****

Саске усердно гипнотизировал камень.

Как тогда с Дейдарой. Только еще…

Катон!

Сквозь глазное яблоко прошел импульс, совсем не так больно, как раньше, просто ощутимо. Камень охватило черное пламя. Саске довольно наблюдал за ним. Теперь он точно был не слабее брата. Даже сильнее.

— Можешь использовать Аматэрасу, — подвел итог Итачи. — Глаза помнят.

Саске провел рукой по щеке и посмотрел на свои пальцы. Крови не было. Почему-то он опасался, что рано или поздно она появится вновь.

— Но тогда почему не могу Цукуеми?

— Ты пробовал?

Саске кинул быстрый косой взгляд на брата, отвернулся к забору и ответил небрежно:

— Хотел понять предел своих сил.

Итачи промолчал. Саске знал, что это жестоко: отбиваться от вкрадчивых попыток брата воззвать к его совести, используя те же слова, которые тот сам когда-то ему говорил. Но это все же был лучший способ избежать нудных лекций.

— Если ты не можешь использовать Цукуеми, значит, тебе чего-то не хватает.

— Чего?

— У тебя нет таланта к гендзюцу.

— Правда?

Саске фыркнул. Он — Учиха. В Конохе сейчас не было пользователя гендзюцу лучшего, чем он, кроме Итачи. И это называется «нет таланта»?

— Правда. Любые твои гендзюцу сильны врожденно, но они мощные и короткие. Ты боевик и используешь иллюзии как оружие.

— Гендзюцу и есть оружие.

— Но Цукуеми не просто оружие.

— Просто очень сильное оружие.

— Нет. Потому ты и не можешь использовать Цукуеми. Ты не понимаешь его сути.

— Объясни. Я пойму.

— Тебе это не нужно, Саске.

— Может, я сам буду решать?

— Решай. Но что тебе объяснять, решать буду я.

Итачи поднялся и ушел в дом. Саске посмотрел на догорающий камень. Правый глаз чуть напрягся, но тоже не больно. Остатки пламени выстрелили вверх острыми шипом и упали обратно на землю, расплескались по траве.

Хватит.

Язычки стали меньше. Черный огонь погас.

****

Итачи сидел на коленях в своей комнате и смотрел на птиц. Дроша вразвалочку гулял по татами, Дайса начал слабо поклевывать протянутую к нему руку.

«Акацуки» начали действовать, а это означало лишь одно: Учиха Мадара выжил. Главный враг, которому Итачи был обязан своей силой. Они годы существовали в состоянии холодной вражды. Толкались плечами, борясь за влияние над Нагато. Итачи делал все, чтобы незаметно вставлять «Акацуки» палки в колеса, и Мадара не решался выступить против него в открытую. Как не решался на обратное и сам Итачи.

Они имели за душой множество секретов и путей отступления. Победил бы тот, кто припас больше. Однако никто из них не мог быть уверен в том, что в выигрыше окажется именно он. Нарушение напряженного нейтралитета могло обернуться гибелью, а с ней и крушением всех планов. Итачи не был готов так рисковать. Мадара, как оказалось, тоже.

Итачи владел страшным оружием — наследием Шисуи. Один заряд Котоамацуками он берег для Мадары. Другой — для Саске, если тот вдруг пойдет кривой дорогой. Однако Шисуи использовал Котоамацуками около десяти лет назад на его отце, а без тела родного носителя глаза восстанавливались очень уж долго. Итачи нашел, как отслеживать их готовность. Он уже давно запечатал в шаринганы Дайсы и Дроши гендзюцу, сотворенные на основе фуин и частично своего Цукуеми. Саске об этом не знал — он вообще не подозревал о наследии Шисуи. Сарада как хранитель воронов, попытавшись самостоятельно настроить технику глаз Шисуи под себя, узнала бы. Но следов настройки Итачи не обнаружил, а потому пришел к выводу, что Сарада ничего не знает о счетчике.

