Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Он вышел из-за стола и, подойдя к ней сзади, осторожно коснулся обтянутых тонкой сухой кожей пальцев, лежащих на острых ее плечах.

– Мы непременно найдем нашего Аркадия Викторовича, – проникновенно, с неподдельной убежденностью и теплотой пообещал он.

И обещание это вместе с участливым, дружелюбным прикосновением вызвали в женщине гипнотические перемены.

Она подняла на него молящие, переполненные слезами глаза и вдруг улыбнулась.

– Я вам верю! – Она храбро проглотила подступившую к горлу горечь и насухо вытерла веки. Потом раскрыла сумочку, нашла пудреницу и привела себя в порядок. Даже губы подкрасила сиреневой помадой, в тон лиловатому отливу волос. – Как вы думаете, он еще жив? – чужим, непослушным голосом спросила она и защелкнула никелированный замок сумки.

Люсин хотел улыбнуться ей, успокоить снисходительным жестом и, укоризненно покачав головой, сказать: «Ну что за вопрос такой нелепый? Конечно, жив! Как же иначе?» Но ничего не получилось. Он опустил руки и молча стоял над ней, не подвластный первоначальному движению души. Было ли то интуицией, непостоянной и капризной, в которую сам он то верил, то нет? Или же предчувствием внезапным, которое вдруг тоскливо и ненавязчиво вкралось к нему в мозг, сжало едва ощутимо сердце? Люсин ничего не знал. Совершенно ничего! Разрозненные слова «запертый на крючок кабинет», «следы борьбы» и «похищен только старый ковер» не могли сложиться в законченную картину. Даже наметки еще не было никакой, потому что женщина не успела ничего ему рассказать. Но утешить ее он не мог. И не потому, что не хотел обмануть. В таких случаях обмануть легко, в таких случаях обманывать можно. Да если бы Люсин наверняка знал, что нету в живых ее брата Аркадия Викторовича, то и тогда он, возможно, нашел бы подходящие случаю слова утешения. Но он ничего не знал, а успокоительных слов, тем не менее, не находилось. Нечто большее, чем знание, пришло в ту минуту к нему. Вот только не помнил он, как зовется эта смутная тоскливая тяжесть: предчувствием, интуицией или еще как? Оттого и слов нужных не находил, что не мог сосредоточиться. Вглядывался в сумеречное зеркало, вдумывался, искал причину странного своего состояния. На миг подумалось, что прав, конечно же, Юрка, и это солнце повелевает всем человеческим естеством. Что-то там изменилось внезапно в расплавленных недрах, какие-то корпускулы и лучи ворвались в атмосферу, взбаламутили кровь, и вот пожалуйста, налицо престранное состояние, когда человек теряет всякую власть над собой.

– Что с вами? – прошептала Ковская. – На вас лица нет! Умоляю! Не скрывайте от меня! Где Аркаша?

– Ничего я не знаю, Людмила Викторовна. – Люсин поморщился и замотал головой. – Спазм, видимо… Уже прошел… А о брате вашем ничегошеньки я не знаю. Час назад о нем впервые услышал, когда с заявлением вашим знакомился. Вот так! Лучше расскажите мне, как все было, а там видно будет, там что-нибудь сообразим.

– Да что же рассказывать? – Она сделалась суетливой и раздражительной. – Я все написала… Сама ничего понять не могу, недоумеваю! Места себе не нахожу!

– Ладно. – Люсин уселся за стол и посвободнее вытянул ноги. – Тогда я, чтоб помочь, несколько вопросов задам. Позволите?

– Ради бога! Сделайте одолжение!

– Начнем с азов. Какая у вас семья?

– То есть как это – какая?.. Хорошая! Интеллигентная, одним словом, семья.

– Боюсь, что мы друг друга не поняли. – Люсин уже непринужденно улыбался. – Меня интересуют остальные члены вашей с Аркадием Викторовичем семьи.

– Мы одни на всем белом свете.

– Вот как? И давно?

– С тех пор, как Аркашенька овдовел.

– Точнее, пожалуйста. Кто была его жена? Как они жили?

– Его жена, Маргарита Васильевна Званцева, была актрисой, певицей, так сказать, работала от Москонцерта. Она погибла пять лет назад в воздушной катастрофе, когда летела на гастроли… Но я не понимаю, какое все это имеет отношение к конкретному случаю?

