Анко скривилась и вновь взлетела на дерево.

Я же говорила, что половина точно отсеется. Отсев пошел.

Солнце скрылось, и полигон погрузился во мрак. Истек один час, за ним другой… В Лесу Смерти просыпалась ночная жизнь.

Интересно, Шисуи нашел его?

Но тут с новой силой стала жечь метка. Анко остановилась и рухнула на колени, зажимая ладонью Проклятую Печать. Это значило только одно: учитель близко. Перетерпев приступ жгучей боли, Анко поднялась и бросилась бежать. Чем ближе он был — тем сильнее горела печать на плече.

«Увижу его и что я сделаю? — лихорадочно думала Анко. — Что я могу сделать? Все равно погибну. Тогда какая техника может… Точно. Она…»

Проклятая Печать горела все сильнее и сильнее.

Близко. Очень близко. Быстрее, пока не ушел!

Анко спрыгнула во тьму леса, как в черный бездонный колодец, и приземлилась на широкий поваленный ствол. Несколько рывков отделяли ее от учителя.

…Орочимару врос в дерево вверх тормашками. Половина тела увязла глубоко в стволе, на поверхности виднелись только грудь и голова. Длинные волосы проросли в кору, словно пустили корни. Кожа лица смялась, морщинилась, будто оплавилась, и клочьями сползала, обнажив белую кожу вокруг единственного глаза с желтой радужкой и тонким змеиными зрачком.

— Давно не виделись… Анко, — произнес знакомый голос.

Сенсей.

— Ты считаешься особо опасным преступником S-класса. И я убью тебя, даже если это будет стоить мне жизни, — объявила Анко, собрав в кулак всю свою решимость.

Она была готова к смерти.

— Это мой долг. Я была с тобой, обучалась у тебя… Орочимару!

Между пальцев появились сенбоны, и Анко замахнулась, но учитель вдруг выпучил глаза и выстрелил прямо в нее своим неестественно длинным языком. Она едва увернулась, отскочила вверх и затормозила, удерживаясь на мшистом стволе с помощью чакры, скопленной в ступнях. Запястье стянуло нечто холодное, мокрое и скользкое. Иглы выскользнули из онемевших пальцев. Анко не успела опомниться, как чертов язык дернул ее вниз, срывая со ствола. Она перегруппировалась в полете, приземлилась на ветку и выпустила из свободной руки четырех змей. Они с грохотом ударились в ствол.

— Не уйдешь, гад!

Анко с силой дернула рукой, обвитой змеями, и целиком вырвала тело учителя из древесины могучего дерева. Орочимару пролетел у нее над головой, раскинув в полете руки и ноги, и стукнулся спиной о ствол противоположного дерева. Анко с отвращением взглянула на его оплавленное лицо, ехидно-блаженное и совершенно безумное. Он получал удовольствие от этого?

Будто и не человек вовсе…

Мерзкий язык наконец отпустил запястье. Анко бросилась на неподвижного наставника, пока тот не успел опомниться, и с воплем пригвоздила кунаем к дереву свою ладонь и его.

Руку прострелила резкая боль.

— Попался.

На коже выступил холодный пот.

Вот и закончилась твоя жизнь, Анко.

— Орочимару… Я одолжу твою левую руку.

Одной ногой она уже мысленно была там, за гранью, откуда никто не возвращается. Брошенная девочка, отвергнутая собственным учителем. Ей было страшно умирать, но осознание того, что они погибнут вместе, придавало ее смерти возвышенный смысл. Она боялась его, но всю жизнь тайно мечтала о встрече. Хотела увидеть вновь. Хотела убить его сама, чего бы это не стоило, потому что, если бы все же удалось — осуществились бы одновременно обе мечты Анко: желание защитить Лист и желание одолеть учителя, который посчитал ее слабой; доказать Орочимару, что она достойна называться его ученицей, потому что сумела убить его, тогда как никто другой не смог.

Анко прижалась пальцами к пальцам руки Орочимару, формируя печать «петух». Золотой глаз со змеиным зрачком посмотрел вниз.

— Эта печать…

Он понял.

— Да. Мы умрем вместе.

По телу разливался предсмертный покой.

Анко зажмурилась.

Сейчас. Техника…

Что-то больно ударило ее по руке. Мелкое, будто камень… Кость заныла пульсирующей болью, и Анко отдернула руку, стиснув зубы.