Счетчик восстановления работал давно. Но этого было мало. Восстановление глаз перешло в последнюю стадию, и Итачи решил, что наступило время добавить к счетчику алгоритмы дистанционного управления, а также настроить само Котоамацуками.

Итачи закрыл глаза и сконцентрировался. Воображение воспроизвело ему узоры фуиндзюцу. Ориентируясь на них, он направил чакру на создание техники.

Война с Камнем — отвлечение внимания. Самый мощный удар нанесут по джинчурики и их охране. Сарада должна знать о том, что у нее есть дополнительное оружие — эти птицы.

За стенкой перемещалась Карин. Итачи, закончив технику, поспешно прервал призыв. Нечего ей было видеть Мангеке Шисуи. Девушка просочилась в комнату и тихонько закрыла за собой створку седзи. Сомкнула ноги, потерла колено об колено. На ее щеках запылал румянец. Карин сняла очки и стала грызть дужку с каким-то особенно многозначительным видом. Итачи распознал скрытый посыл. Существа противоположного пола использовали эту модель поведения для передачи сигнала о готовности размножаться.

Карин никогда не говорила прямо. Она упорно совершала один и тот же ритуал соблазнения, вероятно, ожидая, что избранник откликнется и донесет до нее свое согласие размножаться похожим образом.

— Чего ты хочешь, Карин? — спокойно спросил Итачи.

Он успел привыкнуть к присутствию девушки и позволял себе в отношении нее снисходительную вежливость. Карин помогала сенсорикой, медициной и еще по мелочам, а Итачи позволял ей жить в их доме и считал этот обмен вполне справедливым.

Девушка стала подкрадываться к нему ближе, продолжая посасывать дужку очков.

Главное не позволить ей прикоснуться. Несопротивление она расценивает как согласие.

Некогда было потакать животным прихотям Карин. Нужно было написать письмо Сараде.

— Карин. У нас есть бумага?

Она остановилась, сердито нацепила очки обратно на нос и буркнула:

— Есть.

Итачи проследил за ее уходом с твердой уверенностью: через минуту-другую Карин вернется с бумагой.

****

Комната погружалась в сумерки. У окна послышался шорох. Сарада развернулась, на ходу активируя додзюцу, и швырнула на звук сюрикены. Заползшую в окно крупную сколопендру пригвоздило к стене в трех местах. Она беспомощно извивалась и помахивала свободным хвостом с ядовитой иглой на конце.

Сарада ткнула пальцем очки.

«Соскучилась, Сарада?» — сказал Орочимару в голове.

За противный слащавый голосок его при каждой беседе хотелось задушить, но Сарада в очередной раз сдержалась. Душить разум Орочимару было неудобно.

Как там твои исследования?

«Различия есть, но их слишком много. Непонятно, что из этого может тормозить созревание Вечного Мангеке».

Полагаю, это не все, что ты хочешь мне сказать.

Орочимару ухмыльнулся.

«То, что я хочу сказать, тебе может не понравиться, Сарада».

У меня даже появились догадки...

«Понять, какие наборы меток нужны для Вечного Мангеке, можно только на практике».

...и мои догадки оказались верны.

«Итачи далеко. Но есть ты. Если ты снимешь печать…»

Итачи и Саске поменялись глазами — это условие пробуждения Вечного Мангеке. Что бы ты ни менял в моих глазах, Вечного Мангеке из них не получится, а значит, ты пытаешься задурить мне голову. Опять».

«Ты все еще не поняла, Сарада?»

Сарада занервничала. Чего это она не поняла? Неприятно было чувствовать себя слепым котенком. Тем более в споре с Орочимару, желающим завладеть ее телом.

«Если моя теория верна, то пересадка глаз не нужна».

Но это работает!

Орочимару рассмеялся.

«Это работает. Крыс можно убивать микроскопом. Но много ли в этом смысла? Я уверен, что Вечный Мангеке — это не дар свыше, а нормальное состояние Мангеке Шарингана. Твои сородичи просто нашли занятный способ раскрывать его полностью. Но это отнюдь не значит, что этот способ единственный».

С чего ты взял, что обычный Мангеке — состояние ненормальное?