступить будет правильнее всего. Шисуи был потрясающе силен, и тренировки с ним позволили Итачи самому стать сильнее и превзойти своих сверстников еще до поступления в академию. Друг был для него примером и почти что старшим братом; Итачи не испытывал нужды в общении с другими людьми, потому что они уступали Шисуи во всем, и, следовательно, на них не было смысла тратить свое драгоценное время.

— На самом деле я мечтаю, чтобы ты вступил в Анбу, — неожиданно признался Шисуи.