— И что, часто бывает? — машинально поинтересовался Невский.

— Ну, часто не часто, но случается, чего уж там. И нераскрытые убийства есть. Да как везде!.. Вообще — событий хватает, даже слишком. Взять того же Мостова!

Невский повернул голову к водителю.

— Вы сомневаетесь, что найдут убийцу?

— А чего сомневаться? Преступник, может, сейчас в отделении сидит, тепленький, только и ждет. Нет, я о другом!.. — Птучка остервенело крутанул руль, объезжая гигантскую лужу. — В такую вот заедешь — все равно что колесом в открытый люк канализации, — пожаловался он. — Жуткая дорога. А чинить — всегда потом, все некогда!.. Хоть кто бы из начальства долбанулся тут разок!.. Уж, может быть, тогда.

— Вот это маловероятно, — усмехнулся Невский. — Там, где поджидают неприятности, начальство не бывает. Посылают замов. А тем, в сущности, плевать. Начальство же руководит издалека, из кабинетов. Оттуда легче ничего не замечать, но выглядеть особенно солидно. Но вы что-то начали рассказывать?

— Да, собственно, я вспомнил о другой истории. Так, знаете, на память вдруг пришло. Я, конечно, не берусь вот так-то утверждать, что именно в Мостова. Дело темное. Но!.. Майор, правда, дело закрыл.

Невский заинтригованно уставился на Птучку.

— Хм, опять Мостов? Какой он вездесущий. Прямо пуп вселенной!

— Ну, какой он пуп!.. — Птучка неопределенно улыбнулся. — Просто город небольшой, и все тут друг у друга на виду. И если что случится. Говорить потом готовы год. А ведь Мостов был как-никак директор.

— Что же все-таки у вас произошло? Мне интересно. Или это следственный секрет?

— Да почему секрет?! — пренебрежительно пожал плечами лейтенант. — Я ж говорю: закрыли дело, точка! А история такая. В конце мая, в этом году, Мостов устроил пикничок на речке — с разными полезными людьми, не буду называть их, это роли не играет. Пятница, хороший теплый день. Ну, приехали они на двух машинах, разложились, как заведено, в тени, на бережку закуска там, выпивка, все чин-чином. Городские шишки, этих — тронь!.. А на другом берегу, как раз напротив, заросли кустов — густые, и не продерешься. Вот, стало быть, началась гулянка, все только-только разогрелись — тут-то из этих самых кустов и бабахнули. Несколько раз. Из пистолета — потом проверяли. Пули только по дереву чиркнули — над самой головой Мостова. Сантиметров бы на пять пониже — и до свиданья. С Мостовым, ясное дело, сердечный припадок случился — прямо там, у реки. Крики, паника. Ну, какой тут пикничок?! Слава богу, машины были. Отвезли его в больницу, две недели отдыхал.

— А кто стрелял?

— Вот — до сих пор неизвестно, — с непонятной торжественностью, словно в том была его личная заслуга, отозвался лейтенант. — Ведь не будет же преступник, как дурак, сидеть в своей засаде! Смылся сразу. В суматохе-то никто его и не заметил. И не мудренно!

— Почему вы решили, что преступник был один? — быстро спросил Невский.

— Потом уж выяснили, через несколько часов. С собакой все кусты обшарили, нашелся даже след, а у дома летчика — потерялся. Как говорится, ни тпру, ни ну!.. Концы в воду. Два месяца проваландались, а после дело-то и прикрыли. Шуму, правда, было много. Разговоры, слухи. Да все — вздор!

— А летчик-то откуда взялся? Этот кто еще такой? — с изумлением спросил Невский.

Клубок фактов, судя по всему, начинал запутываться самым необыкновенным образом.

— Откуда летчик? — повторил Птучка. — Здесь, в городе, живет. Это Ломтев, Александр Александрович. На вертолете работает — в нашем городском хозяйстве. Уже лет десять, вероятно. Крепкий, толковый мужик, депутат. Мне с ним сталкиваться приходилось — не по службе, вы не думайте. Так, разные житейские дела. Очень толковый, говорю вам. Правда, жмот большой, но это ладно. Все не ангелы. В ту пятницу он был как раз на вылетах, мы выясняли.

— Понятно. У Ломтева — алиби.

— Да он вообще тут ни при чем! — горячо воскликнул Птучка. — Я вам точно говорю. И потом. у него в апреле такое горе случилось.