— Анко, нет! — послышался вдалеке знакомый голос. — Это клон!

Она испуганно взглянула на учителя. Его изуродованное лицо растянулось в широкой ухмылке. Орочимару захохотал. Тело поплыло. Рука прибитая кунаем к дереву, ощутила ладонью пустоту. Грязь струилась меж пальцев, смешиваясь с кровью. Анко сцепила зубы, едва не плача, выдернула из руки кунай и обернулась.

Орочимару стоял позади нее. Одним движением он сорвал с лица чужую кожу. Все такой же бледный, красивый, молодой. Время не касалось его. Орочимару улыбнулся немного злобно и открыл было рот…

…но что-то просвистело в воздухе, сбивая его с широкой ветви.

Учиха Шисуи.

Успел. Отыскал и ее, и учителя, и прервал смертельную технику, метко швырнув камешек в руку, которой Анко пыталась сложить печати.

Саннин в полете выпустил длинный язык, пытаясь ухватить невидимого парня, но из тугой ленты языка вдруг брызнула кровь. Отсеченный язык отвалился и стал падать вниз. Орочимару проворно смотал обратно обрубок, из конца которого полезли мелкие змеи: они закрыли рану и сформировали на ее месте новый кончик языка.

Он приземлился на ветвь ярусом ниже.

Из-за облаков выступила луна и холодный свет упал в глухую чащу Леса Смерти. Проклятая Печать вдруг ожила. Жжение… дикая боль… И змеиный шипящий шепот где-то над ухом или в голове:

«Недавно я наградил кое-кого такой же проклятой печатью».

Даже если и над ухом, она не могла пошевелиться — тело парализовало.

— Кто бы он ни был, — выдохнула Анко. — Он умрет.

Сошла с ума. Говорю сама с собой.

«Это правда, выживают лиш-шь десять процентов. Но, как и ты, он может остаться в живых-х».

Бой ярусом ниже набирал обороты. Орочимару хищно оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть в лунном свете Шисуи, но Учиха исчез. А в следующее мгновение Орочимару рухнул на колени, истекая кровью. Глубокие раны покрывали его тело. Руки отваливались кусками, будто их нашинковали. Из вспоротого живота и грудной клетки водопадом хлестала кровь, внутренности вывалились, слипшееся с обрывками ткани одежды. Еще секунда — и на месте учителя осталась лишь кучка нарубленного кровавого мяса и ошметки кимоно.

Так вот что за Телесное Мерцание. Дьявол, его же не видно. Вообще не видно!

Истекающая кровью куча мяса вдруг распалась на клубок змей. Часть змей просочилась в древесину ветви. Другие соскользнули и рухнули с высоты вниз, во тьму.

Замена. Успел подменить себя.

Расползшиеся змеи снова стали вылезать на поверхность, но уже не из одной ветви, а из деревьев по всему лесу. И их было гораздо больше, чем прежде. Они все лезли и лезли. Сплетались, расползались. Мерзко шипели. Шисуи где-то притаился, наверное, выискивал настоящее тело Орочимару среди сплошного змеиного клубка. За несколько минут все широченные стволы и ветви на нижних ярусах были покрыты змеями и шевелились, будто живые. Некоторые гады уже доползали к ней, но Анко швырнула в них сенбоны, и змей пришило иглами к коре: они извивались, но не могли сдвинуться с места.

«Он станет великолепным шиноби, не то что ты, — нашептывал голос Орочимару в голове. — В нем течет кровь Учиха. Такое красивое молодое тело. Саске-кун отлично подходит на роль наследника».

А в следующий миг в лунном свете на долю секунды появился Шисуи, и на том же месте развернулся огненный смерч. Анко отшатнулась и вжалась в ствол. Лицо обдало жаром. Раскаленный воздух дрожал. Пламя закручивалось вокруг эпицентра и распространялось все глубже в лес, все ниже… С криком вверх взвилась огромная стая птиц, спасаясь от пожара.

Стало очень светло. Шипения змей слышно не было за треском и гулом пожара. Анко завороженно наблюдала за огненным танцем техники Шисуи.

«Делай что хочешь, но не прерывай экзамен. А заберешь мою игрушку — будет расплачиваться вся деревня», — шепнул напоследок голос.

Немного погодя, огонь начал гаснуть. Кое-где догорали одинокие язычки пламени. Лес снова заполнила густая тьма.