– Очень прямое, – терпеливо объяснил Люсин. – Согласитесь, милая Людмила Викторовна, что мне необходимо ясно представить себе мир, в котором жил ваш брат, круг его интересов, состояние, так сказать, духа. В противном случае мы не сдвинемся с места. Разве можно разыскать человека, о котором ровно ничего не известно? Вот вы сказали мне, что он вдовец, и я знаю теперь, что его не нужно искать у жены, ибо таковой, к сожалению, уже нет… Напрашивается другой вопрос: дама сердца?..

– Исключено, – категорически отрезала Ковская.

– Видите ли, Людмила Викторовна, я нарочито утрирую вопросы, чтобы вы поняли круг интересующих меня проблем. Даму сердца я взял, так сказать, лишь для примера и готов согласиться с вами, что это исключено. То есть я готов просто поверить вам на слово, потому как ничего об Аркадии Викторовиче не знаю. С первого взгляда мой вопрос вроде бы вполне закономерен. Не так ли? Отчего, спрашивается, не старому, – он покосился на собеседницу, – можно сказать, даже сравнительно молодому вдовцу и не заиметь, одним словом, симпатию, приятельницу… Но раз вы говорите – исключено, – быстро добавил Люсин, – значит, исключено.

– Да, исключено. После трагической гибели Риточки женщины перестали интересовать Аркадия Викторовича. Он живет исключительно ради науки.

– Вот и прекрасно. В свой черед дойдет дело и до науки. – Люсин лихорадочно подыскивал формулировку очередного вопроса.

Слова «трагическая гибель Риточки» не обманули его насчет истинного отношения Ковской к покойной актрисе Званцевой. Усмешка, с какой произнесла она, «так сказать, певица», говорила о многом.

– Видимо, ваш брат не только любил жену, но и гордился ею? – Вопрос его прозвучал как утверждение.

– Да, он любил ее, – нахмурилась Ковская. – Но гордился ли? Чем, собственно?

– Ну как же? – Люсин искусно разыграл изумление. – Знаменитая актриса. Слава. Цветы…

– Знаменитая? Вы хотите сказать, что знали актрису Званцеву?

– Ну, я лично далек от театра, вообще не являюсь театралом, и поэтому… – Он замялся. – Одним словом, я не показатель.

– Зато я театралка, но о том, что в мире существует Риточка Званцева, узнала лишь накануне их скоропалительной свадьбы. Нет, я прекрасно относилась к ней и должна сказать, что она была неплохим человеком по-своему. Иное дело, кто кем должен был гордиться. По-моему, она Аркадием Викторовичем, а не он ею. Я не говорю о том, что Аркадий гениальный ученый, яркий, интересный человек. Это и так известно… У Аркашеньки золотое сердце – вот что главное! Риточку я как раз очень любила, но ему была нужна не такая жена. Нет.

– Конечно, конечно! – поспешил согласиться Люсин, поскольку эта сторона жизни пропавшего доктора химических наук стала ему ясна. На всякий случай он задал еще один вопрос, хотя не сомневался в ответе: – А вы, Людмила Викторовна, давно, простите, овдовели?

– Я вообще не была замужем, – холодно ответила она.

– Вот как?! – Его изумление получилось явно преувеличенным. Он сам почувствовал всю его фальшь и потому торопливо продолжал: – Наверное, вы целиком посвятили себя брату?

– Да. – Она тихо кивнула.

– Аркадий Викторович, конечно, сильно переживал потерю жены?

– Он был просто безутешен.

– С тех пор он живет только своими научными интересами?

– Да, – подтвердила она. – Так оно и есть.

– С кем дружит ваш брат?

– К нему приходит много людей. Самых разных. Его буквально разрывают на куски. Всем он нужен! А он, святая душа, готов отдать себя первому встречному.

– Щедрость таланта! – Люсин вовремя припомнил читанный на днях газетный заголовок.

– Вы очень правильно сказали. Именно щедрость таланта! Он всем готов помочь, объяснить, постоянно за кого-то переписывает диссертации… Буквально в любом номере научного журнала «Кристаллография» можно отыскать статью, которая кончается благодарственными словами в его адрес. Знаете эти академические обороты: благодарим за дискуссию, за ценные советы, за помощь в работе.

Люсин на всякий случай кивнул. В последнее время он всерьез занялся примыкающими к криминалистике узкими областями химии и дал себе слово, что завтра же пойдет в библиотеку и пролистает «Кристаллографию» за весь прошедший год.

761
{"b":"718428","o":1}