— А именно?

— Жена повесилась.

— Довел?

— Ну, вы даете, Михаил Викторович!.. С таким-то мужем — жить да жить! Как у Христа за пазухой.

— Да? Интересно. А с чего же она вдруг?

Птучка глубоко вздохнул и тотчас резко крутанул баранку, объезжая лужу.

— Странная она была, с приветом. — сообщил он, чуть помедлив. — В областной больнице лежала, у нее шизофрению, кажется, нашли. Бывает. Молодая, вот что жалко! Получила инвалидность, первую группу... Сидела дома, потому как тихая. Ну, дома и уход получше, сами понимаете. А в последние полгода, соседи рассказывают, она совсем их доняла. "Он меня убьет!" — это она о муже своем, и каждый день талдычила одно и то же. Убьет он ее, значит, и все тут!.. Муж часто в рейсах, разумеется, за ней присматривали, да вот все ж — недоглядели. Пошла на чердак — и готово. Муж вернулся, а она — холодная, в петле болтается. Похоронили.

— Может, он издевался как-нибудь над нею или постоянно бил? предположил Невский.

— Да какое там! Спокойнейший мужик, пальцем мухи не тронет. И — не повезло. Уж как он с ней маялся, мог бы и развестись, кстати, — закон позволяет, так нет, жалел. А она вон что про него выдумала. Больная, что с нее возьмешь! Такие пироги, Михаил Викторович.

— Мда, занятно, — пробурчал Невский, задумчиво глядя в окно, хотя там теперь уже почти ни зги не было видно. — Все это очень и очень занятно. Простите, а где именно обрывались следы?

— Какие? — не врубился Птучка.

— Ну, те, что вели от реки. Когда в Мостова стреляли. По вашим словам.

— Ах, вы об этом! Мы вроде о другом давно уж говорим. Где обрывались? Да у самых ворот дома!

— А. дальше?

— Дальше — ничего. Собака покрутилась у ворот и потеряла след.

— И впрямь — загадка на загадке, — сокрушенно покачал головой Невский. — Надеюсь, вы вошли во двор?

— Нет, разумеется. Ведь я ж вам говорю: собака потеряла след снаружи! И потом. Ломтев в тот день был на вылетах. Ломиться в чужой дом — в отсутствие хозяина, без уважительных причин.

— Ничего себе — без уважительных! — невольно возмутился Невский. — И это говорите вы, профессионал со стажем!.. Я не знаю. Это какой же должен катаклизм произойти, чтоб вы случившееся наконец зауважали, выражаясь в ваших терминах?! Вы, право, поражаете меня.

— Я в этом деле не участвовал, — обиженно ответил лейтенант, притормаживая перед кучей гравия, которая разлезлась чуть ли не на пол проезжей части, хотя ссыпана была когда-то безусловно на обочину дороги. Там работали другие. Далеко не дураки! Меня уже позднее подключили к следствию. И у меня нет ни малейших оснований сомневаться. Если поступали так, а не иначе, значит, по-другому было и нельзя — в тот раз, по крайней мере.

Невский привычно прихватил пальцами бороду и с раздражением подвигал ее вправо-влево.

— Ну, а вы бы сами как вели себя?

— Не знаю. Не задумывался, честно говоря. Может быть, и заглянул бы за ворота — для острастки. Да чего там, дело кончено! Кого теперь интересует, что я мог бы предпринять?! Я — исполнитель. Доказательств — нет. А просто так подозревать. Да эдак ведь любого можно подвести под уголовную статью! На свете невиновных — нет. Тут было бы желание. А мы, Михаил Викторович, не имеем права своевольничать! На это есть инструкции, законы, — подытожил Птучка.

— Да, законы надо знать. И уважать. Но почему же вы раньше мне обо всем этом не рассказывали? — огорчился Невский. — Еще там, в гостинице?

— А, собственно, зачем? — непритворно удивился лейтенант, сбавляя скорость перед очередным поворотом. — Никакой ведь связи с нынешним убийством!

— Может — да, а может — нет.

— Вот то-то и оно! Я тогда докладывал — по всей проформе и куда положено. Позволил себе тоже малость усомниться. И не изменило это ничего! Им, стало быть, виднее. А сейчас. Нет, тут совсем иначе. Это убийство особое, из ряда вон!.. И потом, еще раз повторяю, про то покушение все, кому надо, знают. Что я буду старое толочь?